Виктор Александрович Стекленев "Сны Диониса!"

Вот теперь узнает. Дед вздохнул.

«Главное, быть в чистое одетым.

Надо баньку протопить сейчас.

Кто б здесь позаботился о нас.

На селе услуг мертвецких нету.

На деревне пять домов осталось,

Как и мы, – полуживое старичьё.

Стол собрать, капуста есть и сало.

Банка самогона на питьё

Гробовых немного накопила:

Надо бы Романа подрядить;

Он моложе всех. Найдутся силы,

Всех собрать, чтоб нас похоронить

Ты, Иван, сейчас, сходи к Роману.

Всё по-человечьи объясни.

Я пока всё с погреба достану»

И, без слёз заплакав: «Извини»

«Ладно, Маша, что тут извиняться.

На растопку, – старый табурет.

До Романа бы еще добраться.

Вдруг его и дома вовсе нет?»

«Карандаш возьми. Пиши записку.

Дома нет,  на дверь ему приткни.

По пути к Смирновым загляни,

Покалякай с ними. К ним то близко.

Пусть соседям весть передадут.

Что бы были люди наготове.

Соберутся; все, небось, придут.

Хоронить для наших ведь не внове.

Ну, иди уже. Пока дойдешь!

Кабы без тебя не кувыркнулась»

Дед ушел, в ногах не слыша дрожь.

Бабка в спину грустно улыбнулась

Вот дают порою старики!

Глупость понадумают, – и что же?

Дальше жить как будто не с руки.

Помирать до времени  не гоже!

А подумать: сколько ж можно жить?

Если нету цели и желанья?

По теченью жизни молча плыть,

Вроде жизнь. А вроде помиранье.

Трудно было хоронить детей.

Так случилось: на войне убили.

Не было войны той для людей,

Мирно жил Союз, и дети жили,

По повестке взял военкомат:

«Служба делает мужчиной сразу!»

А потом убили двух солдат.

Где-то там, в чужих горах Кавказа

Будто кто-то вынул позвонок.

Мать с отцом та весть перекосила.

«Где ж ты, сволочь, где ты сука, Бог?»

Да подохнуть силы не хватило.

Друг за друга, намертво вцепив,

Пережили страшную утрату.

Хоронить детей… С ума сойти

Вечно перед Богом виноваты.

Две угробленных судьбой души

Завели щенка. Чужого сына.

А сегодня Бог и этого лишил.

В чем же страшно так они повинны?

Этих мыслей снежный белый ком

Холодил затылок, разрывая.

Жизни нет старухе с стариком.

Дальше жить зачем, – они не знают.

********************************

До опушки леса пёс добрёл,

Еле-еле ноги волоча.

Нюх пока работал, верно вёл,

Шел, тихонько про себя ворча.

Где-то там, он помнил, он хранил

Этот запах, места не забыть.

Сколько в детстве возле мамки выл.

(Кто о нем сегодня станет выть?)

Запах смерти в месте том живет:

Раньше так отталкивал, пугал

А теперь так манит, так зовет,

И таким желанным вдруг он стал!

Пёс остановился у сосны.

На ноги усталость навалилась.

Лег. Уснул. И тут ему приснилось