«А надо ли скреплять? – Подумал полковник. – Что, если «Книга Царей» к убийству Мытника не имеет никакого отношения? Было бы здорово! А то представить трудно, что будет, если смерть коллекционера завязана на тайной книге. Это же стопроцентный глухарь».
Мысль о том, что убийство Мытника останется нераскрытым, перерастала в боязнь. Со смертью еврея терялся шанс выйти на след арбалетчика.
– Что, настолько важно найти связь между убийством и «Книгой Царей»? – прочитала мысли полковника Вера Сергеевна.
– Не представляете, насколько!
– Представляю.
– Что? – Не понял Мостовой.
– Ничего. Так, к слову.
Глава 4. Арбалетчица
Часы показывали четверть одиннадцатого, когда Черкашин и Гладышев, выйдя из бильярдной, взяли курс в направлении станции метро.
Шли, молча разглядывая застывшие в витринах манекены. Ни шуток, ни прибауток – будто не развлекались, а коротали вечер.
– О чем думаешь? – Пнув попавший под ногу камень, произнес Антон.
– Ни о чем, – проводив камень взглядом, пробубнил Матвей.
– Так я и поверил. Слепой, что ли. Шары и те гонял, будто одолжение делал.
– Можно подумать, ты развлекался.
– Не скажу, чтобы очень, но на убийстве Мытника не зацикливался.
– Не зацикливался, но думал?
Опередив Антона на шаг, Матвей преградил тому путь.
– Признавайся – думал ведь! И не просто думал, а пытался разобраться?
– Допустим.
– Тогда скажи – в чем?
– В чем?
Проведя рукой по волосам, Гладышев, будто собирая в кучу мысли, пытался определить приоритетную.
– Определенно сказать не могу, но что-то в истории с арбалетом не совсем правильно.
– Ты хотел сказать – нелогично?
– Да. Это слово подходит больше.
– В таком случае – что именно?
– Зачем понадобилось убивать старика, которому жить осталось год, от силы два?
– Дальше.
– Продавщица, которая видела убийцу из окна магазина, утверждает – стреляла женщина, в крайнем случае – подросток.
– Не факт. Стрелка продавщица видела со спины.
– С пятидесяти метров. Не так много, чтобы спутать мужчину с женщиной.
– Согласен. Тем более что со спины различие в полах определяется быстрее, чем в фас или в профиль: конфигурация тела, походка, постановка ног.
– А также рост. Продавщица утверждает, что стрелок был не выше метра шестидесяти.
– Я помню.
Увидев скамейку, Черкашин сделал шаг в ее сторону, чем немало удивил Антона.
– Хочешь присесть?
– Хочу.
Какое-то время сидели молча.
– Ну? – Не выдержал Антон. – Сели. Дальше что?
– Будем обмениваться мнениями.
– Чего обмениваться? Произошла несостыковка фактов, кто-то кого-то убил. За что? Покажет следствие.
– Вот, – хлопнул себя по колену Черкашин. – У меня в голове такой же винегрет. Разница – в моем масла больше.
– Не понял.
– Сейчас поймешь
Подняв упавший с дерева листок, Черкашин, положил его на ладонь и вытянул руку вперед. Листок, подхваченный ветром, устремился за собратьями, которых вокруг было превеликое множество.
– Ты к трупу подходил?
– Не раз, – произнес Гладышев.
– И я не раз. Тем не менее, книжонку ни ты, ни я не заметили.
– Не только мы. Кроме нас, возле трупа крутилась уйма народу: фотограф, представители прокуратуры, эксперты…
– Куча профессионалов. И ни один из них не увидел записную книжку.
– И каков будет вывод?
– Книжку подбросили.
Нагнувшись, Антон поднял такой же лист, что минуту назад отправил путешествовать Матвей. Положив на ладонь, дунул. Лист вместо того, чтобы взлететь, упал к ногам.
– Боюсь, что теория по поводу того, подбросили книжку или нет, провальная. Это как песня старого осла: все думают, что осел орет, а он, оказывается, поет. Теория без доказательств – пустой звук.
– Без доказательств, говоришь?
Улыбка с губ Черкашина сползла, как сползает краска с лица, попавшего под дождь клоуна.
– А как насчет того, что книжонку подбросили в момент, когда мы находились на месте преступления?
– Не вижу связи.
– Связь есть – нужно было увести следствие в сторону, а то и того хуже, придать ему иное направление.
Сбитому с толку Гладышеву ничего не оставалось, как пожать плечами.
– Не понимаю.
– Сейчас поймешь.
Подняв ветку, Черкашин нарисовал букву «X».
– Цель, ради которой убийца решил убрать Мытника – месть это или идея – не важна. Главное – она существует. В противном случае, убивать не имело смысла.
Рядом с «X» появилась «О». Между ними возникло тире. Получилось «X» – «О».
– «О» – убийца. Тире – связь между жертвой и киллером. Убийца не в состоянии выйти на цель самостоятельно, не может больше ждать, нет времени, закончилось терпение. Как бы ты поступил на его месте?
– Я?
Гладышев задумался. Глядя на формулу, он будто пытался решить ее путем арифметических действий. Формула оказалась не в меру сложной. И Антону ничего не оставалось, как произнести: «Не знаю».
– А я знаю, – не понятно, чему обрадовался Черкашин. – Я бы сделал ход конем – подбросив улику, стал бы отслеживать действия следствия.
– Для этого надо минимум знать, в каком направлении оно будет двигаться.
– Именно! – Подняв вверх указательный палец Черкашин. – Убийца подбросил записную книжку. На ключах, изъятых из кармана убитого, обнаружены следы вязкой массы. Это означает, что человек, владеющий дубликатом ключей, попытался проникнуть в квартиру коллекционера. Вопрос – зачем лезть туда, где опасно?
– Чтобы забрать то, ради чего совершено убийство.
– Но как? Мытник не просто так установил самую дорогую систему сигнализации. Дорогая – значит, надежная.
Прервав разговор, Черкашин посмотрел на часы.
– Не желаешь проверить работу вневедомственной охраны, заодно прошмонать хату еврея?
– Не понял.
Всматриваясь в глаза Матвея, Антон пытался понять, шутить тот или говорит всерьез.
– Все ты понял.
С видом фокусника Матвей вынул из кармана ключи.
– Полковник дал задание. Мы, проявив рвение, решили не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Еще благодарность объявит за труд во внерабочее время.
– Выговор. За то, что не поставили в известность начальство, а также за неподчинение приказу – «Действия, не санкционированные следствием, согласовывать с руководством».
Поднявшись, Гладышев движением ноги стер нарисованную на песке формулу.
– Чего сидишь? Пошли.
– Куда? – Глядя на остатки рисунка, спросил Матвей.
– Хату шмонать. Куда еще.
––
В подъезд входили на цыпочках. Миновав площадку четвертого этажа, Черкашин поднял правую руку, что на языке жестов означало «Не двигайся».
– Подозрительно тихо.
– А ты хотел услышать шаги кремлевской маршировки?
– Человек, просидевший в подъезде час, не может не двигаться. Когда двигаешься, возникают звуки, – произнес Гладышев, намекая на охранника.
– Может, спит? Присел человек, задремал.
Слова Гладышева Матвей ловил на бегу. Что-то подсказывало – наверху все не так, как должно быть. Два этажа пролетели на одном дыхании.
Ни на межэтажной площадке, ни возле квартиры не было ни охранника, ни следов пребывания людей. Оторванная пуговица с изображением двуглавого орла – больше ничего.
Подойдя к квартире Мытника, Матвей прислушался. Ни звука.
– Он там.
– Кто? – не понял Гладышев.
– Тот, кто сделал дубликат ключей.
– Убийца? – Громче, чем следовало, произнес Гладышев.
