«…В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме,
– не гроза,
а это
просто
ревность двигает горами…»
Чёрт. Ревность, ревность… ревность.
Омут. Черная дыра, затягивающая беспощадно.
Хочется рвать и метать. И я рву…
Рву мотор, газуя, лихо срываясь с места. Но проезжая рядом, притормаживаю, с прищуром оглядываю, оцениваю…
Твою ж… Он же старый! Он…
По голове словно молотом. Мышь меня не видит. На него смотрит.
Жму на педаль, ревёт на все пятьсот лошадок, вижу, как резко поворачивается Лера. Заметила? Смотрит еще удивленно…
Ладно. Проехали.
Домой пора. Поздно уже, и жрать охота. У Фис закинулся котлетками с пюре, её помощница по хозяйству тётя Валя готовит богично.
Так, надо заскочить к себе – парням обещал, что посидим в студии. Студию мне отец в подвале забабахал отличную. Он, правда, мечтает, чтобы я все-таки больше в спорт. Да я не против. Спорт – это круто. Победа, эмоции, адреналин. Но творчество – вот это всё для меня тоже важно.
Потом сам отец знает, что спорт – это не навсегда. Век короток. Когда-то надо будет заканчивать. Не уверен, что хочу в тренерство. Вот шоу как у отца, спортивная журналистика – это уже интереснее.
Пишу Анфисе, что ночевать приеду часов в двенадцать. Она спрашивает, как Лера…
Как Лера… Наверное, круто. Бомбит меня. Мозг понимает, что вряд ли этот мужик – а там мужик, ему лет двадцать пять, точняк! – вряд ли он и она пара.
Не хочу об этом. Совсем. Она… она не может с таким. Ей… она же маленькая совсем! Ей даже восемнадцати еще нет.
Тогда почему меня так плющит?
«…В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме…»
Да уж, Тор, бог грома и молний. Вот тебя и огрело по башке. Вштырило.
И громом, и молнией… И глазами как океан. И ароматом свежести, чистоты.
Чёрт. Меня клинит на девчонке! Это так смешно!
Идиот, так долго жил в святой уверенности, что это за мной всегда будет охота, это я буду выбирать, это меня будут любить…
Любить… Страшное слово. Можно пока не надо, а?
Сижу с ноутом, записываю впечатления, как в дневник.
И всё это сразу можно переводить в песню. Я её уже чувствую. На кончиках пальцев ловлю.
Это даже не рэп уже, не речитатив, это баллада.
Баллада о мышонке с железной волей.
– Торыч, ты тут?
Дверь я не закрываю, пацаны заходят. Коршун помахивает пакетом с чипсами и минералкой. Почти ЗОЖ.
Лыбятся оба. Сияют просто. Так и хочется каждому втащить. Ну так, по-братски! Посмотрел бы я на них, когда бы они…
Хотя… Коршун тоже что-то темнит с этой своей блондиночкой из «А» класса. Ненависть у него. Ненависть такая ненависть… Очень быстро превращается в нечто противоположное.
Один Да Винчи у нас пока себя не проявил. Или я не в курсе?
– Скулы не сводит?
– А что?
– Лыбу давить харэ.
– Тор, мы чего-то не знаем?
Не знают. Реально. Почти.
Просто после той истории я попросил девчонку не трогать. Попросил, потому что сам через неделю свалил на очередные сборы. Приехал вчера. В школу пришёл сегодня.
Очень вовремя.
– Вы что хотите знать?
– Ты с ней? Серьёзно? С мышью?
– Стопэ, Мышь она только для меня, ясно, для вас… Лера.
– Прям по серьёзу, Лера?
– Коршун, не нарывайся.
– Тор, ты… чёрт, нет, скажи, что это не какой-то очередной замес?
– В смысле? – сейчас не понимаю, о чём он.
– Ты опять что-то задумал? Ты… ты хочешь повторить как тогда? На колени?
– А если да?
Глава 15.1
Успокоиться, Лера, успокоиться! Сердце не выдержит таких оборотов.
Дышать!
Как дышать, когда губы сами собой в улыбке?
Что со мной? Что? Почему? Как?
Миллиард вопросов – ответов нет, и…
– Опаздываешь, Лерыч! Где тебя носило?
– Сашка! Саш! А! – на эйфории, на адреналине бросаюсь в знакомые объятия. Прячу лицо на груди. Сашка…
Потом сразу – как он здесь? Когда? Надолго ли? Но это всё потом! Сейчас я просто дико рада, и еще… еще я использую его как щит.
Да-да, именно щит от самой себя! Моей душе нужен перерывчик. Я потом буду разбирать на атомы все, что случилось сегодня с Тором.
– Ты чего такая счастливая, Лерка?
– А? – я счастливая? Я? Нет, я не могу быть счастливой! Вообще никак. Я…
Рёв автомобиля выгружает из транса.
Тор. Тормозит напротив, успеваю выхватить из реальности его взгляд. Странный такой. Проносится мимо.
А я взбудоражена настолько, что просто не в силах осознавать происходящее.
– Парень твой, что ли?
– Что? Нет! Ты что?
– Да ладно… Ты сидела в его машине. И он посмотрел на меня так, как будто готовит контрольный в голову.
– Если только себе. Это…
Чёрт, я вспоминаю, что Сашка ничего не знает. Рассказать?
– Это?
– Что мы стоим? – спохватываюсь вовремя. – Пойдем в дом. Мамы еще нет, наверное.
– Я ей звонил, сказала, через полчаса и что ты вот-вот будешь дома.
– Извини, я…
– Не парься, я не замёрз, тут у вас кафе рядом, сходил, взял раф.
Открываю дверь нашего таунхауса. Ну, еще не совсем нашего. Ипотека.
Собирались жить тут всей нашей большой дружной семьей. А остались только я и мама…
– Заходи, Саш, раздевайся, сейчас ужин разогрею, салат будешь?
– Давай я помогу, что надо?
– Ничего. Пока приготовлю, и мама придёт. Сейчас только переоденусь. Будь как дома.
Бегу в комнату, сразу в ванную, помыть руки, умыться. Из зеркала на меня смотрит моё прошлое я. Беззаботное и счастливое. Неужели так мало надо? Всего лишь призрачный интерес от смазливого одноклассника?
Потом, Лерка, всё потом. Будет время перезагрузить этот день и подумать.
Натягиваю домашние леггинсы, длинную футболку. Зачем я отдала Тору его «ти-шёрт»?
И почему так хочется улыбаться?
Сбегаю вниз, на кухню. Саша там, выгружает из сумки банки. О боже!
– Мама передала вам, ты знаешь маму!
– Знаю! О! «Огонек» обожаю! Ты не говорил, что приедешь. Проездом?
Достаю огурцы, помидоры, салат, бросаю в раковину.
– Как сказать. Пригасили на работу, тут, в достойную компанию. Сегодня уже было собеседование с руководством.
