Спустя полчаса оберфюрер Лемке вошёл в свой кабинет и увидел в нём шарфюрера Кригера и, сидящего на стуле, раздетого до пояса человека, который прижимал к груди левую руку и тихо постанывал.
– Докладывайте, шарфюрер! – приказал Лемке.
Шарфюрер вытянулся и, вскинув в верх правую руку, доложил:
– Господин оберфюрер, арестованный парашютист готов дать показания!
– Что, вы с ним сделали? – спросил Лемке, глядя на, перекошенное страхом и болью, лицо, сидящего на стуле, человека.
Кригер пожал плечами.
– Да, почти ничего, – с недоумением ответил он – Дал несколько тумаков и вырвал один ноготь. Этот тип расплакался и сказал, что будет отвечать на вопросы…
Лемке удивленно покачал головой.
– Странно… – произнес он, продолжая рассматривать сидящего на стуле человека. – Очень странно… – повторил он. – Обычно русские предпочитают смерть предательству.
Лемке закурил сигарету и по телефону вызвал к себе переводчицу и стенографистку. В кабинет вошли две женщины в эсесовской форме. Одна из них встала рядом с Лемке, а другая села на стул и положила себе на колени раскрытый блокнот.
– Спросите его, – приказал Лемке переводчице – Пусть назовёт своё имя и расскажет с каким заданием был к нам заброшен?
Услышав слова переводчицы, человек на стуле, поднял на оберфюрера затравленные, бегающие глаза и чуть слышно ответил:
– Я лейтенант Сокольников. Я должен был поселиться в Минске под именем Ивана Михальчука и дальше ждать связного. Больше я ничего не знаю…
Оберфюрер Лемке скептически усмехнулся.
– Вы находитесь в Гестапо, господин Сокольников… – сказал он со значением. – У нас здесь очень строгие порядки. Если я начну сомневаться в правдивости ваших слов, то шарфюрер отправится с вами в подвал и поверьте мне то, что вы там ранее испытали, покажется вам невинной детской шуткой.
Лейтенант Сокольников бросил испуганный взгляд на шарфюрера Кригера и затем чуть помедлив ответил:
– На моей квартире должны проходить встречи с каким-то офицером из штаба группы армий «Центр».
Лемке и Кригер быстро переглянулись.
– А вы знаете этого офицера? – спросил Сокольникова Лемке. – Подумайте хорошенько, господин Сокольников. От ответа на этот вопрос будет зависеть ваша жизнь.
Сокольников поднял на Лемке умоляющие глаза.
– Я не знаю кто он такой. Поверьте, мне… – упавшим голосом ответил он.
Лемке долгим немигающим взглядом посмотрел в лицо Сокольникова. Затем он встал и начал в раздумье ходить по кабинету.
– У меня к вам будет ещё один вопрос, – сказал Лемке, останавливаясь рядом со стулом, на котором сидел Сокольников. – Как вы должны были сообщить вашим командирам о том, что прибыли в Минск? Раз у вас с собой нет радиостанции, значит вы должны были с кем-то встретиться?
Сокольников поднял на Лемке растерянные глаза.
– Отвечайте, господин Сокольников! – с угрозой в голосе приказал Лемке.
Сокольников опустил голову и, чуть слышно, пробормотал:
– Я должен был ждать связного…
Лемке кивнул шарфюреру Кригеру. Тот подошёл к Сокольникову и вдруг изо всей силы ударил его по лицу. Сокольников упал со стула на пол. Кригер ногами в сапогах стал избивать его. Сокольников корчился на полу, истошно крича. Наконец, он простонал:
– Не бейте меня, я всё скажу…
Кригер поднял Сокольникова с пола и подвёл к оберфюреру.
– Ну, господин Сокольников, – спросил его Лемке. – Я жду…
Сокольников стер с разбитых губ кровь и хриплым голосом ответил:
– В Минске на Вилейской улице есть магазин, в котором продают одежду и обувь. Там есть обувной ларёк Анджея Скавронского. Я должен был передать ему сообщение о том, что поселился в городе и назвать ему свой адрес.
– А как этот Скавронский вас узнает? – металлическим голосом спросил Сокольникова Лемке. – Отвечайте!
Глаза Сокольникова забегали из стороны в сторону. Лемке снова кивнул шарфюреру Кригеру. Тот нашёл на руке Сокольникова палец, на котором был вырван ноготь и силой сдавил его. Лицо Сокольников побелело. Он завыл от боли.
– Я должен был ему назвать себя и передать привет от сестры Зоси… – с трудом выговорил он.
– Ну что ж, очень хорошо, господин Сокольников, – сказал Лемке глядя на трясущегося мелкой дрожью Сокольникова. – Сейчас вас отведут в камеру. На сегодня мы допрос закончим. У вас был трудный день. Вам надо отдохнуть. А завтра мы продолжим нашу с вами беседу…
Москва. Лубянка. Здание НКВД
Сообщение об исчезновении лейтенанта Скавронской пришло в наркомат внутренних дел только утром. На дороге была обнаружена «Эмка» с убитым водителем. Лейтенанта Скавронской нигде не было. На ноги были подняты подразделения войск НКВД, расположенные в районе Сухиничей. Были прочёсаны все леса вокруг места происшествия, но найти Скавронскую или хотя бы её тело не удалось. О случившемся тут же было доложено наркому Берии. Тот срочно вызвал к себе старшего майора Судоплатова и майора Николаева.
– Как, это могло случиться? – грозно поблескивая стёклам пенсне, спросил он.
Старший майор Судоплатов виновато опустил голову.
– Извините, товарищ нарком, не доглядели… – ответил он.
– Что значит не доглядели! – разозлился Берия. – Вы представляете, что произойдёт если Скавронская окажется у немцев! Мы лишимся нашего лучшего агента.
Судоплатов и Николаев понуро молчали.
– Что она делала в этих Сухиничах? – строго спросил Берия. – Это, прифронтовая полоса. Её и близко там не должно было быть.
– Разрешите, товарищ нарком? – сказал майор Николаев и встал со стула. – Это, моя вина. Я её туда послал. Она сейчас работает с архивом. Пытается выяснить судьбу «Красной капеллы» – сети наших нелегалов в Германии. Из разведотдела Западного фронта сообщили, что к ним попал лётчик, который работал когда-то вместе с обер-лейтенантом Шульце Бойзеном. Скавронская захотела с ним поговорить и я, к сожалению, разрешил ей эту поездку.
Берия окинул майор Николаеву гневным взглядом. Затем сказал:
– Пока я объявляю вам строгий выговор, товарищ Николаев. Но если по какой-либо причине лейтенант Скавронская окажется у немцев, то вы пойдёте под суд Военного трибунала. Садитесь!
– Слушаюсь, – ответил Николаев, садясь на стул.
Берия снял трубку телефона и попросил соединить его с командующим войсками НКВД генерал-лейтенантом Аполлоновым. Когда в трубке раздался его голос, Берия сказал:
– Добрый день, Аркадий Николаевичу, у нас чрезвычайное происшествие. Немецкие диверсанты захватили в плен в районе Сухиничей нашего сотрудника – лейтенанта Скавронскую. Если она попадёт на ту сторону фронта, то будет разоблачён наш самый ценный агент в штабе группы армий «Центр». Этого нельзя допустить ни в коем случае.
Выслушав ответа Апполонова, Берия удовлетворённо кивнул.
– Я вас понял. Посылаю в Сухиничи своего сотрудника – майора Николаева. Он будет осуществлять связь с вами. Всё, желаю успеха!
Берия положил трубку и, повернувшись к майору Николаеву, сказал:
– Генерал-лейтенанта Апполонов посылает в район Сухиничей лучше поисковые подразделения и в дополнение к уже имеющейся, развёртывает там ещё одну дивизию войск НКВД. Руководить операцией будет заместителя Аполлонова генерал-майор Сивцов. Вы Николаев, как командир лейтенанта Скавронской, направляйтесь в Сухиничи и поступаете в распоряжение генерал-майора Сивцова. Выполняйте!
Белоруссия. Минск
Ранним апрельским утром Анджей Скавронский шёл по улице Минска. Весеннее солнце словно метла быстро счищало с тротуара остатки тающего снега. На деревьях начали набухать почки. Тёплый ветер разносил аромат первых весенних цветов. Анжей подставил солнцу свое лицо и ему казалось, что войны нет, а наступил долгожданный мир и теперь можно спокойно ходить по улицам, не опасаясь облав и обысков, и впереди всех ждут только счастье и благополучие. Анжей вздохнул и, словно сбрасывая с себя наваждение, покрутил головой. Он зашёл в магазин, где находилась его мастерская и, сев за стойку, принялся за работу. Со вчерашнего дня у него остались незаконченными два заказа очень важных клиентов. Денщик полковника из военной комендатуры принёс Анджею его сапоги и приказал, как можно быстрее, прибить к ним новые каблуки. Затем, жена чиновника из гебитскомиссариата принесла туфли и строго наказала закончить их ремонт не позднее завтрашнего утра, так как она собиралась пойти в них на какое-то торжественное мероприятие
Анджей споро прошивал дратвой сапоги полковника, когда около его ларька остановился какой-то человек. Он долго рассматривал лежащую на витрине обувь и затем спросил:
– Вы, пан Анджей Скавронский?
Анжей, не поднимай головы, согласно кивнул.
– Я, Иван Михальчук… – приглушив голос, сказал человек.
Анджей вздрогнул и поднял глаза. Он увидел перед собой, одетого в старое пальто и поношенную кепку, мужчину. Его лицо чем-то напоминало морду борзой собаки. Мужчина снял кепку, пригладил черные прилизанные волосы и, улыбнувшись уголками губ, произнес:
– Вам привет от вашей сестры Зоси…
– А вы её видели? – спросил мужчину Анджей, пристально глядя ему в лицо.
Глаза мужчина забегали из стороны в сторону. Чуть помедлив, он ответил:
– Да, видел…
– Где вы живёте? – спросил его Анджей.
– Февральская улица, дом четыре, квартира семь, – ответил мужчина и затем, не попрощавшись, повернулся и быстро пошёл к выходу из магазина.
Анджей проводил его глазами до дверей и вновь принялся за работу.
Вернувшись поздно ночью домой, он жил в небольшом частном домике на окраине Минска, Анджей прислушался спят ли соседи и, разобрав доски пола, вытащил из тайника рацию. Он раскрыл шифр-блокнот и быстро написал в нём несколько колонок трёхзначных цифр. Прицепив антенну к крючку, вбитому в потолок, Анджей надел наушники и включил рацию. В его уши ударил громкий писк морзянки. Казалось, что десятки кузнечиков одновременно начали свою трескучую перекличку. Анджей настроился на волну Москвы и, услышав ее позывные, быстро передал шифровку. Затем он спрятал рацию в тайник и, расстелив постель, устало лёг на неё, погружаясь в тяжёлый, похожий на полузабытьё, сон.
Москва. Лубянка. Здание НКВД
Когда майор Николаев вышел из кабинета, Берия снял пенсне и, посмотрев на старшего майора Судоплатова, спросил его:
– Что будем делать?.. Мне сегодня звонил Васильевский и спрашивал, можем ли мы достать документы аналогичные тем, что мы передали в Генштаб в августе прошлого года? По информации Генштаба в районе Курской дуги немецкое командование готовит крупное наступление. Северный фас Курского выступа занимает группа армий «Центр». Я думаю, что майор Бауэр, наверняка, в курсе планов командующего группой армий.
– Он уже подполковник, товарищ нарком, – поправил Судоплатов Берию. – Несколько дней назад на Калининском фронте захватили диверсантов, которых готовило «Абверштелле – Восток» и они рассказали, что ему недавно присвоили звание подполковника и наградили Железным крестом.
– Как бы не загордился наш подполковник! – с усмешкой сказал Берия.
Затем его лицо стало серьёзным, и он спросил Судоплатова:
– Кого планируешь направить на связь с Бауэром? К нему нужен особый подход…
Судоплатов положил перед Берией личное дело, которое он захватил с собой. Тот раскрыл его и удивленно спросил:
– Так ты хочешь немку отправить?
Судоплатов утвердительно кивнул.
– Анну Марию Зегерс… Урожденную Шефер…
– Думаешь, что она скорее с Бауэром договориться? – спросил Берия, листая дело.
– Я направляю ее, товарищ нарком, с дальним прицелом, – пояснял Судоплатов. – Арестованные диверсанты на допросе показали, что подполковника Бауэра хотят перевести в штаб-квартиру «Абвера» в Берлин. Он недавно развёлся с женой. Та от него к какому-то гестаповцу ушла. Мало ли что… Вдруг Бауэр и Зегерс сойдутся, и она поедет вместе с ним в Берлин.
– М-да… – задумчиво протянул Берия. – Заманчивая перспектива вырисовывается. А через кого материалы Бауэра будут переданы сюда? – спросил он.
Судоплатов вытащил из папки и положил перед Берией бланк шифровки.
– Сегодня получили от Анджея Скавронского, – сказала он – Лейтенант Сокольников благополучно добрался до Минска и живёт по адресу: Февральская улица, дом четыре, квартира семь. Если Зегерс останется с Бауэром, то материалы привезёт Сокольников. Если нет, тогда они вернуться вместе. Я Сокольникова для этого в Минск и послал. Съездит туда-сюда. Поживёт там два месяца. Делов-то… Зато орден в кармане!
– Да… вроде всё сходится… – просмотрев шифровку, сказал Берия и, взяв авторучку, написал на ней:
«Поездку Анны Зегерс разрешаю…»
Белоруссия. Минск
С момента его встречи с Иваном Михальчуком прошло три дня. Анджей продолжал трудиться в мастерской, но на его душе было неспокойно. Он никак не мог забыть бегающие глаза Михальчука. Что-то недоброе таилось в них. Анджей взглянул на часы. Сегодня ровно в полдень к нему должна была прийти Олеся Кебич. За те полгода, которые Анжей прожил в Минска, они встречались уже несколько раз. Олеся оставляла у него обувь своей хозяйки фрау Кубе и заодно текст сообщения. Анджей шифровал его и передавал в Москву.
Увидев, что большая стрелка часов почти остановилась на цифре двенадцать, Анжей положил на верстак старый стоптанный ботинок, к которому он пришивал новую подошву и осмотрелся вокруг. Вдруг его глаза встретились с глазами мужчины, который стоял у киоска, в котором торговали бижутерией. Он был одет в серый плащ и такого же цвета велюровую шляпу. Анджею показалось, что он уже видел его. Он напряг память и вдруг вспомнил, что этот же мужчина стоял на улице, когда он сегодня утром выходил из дома. Руки Анджея похолодели. Он посмотрел по сторонам и увидел, что ещё несколько мужчин в таких же серых плащах и шляпах находятся в магазине. Анджей, наконец, понял, что таилось в глубине глаз Ивана Михальчука…
Стрелка на часах неумолимо приближалась к цифре двенадцать. Анджей увидел, входящую в магазин Олесю Кебич. Чтобы принять единственно верное решение, Анджею потребовалось всего несколько секунд. Он встал со стула и, вдруг перепрыгнув через стойку, побежал по коридору к окну, выходящему на улицу. Одетые в серые плащи мужчины бросились ему наперерез. Анджей увернулся от них и всем телом бросился в окно. Послышался звон разбитого стекла. Анджей упал на мостовую, поднялся на ноги, но тут же снова упал, сбитый на землю ударом кулака. Двое мужчин в серых плащах подняли его, завели руки за спину и надели на них наручники. Рядом остановилась легковая машина. Мужчины посадили в нее Анджея и машина, включив сирену помчалась по улицам Минска.
