Лика Альтнер "Секс, любовь и фонтаны. Провинциальные прибамбасы"

В этом местечке работала журналисткой Дарья Мурмухаметшина. Она очень хорошо была знакома с представителями властей, с проблемами обычных завоняловцев и всегда при случае критиковала власти за бесхозяйственность и коррупцию. Журналистка по-граждански и по-женски сочувствовала обычным горожанам. Дарья многое знала о бедах и проблемах Завонялова. Ей было с чем сравнивать. Она не любила этот глухой город и хотела вырваться. К тому же личная жизнь не складывалась. Всю ее она посвятила поискам любви.

Глава 3

Зайкина любовь

Завоняловских журналюг Дарья не уважала. Она давно потеряла к ним интерес. Мимолетные интрижки ее не удовлетворяли. Три месяца – и вспыхнувшая страсть угасала. Местные журналисты были, по ее мнению, неграмотные хамы. С лучшими из них она давно уже пофлиртовала, и осталось… да почти ничего не осталось.

Как-то случай свел ее с известным местным писателем Зайкиным, прозванным Зайкой. Зайке уже было за шестьдесят, ему не везло в жизни. В молодости он познал славу. После первых повестей, рассказывающих о пациентах психиатрической больницы, где работал врачом, Зайкин обрел почти всероссийскую известность. Но слава вскоре показала хвост. После московских изданий ныне приходилось перебиваться завоняловскими издательствами, выпускавшими не то, что он хотел и мог писать, а то, что нравилось председателю Застарьеву Да и книжки выходили не тридцати-, а пятитысячными тиражами.

Фалалею Никодимычу были чужды психологические изыски молодого коллеги. Он весьма далек от этих тонкостей, ему ближе военная или деревенская тематика.

Сначала Алик Зайкин в угоду суровому Никодимычу строчил романы о русских бабах и мужиках, оказавшихся в городе и растерявшихся в урбанистическом хаосе. Это было интересно, своеобразно… но …Фалалею не понравилось. Тогда Зайка переквалифицировался на другую тему. Описал с щемящей нежностью свое послевоенное детство. Нарисовал картину столь трогательно и возвышенно, что вызвал зависть старика. Застарьев втихомолку организовал серию статей в местных печатных средства (которых всего-то было два: «Засранский рабочий» и «Засранский комсомолец»), да пару передач на радио, где он вел собственную передачу «Встречи с Застарьевым». Маститый писатель обвинил молодежь в искажении исторической правды, в буржуазном индивидуализме, отходе от классического соцреализма. В 80-е годы это было равносильно политическому убийству. Началась травля молодого писателя. А результате вскоре о Зайкине забыли. Он прочно выпал из обоймы. На банкеты, партсобрания не приглашали, тонких книг не печатали. Как жить?

Ничего другого, кроме словотворчества, избалованный писатель уже не хотел делать, психиатрическую клинику ненавидел. Пришлось стать репортером. В редакции бывший психиатр писал на любые темы: социальные, экономические, культурные, о трудовых достижениях заводчан.

Тогда Дарья познакомилась с ним в редакции «Засранского рабочего», «Засрабе», как сокращенно называли издание. Александр Фетисович вначале не обращал на коллегу внимания. Он в принципе был равнодушен к женщинам, а Дарье очень нравился этот моложавый кудрявчик с глазами ангелочка, и она безудержно кокетничала, но не добилась никакого результата. И вдруг, через восемь лет их знакомства, когда она совсем потеряла надежду соблазнить писателя, у того открылись глаза.

Как-то Дарья столкнулась с Зайкиным в театре. На ней вместо обычных синих джинсов и серого пиджака в полоску было надето вечернее платье. Алый чрезвычайно шел к черным волосам и смуглой коже, декольте снизу и сверху обнажало все прелести, и немолодой писатель Зайкин вдруг увидел перед собой необыкновенно свежую и красивую женщину. С тех пор старец начал оказывать Дарье знаки внимания, – но, увы! – у журналистки уже перегорели все чувства к кудрявыми седовласому ангелочку. Видимо, слишком долго ждала. Внезапно вспыхнувшая страсть теперь ее только раздражала. Она всячески отделывалась от навязчивого поклонника, а Алик сходил с ума. Вот уж правда: седина в голову – бес в ребро. Влюбленный старец всюду сопровождал Дарью, где бы она ни появлялась, оказывался рядом, за одним столом. Такое преследование отнюдь не льстило журналистке. Девушка была достаточно известна в своих кругах – на них обращали внимание, могли пойти сплетни. Надо было как-то развязаться с настойчивым ухажером. Ей хотелось чего-то свежего. Зайкина нужно было обогнать если не более известным, то более молодым конкурентом. И Дарья начала лихорадочно выискивать жертву. Первым попавшимся стал американец.

Глава 4

Интимный дневник шпиона

Этот дневник Эдглер подарил своей возлюбленной Дарье. Его прислала журналистке из Америки сестра иностранца.

1 апреля

Чтобы лучше понимать язык, нужно думать на нем. Мне посоветовали свои мысли записывать по-русски в дневник. Это помогает освоить тонкости языка. Попробую… Начинал давно, как только приехал, потом прервал, теперь хочу снова возобновить это занятие. Слишком много произошло за последний месяц. Попытаюсь восстановить ход событий.

1 апреля прибыл в Завонялов. Good moning! Город большой и грязный. Много нищих. Чисто Гарлем. В центре сохранились бюсты Дзержинского, Ленина и Кирова. В городе висят старые лозунги: «Начни перестройку с себя».

Центральный парк вырубили, на его месте возник вещевой китайский рынок. На улицах растут в кадках африканские пальмы, возле пыльных дорог туи и красная герань в нелепых вазонах.

Кругом – фонтаны, сплошь и рядом фонтаны, большие и маленькие, на улицах и во дворах. И все же нет, это не Рио-де Жанейро, как говорил их национальный герой Остап Бендер.

В миссии встретили приветливо. В большинстве все мои ровесники – 20—25 лет. Поселили меня с Кристофером Брауном в доме возле кинотеатра «Родина». М-да, здесь, в провинции, до сих пор остались старые коммунистические названия кинотеатров: «Октябрь», «Родина, «Патриот». В столицах этого почти нет. Зато, точно так, как в Москве, открыли стриптиз-клубы. С другой стороны, повсеместно возводят храмы и мечети.

Наша миссия находится на 12-ом этаже высотного здания, которое окнами выходит на реку. Река большая, дикая и грязная, в ней плавают крупные мазутные пятна. Купаться запрещено, об этом гласят щиты на берегу. Отходы металлургического производства сливают в Онесси. Рассказывают, что недавно в реке нашли дифтерийную палочку.

2 апреля

Миссионеры раздавали приглашения в центре города на мосту, который называется «Поцелуев мостик». Смешное название Здесь назначают свидание влюбленные. Парочки обнимаются, не стесняясь потока людей, на глазах у прохожих. Cool!

Народ дикий, от приглашений отказывается, а тинейджеры соглашаются. Нам этого и надо!

9 апреля

Провели первое занятие по английскому языку. Пришли на 80% молодежь до 22 лет! All rightl! Герл очень красивые, с распущенными волосами, в суперкоротких юбках, ноги… как это по-русски? – от ушей растут! Очень клево! Миссионеры вручили всем присутствующим предупреждение: не материться, не носить декольте и короткую, обтягивающую одежду. Но мой опыт подсказывает, что русские не читают инструкции, и, тем более им не следуют.

Хорошенькие коленки у той глазастой girl в цветном шарфе. Она явно не читала инструкцию! С такими живыми глазками! Crazy! И следовать ей, конечно, не собирается.

12 апреля

В город прибыл в ходе предвыборной кампании агитпоезд из-за Урала. Претендент на пост президента Василий Залихватский выступал в центре

на Театральной площади и стал разбрасывать деньги. Люди бросились подбирать и передавились, как в 1905 году в Кровавое воскресенье. Но тогда раздавали вино.

Несколько человек увезли на скорой помощи!

До чего дикий народ! Им нужен новый диктатор. Мы внушаем новый образ мышления, впихиваем книгу Мармона, а им, наверное, все …как это по-русски… до лампочки.

Странные эти русские, и обычаи у них странные. Хотя мне очень нравится в России. Два года я уже здесь, месяц в одном городе, два в другом. Преподаем английский, и под этим видом распространяем мармонистскую религию. Так наши руководители надеются покорить непокорных русских. Мне кажется, это сделать трудно, или ва-а-ще невозможно. Загадочная русская душа: сажают пальмы на улицах в Сибири, а им бы надо укреплять набережную. Каждый год потоп повторяется, у жителей пропадают запасы в подвалах, а они вместо того, чтобы строить запор для воды, надеются на что-то, на авось. Все у них абы как да как-нибудь – русская поговорка такая.

Непонятные россияне: убухивают деньги на пальмы, туи и фонтаны. Беспредел. Фонтанов в этом захолустном городке больше, чем в городах Средней Азии. Непонятно, загадочно, фантастично!

Мэр города – очень тщеславный человек, между прочим, его признали лучшем мэром в России. Здесь работать сложнее, чем в Мексике. Хотя индейцы- тоже загадочные люди.

13 апреля

Провели второе занятие. Посетителей убавилось. После первого фильма о нашем обществе часть старшего поколения слиняла. Исчезла мама с дочкой, у которой длинные русые волосы. Жалко. Я хотел с ней побеседовать о Мармоне.

Time is money

У той милой женщины глаза под цвет шарфа или наоборот… как это будет по-русски? Она смотрит очень серьезно. По-английски – ни бэ ни мэ. Браун спросил ее:

– Как будет «здравствуйте»?

– Гуд монинг.

– А «я вас люблю»?

– Ай лав ю.

– Значит, кое-что знаете.

– Это, видимо, знаю, – в ее зеленых глазах вспыхнули огоньки.

Крэзи! Прости меня, господи!

15 апреля

Еле дождался новой встречи. Одни люди ушли, другие пришли. А ее не было. Может, уже никогда не придет. Но мне все же кажется – придет! Еще ждать целых пять дней! Terrible!

20 апреля

Она пришла! На ней синее платье с глубоким вырезом. Какие роскошные плечи!

Она внимательно смотрела фильм о нашей секте в Честерфильде, об обучении в университете. Может быть, приедет в США? Это бы было cool! Наши взгляды встретились, ее глаза вспыхнули. Я подсел рядом и ощутил ее горячее дыхание.

Мы дали гостям задание – написать письма в Америку. Она написала моей сестре, я обещал передать. «Правда?» – совсем по-детски спросила girl. Сколько ей лет? Странно, это женщина без возраста.

Я помог ей перевести, она спрашивала каждое слово, и вдруг коснулась тонкими пальцами моей руки. Земля ушла у меня из-под ног. No! нельзя!

Осталось всего две недели. Time is money. Может, удастся ее окрестить.

Скоро мы открываем новую церковь, там красивая большая крестильня… она в белом одеянии, держась за мою руку, опускается в воду, потом выходит, словно нимфа… Белые одежды облепляют ее тело. Через тонкую ткань просвечивают упругие соски… у нее такая красивая грудь…

Боже, прости мне грешные мысли! Она такая стройная! Такая прекрасная! No!

Напишу письмо родителям, а лучше позвоню в Честерфильд! Мама с папой поддержат меня. Почему-то не прислали денег, а надо платить за квартиру.

18 апреля

Горожане празднуют День Дурака. Живут в нищете, зарабатывают по 100 долларов в месяц, а веселятся и радуются жизни! Им бы плакать, а они смеются!

У меня осталось десять дней. Только три занятия!

Господи, почему я должен уезжать?

Развлекались игрой, у нас с ней обнаружилось много общего: дома две кошки, мы любим голубой цвет, еще она сказала, что съела на завтрак два яйца, наверное, пошутила, – хотела угодить мне. Когда подошла и встала рядом, от нее пошел мощный поток энергии. Ах, голова кружится, ноги подкашиваются. Господи, продли командировку хотя бы еще на месяц!

Но старейшины суровы!

Нас учили в школе управлять импульсами, целенаправленно посылать и отводить от себя. Но я не хочу отбирать у себя эти сладкие флюиды, идущие от моей милой. O my darling! Разве такое счастье – грех? Я пожалел, что родился в семье мармонистов.

Она спросила: «Могли бы вы жениться на девушке другой веры?» Я ответил: «Пожалуй, нет, только на единоверке». Кажется, girl загрустила. Ей идет волнение, разрумянилась, щеки пылают, глаза – как два бриллианта. Старательно выговаривает английские слова, с трудом составляет предложения, однако я все понимаю. Какая она милая! Супервумен! Произношение восхитительное! Хоть сейчас в Америку. Почему бы ей не поехать со мной? Это стоит всего несколько сотен долларов!

Браун отрывает мое внимание от дневника. Мы должны идти на встречу в клуб.

Где мой желтый в крапинку галстук? Смешные, они спрашивают, почему у старейшин яркие галстуки. Потому что мы всегда в черных строгих костюмах и белых рубашках. А ведь нам всего по 20 лет. Хочется нравиться девушкам. Но мы должны быть скромными – так учили родители.

Она снова внимательно глядела на меня своими роскошными зелеными глазами. С любопытством смотрела фильм. Мне показалось, хочет поговорить со мной. О любви к богу. Ушла… не поговорили…

26 апреля

Наконец-то! Сегодня это свершилось! Целый час она мне исповедовалась со слезами на глазах! Она меня любит! – я читал это в дрожащих ресницах, в жарком прикосновении кончиков пальцев, горячих коленок. Ах, какие у нее коленки: круглые, как дыни. Она намного старше меня, но разве это имеет значение? Чем-то напоминает мою маму: нежность во взгляде, заботливые, ласковые руки. Я не уставал любоваться. Она случайно прикоснулась к моей груди, и горячая волна залила меня всего, я не мог унять дрожь. Боже, я грешен! God! Молю тебя, спаси и сохрани!

Мне удалось подарить ей книгу Мармона. Она поблагодарила и взяла, но, кажется, была разочарована, видимо, ждала чего-то другого. Огонь пылал внутри, я сгорал и возносился в небеса. Я не преграждал путь потоку ее энергии, она, словно солнечная батарейка, заряжала меня.

Ночью я сам заказал себе сон, и возлюбленная приснилась в моих объятиях. Я блаженствовал до утра. О my darling! Некоторыми усилиями я отослал мои грезы любимой, и верю, они дошли.

В спецшколе нас научили элементам черной магии. Я прилежно посещал занятия по манипулированию сознанием, преподаватели хвалили Эдглера как лучшего ученика. Когда я овладею ораторским искусством, смогу, как Цезарь, заворожить речью любую аудиторию, завладеть многотысячными массами, и они, словно овцы, повинуются моим словам.

Приеду в университет и запишусь на курсы риторики. Осталось последнее занятие в России. Я испытываю необъяснимый страх. Что будет? Боже, дай мне силы выдержать!

30 апреля

Выпал снег. Это бывает здесь… в мае… Стало холодно. Последний день. Последняя встреча с супервумен. Креститься она не решила. Я уеду, она, наверное, не захочет. Of course, ей неинтересны наши убеждения, она верит в своего, христианского бога.

Мы, американцы, далеки от этих русских. Так мне кажется..Of course, нас не любят нигде. В Европе откровенно дразнят янки, а русские смеются над нашей прагматичностью, как некоторые американцы – над их русской детской безалаберностью. Надеются всегда на авось.

Авось, авось… можно было бы написать целую диссертацию об этом словоупотреблении. Русским милее нашей расчетливости и практичности их разгильдяйство. Они нас не понимают.

Никогда не обратить нам этих непонятных, crazy russian, вольных русских в мармонистскую веру. Никакие зарубежные секты не привлекут к нам массы народа. У них своя идеология, я это понял, когда записывал русские поговорки:» Не было ни гроша – да вдруг алтын», «Не жили хорошо – не будем начинать», «Бог в помощь», «Вольному – воля, спасенному- рай».

У нее редкое имя —Дарья. Созвучно с моим – Эдглер. В этом есть знак свыше! Наша встреча не случайна! Иначе к чему эти слезы, испепеляющий огонь внутри? Как с этим справиться?

Скорей бы уехать!

После фильма о нашей миссии слушатели курсов были растроганы и с грустью говорили нам теплые слова. Мы успели подружиться. Пускай не все посетители поверили в нашу религию, некоторым удалось вручить книгу Мармона, лишь троих мы окрестили за прошедший месяц, но русские добрые, отзывчивые. Мы успели привязаться друг к другу.

Даша плакала навзрыд! Не думал, что это будет так мучительно! Я украдкой смахнул слезу. Что за горькую отраву влил дьявол в грудь?