– Разумеется, – величественно уселся в кресло Принц. – Каменную Грацию, точную копию нашей героической хрюшки Грации. В своё оправдание сразу оговорюсь, что просил статую в императорский сад на хранение.
– И Бибант не отдал. Трясся над своей свиньей, будто она из золота. Раз в неделю переносил её из комнаты в комнату. И что же? Однажды Грация не удержалась и упала с лестницы, придавив своего хозяина.
– Прыткая свинка попалась, – кивнул Родион.
– И главное меткая, – подытожила Княжна.
– Согласен, есть в этом что-то печальное. Награда, так сказать, настигла своего героя. Надеюсь, наш Бибант успел обзавестись розовощеким наследником, ибо…
– Милорд, когда? – возмутилась Кокетка Шиэль. – У Бибанта было столько свиных забот, что я чаще видела его до замужества, чем после, – девушка наконец вспомнила о своей утрате и высморкалась в кружевной платок.
Родион нервно вздохнул, сбываются все его самые мрачные предчувствия. Тирэллы осиным роем начали его окружать. С детства он Наместник Южных провинций Ригорона, с детства он вынужден большую часть жизни проводить в Ближних Патнах, с детства он окружен семейством Тирэллов, ибо те родом из столицы Южных провинций и дальние родственники императорской семье.
– Ваше Высочество, – взял слово Князь Тирэлл, – после смерти Бибанта Пирэлла с моей дочерью обошлись крайне несправедливо. Его брат стал наследником и вышвырнул бедную девочку буквально на улицу.
– Ах он, негодник! – воспел Принц. – Что, совсем не захотел жениться на прекрасной вдове своего брата? Мм… быть может нам заломать его в свадебный бублик?
Шиэль брезгливо фыркнула.
– Ему десять лет, Милорд.
– Хм… напомни мне, сестрёнка, кого из вас двоих смущает такая «маленькая» разница в возрасте. Тебя или его нянек?
– Шиэль действительно нужно снова выйти замуж, – азартно жевал старческие губы Князь. – Я не молод, могу ли я позаботиться о моей бедной дочери? А мой сын и наследник Норинэльт Тирэлл так и не вернулся из Агарона. Он уехал вместе с вашим братом, Ридалагом Ялагром, и ещё неизвестно вернётся ли. Потому забота о ней ляжет на ваши плечи.
Родион вытаращил глаза от потрясения и не сразу нашёлся с ответом.
– Князь, вы мастер ставить ультиматумы. Откуда посреди нашего непринужденного разговора взялись мои плечи?
– Но как же? Шиэль и Вилетта родные сёстры, они почти неразлучны. Вы же не будете столь жестокосердны, чтобы оставить свояченицу бездомной?
– Что? – придушено прохрипел Родион. – Откуда неразлучны, если обе терпеть друг друга не могут?
Шиэль сидела, потому красочно упасть в обморок не получилось, но она шумно выдохнула и придавила роскошным торсом Папеньку. Тот сухим деревом сложился под дочерним весом и судорожно обмахивал кровинку новым париком.
– Ваше Высочество, мои дочери друг в друге души не чают. Знали бы вы, – пыхтел старикашка из-под корсета вдовствующей дочери, – какие нежные сестринские чувства их разделяют.
– Мне ли не знать, – фыркнул Принц. – Последний раз Вилли натёрла корсет сёстры перцем. А Шиэль в отместку сбрила младшей одну бровь. Отчетливо помню, как Вилли приклеивала на пустое место накладные усы.
– Всего лишь детские шалости.
– Как быстро девочки повзрослели. Бровь отросла всего год назад. А я уже женюсь на Вилли?
Родион произнёс последние слова и прикусил язык. Он ходит по тонкому льду, даже разговоры на эту тему недопустимы. Каждое сказанное слово в этом вопросе может быть использовано против него.
– Но как же, – Князь без церемоний пихнул дочурку, и та лихо поднялась. – Вилетта не единожды говорила, что вы изволили делать ей предложение. В последний раз дело оставалось за малым…
– За малым бюстом? Князь, вернёмся к главному. Откуда такие пораженческие настроения по части Норинэльта? Я сей же час напишу ему письмо, после прочтения которого он не только вернётся, а буквально возникнет среди нас.
Принц вырвался из приёмной комнаты и в бешенстве хлопнул дверью. Вилли даже не начала осаду, а ему уже страшно. Страшно представить, что ждёт его через неделю. Нужно принимать срочные меры, иначе уже через неделю он, сам того не ведая, поднимет замужнюю накидку Вилетты перед праздничным жрецом.
– Ваше Вашество, в ежевичной приёмной вас дожидается господин Аксил Термиса.
– Тибель, я говорил тебе, чтобы чаще чем раз в неделю его не допускали в мои покои?
– Милорд, у него исключительные обстоятельства. Он умеет убеждать.
– Тибель, ты меня пугаешь. Мой Дедуля умеет что угодно, но только не убеждать
Родион Ялагр молча прошёл в ежевичные комнаты и расселся в кресле напротив гостя. Тот и глазом не моргнул в сторону внука, сосредоточенно наморщил нос и, закусив язык, продолжил вязать непропорционально огромный шерстяной носок. Зрелище умиротворяющее и завораживающее настолько, что Родион помимо воли начал считать петли.
Дедуля Аксил по маминой линии персона в семье весьма неоднозначная. Хотя бы потому, что он неродной дед, прибившийся к неродной Бабуле. Это давняя история, интересная только тем, что жену нынешнего Императора вырастила приемная мать, Кентурси Сиуца, взявшая на себя дополнительную нагрузку в виде алесцийца Аксила, почти ровесника своей дочери.
Со смертью Бабули с Дедулей Аксилом произошли заслуживающие внимания перемены. После затяжного праздничного загула тот неожиданно потерялся. Не физически, найти его не составило труда. А вот душевно потерялся, будто лишился твердыни и самих основ бытия.
Потому сразу после празднования он начал впадать в крайности, от которых захватывало дух. Боязнь неизлечимой болезни. Он нашёл у себя все известные заболевания, выявил симптомы всех смертельных недугов и отчаянно лечился, дотошно посвящая всех и каждого в детали своего организма настолько подробные, что даже Родион невольно чесался и чувствовал недомогание. Апогеем этого этапа стало открытие лекарства от всех болезней. Мёд.
Именно мёд и именно собственного изготовления. Дедуля стал пчеловодом, ульи разместил в императорском саду. Пасека вышла знатная и не в меру активная. От укусов страдали домочадцы, пчёлы буквально наводнили дворец, на кухне все повара покусаны. Покусанная Мама поставила точку в этом вопросе так, что Аксил остался с мёдом, но уже без ульев. Он наварил медовуху, понравилось, но мёд собственного производства быстро закончился. Возникла новая идея – пивоварня.
История с пивоварней развивалась бурно, в саду появилась целая аллея своего хмеля. Пиво весьма сомнительного свойства заняло все свободные сосуды во дворце. Никто не хотел разочаровывать несчастного Дедулю, давились, пили и нахваливали. Все, кроме Родиона. Рецепт тыквенного эля нашел именно он.
Тыкво-разведением Аксил занялся охотно, у него уже целый огород в императорском саду. Каждая оранжевая головешка становилась едва ли не возлюбленным чадом. Аксил давал им имена, дни напролёт измерял объемы своих кругляшей, хвастал успехами и рекордами. А потом с особой кровожадностью крошил «детей» в чан. Излишки тыквы никак не могли пропасть, и от того близ пивоварни обосновалось стадо гусей.
Гусеводство и стало новой страстью после полного провала с тыквенным элем. Нахальные твари быстро оперились и почувствовали себя хозяевами императорского дворца. Поначалу все с аппетитом ждали гусиной печени, затем поняли, что печень если чья и будет использована, то только не гусиная. Пернатые с завидным азартом нарывались на неприятности и щипали каждого зазевавшегося прохожего. Когда этим прохожим стала маленькая внучка Императора, гусеводству пришёл конец.
Казалось бы, отчего Аксилу не заняться своим истинным призванием? Отчего императорская цирюльня не процветала и не поглощала все дедулины мысли и чаяния? Не процветала, а загнулась с первой неудачной попытки «навести порядок» на голове Россена Ялагра. Папа после того долго ходил в головном уборе, и даже по слухам спал в нём, а Аксил для успокоения нервов освоил вязание.
Ужас состоял в том, что бессмертные творения мастера стали настоящим наказанием семьи. Подарки так и сыпались на родственников в своём убогом многообразии. Признаться, это самое безобидное увлечение Дедули, и потому Родион всякий раз боялся перемен в этом смысле. Никто в здравом уме не мог даже предположить, что станет следующим на очереди. Члены семьи делали ставки и замерли в тягостном ожидании.
– Родик, я вот о чём думаю, – внезапно заявил Дедуля, не отрываясь от рукоделия.
– Дедуля, – быстро перебил его внучек. – Только не это, что бы то ни было.
– Почему? – нисколько не обиделся мужчина, придирчиво рассматривая рисунок на шерстяном носке.
– Хотя бы потому, что стричься я не буду. Тем более у тебя.
– Не о том я. Совсем не о том.
– Сыроварня отобьётся очень нескоро, а кулинария не твоё, поверь моему слову. Никто даже из уважения к тебе добровольно травиться не станет.
– А если я найду себе женщину?
У Родиона в голове пронёсся целый рой разных мыслей, от возвращения Алесцийца на историческую родину до вдовы Шиэль Тирэлл.
– Что, так внезапно и первую встречную? Без значимого сопротивления?
– Родик, я всё продумал. Мне нужна Кен, с ней я был счастлив. Сам того не понимал, теперь вот только… Значит, мне нужно найти мою Кентурси.
– Не пугай меня, Дедуля. В подземное царство я тебя не отпущу.
– Конечно, это будет другая женщина, но…
– Другой такой нет!
– А если поискать? – пронзительно прищурился дед и отложил вязание. – Ты всё можешь, Родик, я знаю. Ты найдёшь её.
Родион тяжело вздохнул и помассировал болезненные виски. Спорить бессмысленно. Если уж Дедуля бесстрашно лез в ульи и ходил синим от гусей, если он пил своё горькое пиво и одет с ног до головы в вязанные вещи, то здесь он наверняка не отступит.
– Сходство должно быть абсолютным или допускаются отклонения во внешности Бабули? – уже по-деловому спросил младший.
– Мне бы такую, как Кен, – упрямо повторил Дедуля.
– Не могу не спросить. Известная нам княжна Шиэль не могла бы случайно скрасить остатки твоих дней?
– Нет, – твёрдо ответил Аксил и вернулся к рукоделию. – Я хочу вернуть Кентурси Сиуцу.
Глава 2
В уютной гостиной императорского дворца собралась вся венценосная семья по срочному зову её Основателя. Родители подозрительно тихо сидели друг напротив друга и ждали, когда соберутся все участники совещания.
Родион бросил своих посетителей, поспешил на встречу и расположился в нише окна. Сестра Тенна и ее полу-ригоронский супруг Дейн Вистога рядом, они пьют чай возле маленького столика. Здесь же близнецы Рестиан и Роянг. Принцесса Отриэн, супруга Яни осталась в своих комнатах, она готовится стать матерью. Редгор от скуки зевает и потягивается, задевая длинными ногами высокие вазоны. Младший из венценосной семьи Ялагров только вчера прибыл из северных провинций, всю ночь потратил на столичные потребные дома и на утро с трудом сохраняет ясность сознания. Дедуля Аксил довязывает носок где-то в углу гостиной.
– Сегодня из Северного царства Агарон прибыли два вестовых, – мрачно начал Император.
– Ридалаг? – воскликнула Тенна. – Он возвращается?
– Я прочту сначала второе письмо. Датировано оно тремя месяцами позже первого, – холодно заметила Мама.
– Но прибыли одновременно? – уточнил Родион.
– С разницей в пару часов. Итак, во втором письме Ридалаг пишет, что у него всё в порядке, очень занят, уверен в скором разрешении проблем.
– Я так понимаю, содержание его писем не сильно отличается, – фыркнул Родион. – Всякий раз он почти у цели, но прошло два года, а он по-прежнему в Агароне. Веселенькое дело, Наследник ригоронского трона затерялся на просторах Северного царства в поисках любви.
– Роди, возьми письмо, – протянула Мама свиток. – Его почерк?
– Эти крючки и завиточки мне до боли знакомы. Даты внизу написаны похоже, может быть спешил и смазал. Что не так, моя возлюбленная прародительница?
Тенна, Ти, Яни и Гор подтвердили достоверность письма.
– Всё не так. Есть нестыковки с первым письмом, которое должно было поступить тремя месяцами ранее. И оно от князя Рисмага Дэвони. Читай, Роди, – бесцветным голосом проговорила Мама.
«С прискорбием вынужден сообщить, что мой возлюбленный брат Лагрид Дэвони и Принцесса Эстерсэн неожиданно пропали из столицы. Приняты все меры к их поиску со стороны агаронского трона. Я со своей стороны ни дня, ни ночи не провожу дома, разыскивая безвестно пропавших дорогих мне людей.
До меня дошли слухи об их гибели. Они мертвы, я проверил слухи. Тела не нашёл, буду искать. По результатам отпишусь.
Принцесса Шали в безопасности. Она дома под присмотром царствующей четы.»
В комнате повисла напряжённая тишина. Гор перестал зевать, Аксил отложил спицы. Первым пришёл в себя Родион.
– А уже спустя три месяца так называемый Лагрид Дэвони, под именем которого скрывается наш старший братец, нашёлся и написал письмо домой. В чём нестыковки? Выходит, потеряшки нашлись, и нет повода для треволнений. Всего лишь хотели уединиться где-нибудь в ледяной избушке на краю снежной долины, а столько суеты навели.
– Прочти до конца письмо Рисмага Дэвони, – устало кивнула Мама. – Последняя строчка внизу.
«Не верьте никому и ничему, они мертвы».
– Хм…
– Что если второе письмо поддельное? – Тенна придирчиво рассматривала почерк старшего брата. – Во всяком письме он восторгался дочкой Шали, описывал её проказы и смешные словечки. Здесь нет ничего про девочку и принцессу Эстерсэн. И даты смазаны.
– Тоже заметила? – хмурился Император.
– Он пишет о погоде, о кочевниках в степи, об интригах двора, но ни слова о девочках, – Мама встала и прошлась по комнате. – Обычно он уделял этому место во второй половине письма, но второй половины в этот раз нет. Что если письмо подделано искусным каллиграфом?
– Не подделано, – беспечно ответил Родион. – Я знаю его букву «Р». Так пишет только он. Подделать невозможно. Я много раз пытался. Здесь он пишет про какого-то барона Протаара, сравнивает его с индюшкой. Только Лаг приводит сравнение с индюшкой. Это его письмо.
– Там что-то произошло, я чувствую, – схватился за сердце Папа. – Лаг не говорит нам, но он сам не свой. И Рисмаг умолк. Не написал ни строчки опровержения. Если бы Ридалаг нашёлся, Дэвони первым выслал бы вестового с ближайшим караваном.
– Странно не это, – вставил слово гралийский посол Дейн Вистога. – Почему вестовые прибыли в один срок? Тот, что доставил письмо от Князя, пояснил, отчего так задержался?
– Пояснил, – ответила Мама. – Нет никакой задержки. Вестовые почти одновременно получили бумаги. Князь Дэвони выслал своё письмо едва ли не позже.
– То есть, – рассуждал Родион, – проблемы с головой не у моего старшеродного братика, а у сдуревшего Рисмага Дэвони?
– Не в правилах Рисмага шутить подобными вещами, – гаркнул Патриарх семейства.
– А сходить с ума в его правилах?
– Роди, отец прав, там что-то произошло, – приблизилась к нему Мама. – Пойми это не нормально, если сначала пишут, что человек погиб, а спустя три месяца погибший заявляет, что у него всё в порядке. Ридалаг в опасности. Сердцем чувствую.
Мама плакала впервые на его памяти, и это было пострашнее письма Дэвони. Словно вокруг сгустился тёмный туман, и сердце Родиона кольнуло. Дурное предчувствие почти осязаемо зашевелилось под кожей. Вот оно что?
Совет семьи закончился на том, что нужно время для расследования. В Северную Навадну, городок близ пограничной Северной стены, направился отряд тайной канцелярии с тем, чтобы допросить торговцев, прибывших из Агарона. Возможно, так они получат больше сведений о событиях, произошедших в Северном царстве.
Родион вернулся в чайную комнату, где его с утра дожидался дядюшка по маминой линии, Титтава Орс. Он опекал старшего из братьев, Ридалага Ялагра в его управлении восточными провинциями Ригорона, он сам являлся наместником портового города Греден и строил корабли. Но с отъездом Лага восточные провинции отошли под управление Родиона Ялагра.
Стоит отметить, как Титтава изменился за эти годы. Из молодого человека с заметно рыжими волосами он вырос в дородного дядюшку, точнее будет сказать в крайне дородного дядюшку с бородкой, усами и поредевшими, но не поседевшими волосами. Лишь местами начали серебриться редкие пряди, известно, рыжие седеют позже прочих.
Дядька до сих пор не женат. Страстный коллекционер макетов кораблей, охотится даже за набросками морских и речных посудин всех видов и всех стран. Фрегатами, баржами и даже рыбацкими лодчонками увешен и заставлен дом наместника Гредена. За редкие экспонаты он готов продать душу и потратить целое состояние. А к слову сказать оно сложилось недурное, как бы не больше, чем у старших братьев Торка и Ноя Орсов вместе взятых. Причина тому проста: к нему стекались сведения о кладах морских пиратов и гралийских мародеров, кои он азартно искал, отдавал в казну и от того имел недурную прибыль.
Перед разговором он заметно взволнован, пыхтит лоснящимися щеками и стирает шелковым платком бисеринки пота на лбу.
