Питие стало единственной дверцей к внутреннему спокойствию. Но в глубине души все понимали, что путь за дверью ведёт в никуда.
Глава 3. Стройка Тысячелетия
Государство в действительности – это мы сами, и только себя мы должны обвинять в его организации.
Гюстав Лебон
Маврик придирчиво осматривал стадион, один из множества в городе. Будучи весьма тучным мужчиной, он тем не менее не ленился, обходя каждый зрительский ряд и помечая угольком малейшую шероховатость, трещинку, скол или любой иной недостаток. Придираться к другим всегда хорошо: чем больше замечаний, тем сильнее у подчинённых чувство вины. Чем больше удастся внушить наивным работягам вины, тем меньше они станут чего-то просить или требовать.
Белоснежный стадион впечатлял. По проектам гномов все здания в Торинграде строились с поистине грандиозным масштабом, словно стремясь вместить в себя всё живое на этой планете.
Если стадион, то минимум на сто тысяч зрителей. Если гостиница, то хотя бы на пять тысяч постояльцев. Если аллея, то шириной не менее двадцати метров. Всё большое, просторное.
Злые языки шутили, что бородатые коротышки стремятся компенсировать гигантоманией малый рост и тесноту под горами. Впрочем, подобные шуточки пресекались достаточно быстро.
Сияющий город начали отстраивать сразу после разгрома Третьей Орды на руинах ничем не примечательного в прошлом городка срединного королевства людей. Место было выбрано исключительно из соображений географического расположения, как центр наиболее плотно заселённой ойкумены. Дирижабли из воздушного порта Торинграда могли долететь до любой обитаемой точки света за две-три недели, но в среднем путешествия занимали значительно меньше времени.
Каждой расе отвели для строительства свой район города. Гномы трудились над центральной и северной частью, эльфы над западной, люди над южной, оркам доверили восточный район. Товарищ Торин обожал использовать соревновательный аспект для создания между лихнистами конкуренции. Кто лучше всех проявит себя на Стройке Тысячелетия, тому гарантировано высокое место в запутанной иерархии. Кто опростоволосится, может о тёпленьком местечке навеки забыть.
Естественно, состязаться с гномьими строителями было решительно невозможно. Коротышки знали толк в зодчестве, были сроднены с камнем, буквально ощущали его, словно неодушевлённый материал являлся продолжением тела. У гномов имелись феноменальные ресурсы, тогда как остальные расы были истощены недавней войной. Тем не менее товарищ Торин настаивал, что поучаствовать в строительстве города должны все. Фактически борьба шла не за первое, но за второе почётное место: какая раса ближе всех приблизится к эталонному качеству гномов?
Маврик с отцом сразу увидели в мероприятии шанс проявить лояльность режиму и продемонстрировать управленческие качества, а потому шли на любые ухищрения, чтобы курировать ход строительства. Глупый Афелис же ратовал, что сначала нужно восстановить разрушенные Третьей Ордой города, а потому благоприятные возможности прозевал.
Наивный, наивный Афелис. Никто не будет захватывать мир, чтобы вернуть статус-кво. Лихнисты быстро устраняли разруху, но не восстанавливали прежний вид, а отстраивали разорённые поселения заново. По весьма упрощённому плану, с минимальными удобствами для жителей. Каждый городок был похож на соседний как две капли воды. Функциональность без излишеств – идеальное жилище товарища!
Мест обитания высокопоставленных лихнистов это правило, естественно, не касалось, как не относилось оно к Торинграду, административным зданиям и так далее. Надо всегда отделять обыденное от сакрального: власть не может жить по установленным ею для простого народа порядкам, иначе какая же она власть?
Хотя надо отдать лихнистам должное, роскошь верхушки на публичное обозрение не выпячивалась. А колоссальные вложения в отдельные проекты объяснялись их общественной значимостью, предназначением для народного пользования и другими сказками, исключающими личную выгоду. Народу ведь не столь важно, что он живёт плохо, главное – чтобы всем остальным тоже было нехорошо. Тогда ощущения социальной несправедливости не возникает, все покорно следуют всему, что им говорят.
Само собой, какие-то неприятные слухи о руководстве неизбежно просачивались, но репрессии и пропаганда быстро улаживали досадные непонятки. Монополия на насилие и средства массовой дезинформации могут веками поддерживать выгодную власть имущим иллюзию равенства. Вкупе с минимальным достатком широких слоёв населения, это всё что нужно для устойчивости подобного лихнизму режима.
– Трибуну для почётных гостей выдрайте до зеркального блеска! – сказал Маврик бригадиру, не найдя до чего докопаться. – И подходы к ней тоже. Товарищ Торин может посетить любой стадион, ты же не хочешь разочаровать Вождя, правда?
Худощавый бригадир поспешно закивал. Он понимал, чем может обернуться поиск виноватых, если товарищу Торину что-нибудь не понравится.
– Ладно, подсобные помещения проинспектирует позже мой заместитель, мне ещё сегодня надо две гостиницы осмотреть. Не расслабляемся, Межрасовые игры близко! Сейчас нужно максимально подналечь, потом можно будет расслабиться. Вопросы есть? Тогда увидимся через несколько дней. Трудовых успехов, товарищ!
– За работу! – ответил формальную фразу бригадир с измождённым лицом.
* * *
С трудом встав из-за стола, Афелис дрожащей рукой отодвинул ширму, огораживавшую трёх собутыльников от остальной части барака. Нетвёрдой походкой направился к туалету, намереваясь справить нужду.
За последний месяц он прямо-таки пристрастился к паршивому пойлу, при каждом случае составляя Року и Даскалосу Балиновичу компанию. Но если гном практически не пьянел, орк переносил похмелье легко, то голове Афелиса алкоголь причинял большие страдания. Люди и эльфы плохо приспособлены для беспробудного пьянства, их тела слишком утончённые, хрупкие.
Тем не менее Афелис сознательно шёл по пути самоуничтожения, утратив всякую веру в справедливость и будущее. Чем раньше его добьёт алкоголь, тем меньше пользы от него получат лихнисты. Такой вот протест, такое сопротивление.
Афелис почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Без всяких видимых причин мир перевернулся, он уставился в покрытый копотью потолок.
– Я жалкий червь, не иначе… – философски заметил Афелис, обращаясь в пространство над ним. – Ничтожество, неудачник.
– Ик! Аф, твоя кровать дальше! Помочь тебе, друг? – послышался голос Рока.
Друг. Его лучший друг теперь орк. Замечательно.
– Не парься, я справлюсь! – уверил Рока Афелис.
Перевернувшись на живот, падший человек пополз дальше. Другие каторжники не обращали на него никакого внимания. Все были слишком утомлены непосильной работой и хотели лишь неподвижно лежать на узких жёстких койках. Стражникам не было необходимости следить за порядком, драк почти никто никогда не устраивал.
«Холод, голод и труд – дисциплину у нас наведут!» – любили говаривать надзиратели, в чьи обязанности, вообще-то, входило перевоспитание заключённых.
Обязанности… это слово запрещено использовать по отношению к вышестоящим. Обязанности работают всегда в одну сторону.
Опершись о чью-то кровать, Афелис встал на колени. Через пару минут он сумел-таки поставить на ноги бренное тело. Такое тяжёлое тело, не весившее в действительности почти ничего…
Непослушные ватные ноги сделали шаг, затем следующий. Нет более целеустремлённого человека, чем идущего в туалет. Он не ищет оправданий, он точно знает чего хочет. Он действует, просто действует. Движется к своей цели.
Афелис рывком распахнул хлипкую дверь. Шатаясь, подошёл к ближайшей дырке в полу. Направил струю, закатил глаза от блаженства.
По характерному звуку он понял, что не попал в дыру в полу даже близко. К варговой матери, всё равно грязнее в отхожем месте не станет! Взор сам собой набрёл на большую щель в потолке. В на редкость безоблачном небе он увидел две звёздочки. Их свет завораживал.
– Какая красота, какое чудо нас окружает! – воскликнул Афелис, задрав к щели в потолке голову. – Ковыряемся в дерьме, а в высоте чистый свет. Такой безупречный…
Внезапно одна из звёзд стала тускнеть. Через минуту на её месте виднелось одно лишь тёмное небо.
Афелис готов был поклясться, что ему не померещилось, что ничто не мешало обзору, звезда просто взяла и пропала!
Он ещё долго стоял со спущенными штанами, пристально вглядываясь в ночной небосвод, но больше ничего не менялось.
– Далёкий мир взял и исчез… – пробормотал Афелис, когда ему вдруг вспомнились произнесённые по пьяни мрачные слова Рока: – Крушитель Миров, ты ли это?
Глава 4. Стерва
Безразличие сильно влияет на историю. Действуйте пассивно, но действуйте.
Антонио Грамши
Пармашину ощутимо тряхнуло. Огромные глыбы мрамора в прицепленной к машине повозке неровность дороги тоже не оценили. Выругавшись, водитель остановил грузовой транспорт, вместе с охранником вышел из передней кабинки, чтобы осмотреть колёса и груз.
Заметив орков, копошащихся в лесу чуть поодаль, ответственный за доставку мрамора гном дал выход разгоравшемуся в груди праведному гневу:
– Крысиные нечистоты, чего вы на обочине ковыряетесь, не видите, что ли, у вас посреди дороги огромная выбоина? Дегенераты зеленожопые! Набирают в работяг кого ни попадя… Позовите своего бригадира! Если хоть одна глыба треснула, такую секир-башку вам устрою!
Орки виновато понурили головы. Все расы равны, но некоторые всё же ровнее других: если к тебе обращается гном, следует беспрекословно выполнять указания.
– Зачем ругаешься, начальника, сейчас главного позовём… – вздохнул ближайший к водителю чернорабочий.
Позади останавливались другие пармашины, везущие в Торинград мрамор.
– Чего там у вас? Почему встали? – выкрикивали из кабин раздосадованные неплановой остановкой водилы. – Такими темпами мы и к следующему утру до города не доедем!
Мощёная камнем дорога, ещё неделю назад считавшаяся довольно добротной, сегодня удивляла колонну грузовых машин своим отвратительным качеством. То здесь, то там зияли дыры от вырванных из грунта булыжников, в нескольких местах, напротив, были навалены непонятные кучи.
– Зеленозадые какие-то работы устроили, половину дороги перекопали! – громко ответил бородатым товарищам осматривающий последствия деятельности орков гном. – По таким ухабам мы вместо глыб мраморное крошево привезём! Надо самим этот участок отремонтировать, вылезайте!
Бурча под нос самую отборную ругань, коротышки выходили из своих пармашин, чтобы осмотреть развороченный участок пути.
– Какой идиот поручил оркам дорожные работы?
– Работы? Ты называешь работами вот этот звиздец?!
– Здесь что, стадо мамонтов пробежало?
– А я говорил, орк лихнисту никакой не товарищ!
– Я не понял, зеленомазые, вы что, канаву посреди дороги вырыть решили?
– Дай орку молоток и лопату, он камня на камне не оставит к закату…
Несмотря на ворчание, мастеровитые гномы сразу взялись за работу, заваливая выбоины камнями с обочины. Орки, раскрыв рты, с глупым видом наблюдали за шустрыми коротышками.
– Чего пасти раззявили? Давай лопату сюда, тугодум!
Орк заморгал, словно не понимая, что к нему обращаются.
– Ты что, совсем тупой? Лопату, говорю…
– Что стряслось? – раздался басовитый голос массивного орка, идущего к столпившемся на дороге гномам.
В обеих руках зеленокожий товарищ держал большую лопату, похожую в его лапищах не на рабочий инструмент, а на двуручный топор. Каска скорее походила на шлем.
– Ты бригадир? Старший товарищ? Начальник? Самый главный у орков? – словно обращаясь к недоразвитому ребёнку, спросил водитель угодившей в выбоину пармашины. – Чем вы здесь занимаетесь? Почему дорога разбита? Орк, ты вообще понимаешь, что я тебе говорю?!
Подошедший к водителю зеленокожий детина пожал плечами, растягивая рот в широкой клыкастой улыбке:
– Конечно, я всё понимаю. Ва-а-а-а-а-а-а-а-ар!!!
В следующий миг замаскированный под лопату двуручный топор рассёк гнома от правой ключицы до середины груди. В лицо державшего арбалет охранника пармашины угодила стрела. Хлопавшие глазами секундой ранее «работяги» с воплями ринулись на чинивших дорогу водителей, безжалостно рубя их топорами-лопатами.
– Засада! На нас напали! – завопил кто-то из стоявших поодаль гномов. – Бежим! Уезжаем!
Лихнисты бросились врассыпную: большинство побежало к своим машинам, кто-то бросился в жиденький лес на обочине. Несколько гномов, отвечавших за охрану груза, выпустили в орков арбалетные болты, но не испугали, а лишь разъярили нападающих.
Некто, прячущийся в кронах деревьев, планомерно расстреливал из лука пытавшихся оказать сопротивление гномов. Позади колонны пармашин послышался треск – прямо на дорогу упал ствол заранее подпиленного клёна, отрезая транспортным средствам путь к отступлению.
– Получай, «товарищ»! На! На-а-а!!! – кричал большой орк, увлечённо разделывая на части попавшегося под руку гнома.
Две пармашины погнали вперёд, объезжая остановившуюся колонну. Сохранность груза водителей больше не беспокоила. Как не волновали их лежащие на дороге товарищи, которых тяжёлые паровые машины давили, словно насекомых.
Орки даже не пытались остановить несущиеся во весь опор махины. Они знали, что за поворотом дороги тех всё равно ждёт сюрприз. Зеленокожие отлавливали и добивали разбежавшихся лихнистов, избавляясь от свидетелей происшествия. Только одному гному оставили жизнь.
Дрожащий от страха водитель затравленно озирался. Державшие его под руки орки ничего не говорили, не требовали, не объясняли, словно ожидая дальнейших указаний от некоего вожака. Остальные зеленокожие не обращали на пленника никакого внимания, тщательно осматривая пармашины в поисках любых полезных предметов.
Только сейчас гном заметил, что напавшие на них орки какие-то на удивление хилые. Кроме «бригадира» и пары мускулистых ребят, остальные больше походили на усохших старичков, чем на отличавшихся недюжинным здоровьем зеленокожих. Если бы не эффект неожиданности, кряжистые гномы имели все шансы дать щуплым супостатам отпор.
Но кто мог представить, что давно сломленные и принявшие учение Лихнуна зеленокожие пойдут на столь подлое предательство?! Нападут на своих спасителей, учителей, благодетелей.
Оркам позволили продолжить существование, обучили правильному мировоззрению, дали пищу и крышу над головой. Лихнисты принесли зеленокожим невиданную прежде стабильность, не получив взамен практически ничего. Ведь разве можно всерьёз считать труд орков равноценной платой за потраченные на их интеграцию в новый мировой порядок ресурсы? Худших работников сыскать было решительно невозможно! Зеленокожие рукожопы ломали в три раза больше, чем строили, им старались поручать только самую грубую и тупую работу.
И вот чем орки отплатили гномам за их доброту.
Лихнист вздрогнул, когда с нависшей над дорогой ветки спорхнуло чьё-то изящное тельце. Почти невидимая прежде эльфийка в облегающем зелёном костюме мягко приземлилась прямо перед сторожившими пленника орками.
– Мы сохранили одного, как ты и приказывала, – кивнул один из предателей на водителя.
Эльфийка одарила орка улыбкой:
– Не приказывала, а всего лишь просила. Но всё равно спасибо, Вразносор. Кто-то должен довести все эти машины до оврага. Уж вредить, так вредить.
Водитель собрал остатки гордости, готовясь героически отказаться. Послать эльфийку и орков к их любимой варговой матери! Но что-то во взгляде неожиданной союзницы зеленокожих заставило его прикусить язык. Эльфийка явно привыкла повелевать, и неподчинение могло привести гнома к ещё более тяжким последствиям.
– Правильно, молчи, карлик. Делай всё, что тебе говорят, тогда твоя смерть будет быстрой и безболезненной, обещаю.
Орк средних лет, названный Вразносором, подмигнул похолодевшему коротышке:
– Не волнуйся, Стерва всегда держит слово. Или ты предпочтёшь, чтобы с тобой поигрался вот тот здоровенный детина, разрубивший вашего главного почти надвое? «Бригадир» не отличается умом, но вот силы и жестокости у него хоть отбавляй. Он может голыми руками разорвать твоё тело на части! Один из ваших арбалетчиков убил его друга, так что он с удовольствием отведёт душу, если ты решишь ерепениться. Ну что, поехали? Овражек здесь совсем рядом…
* * *
Афелис помассировал виски, морщась от боли. Голова раскалывалась, в глотке пересохло, из желудка просилась наружу противная желчь. Руки дрожали, ватные мышцы не хотели лишний раз напрягаться. Наступало типичное утро.
Злое утро, хмурое утро, но ничего не поделаешь. Расплата за выпитое накануне пойло была столь же неизбежна, как предстоящий каторжный труд. Всему есть цена: и слабоволие, и жажда свободы стоят неприемлемо дорого. Желаешь забыться, не хочешь жить по установленным сверху правилам, значит, страдай.
