Глеб подложил ей под голову подушку, укрыл одеялом, сам лёг рядом, поверх покрывала и прижал её спиной к себе. Он гладил её по волосам, пока она не заснула.
Утром Элла проснулась и села на кровати, плохо соображая где она. И вдруг как обухом по голове: насильник, побег, отель и Глеб. Но где Глеб? Примятая подушка, значит он спал рядом, на кресле – его куртка. Она в одежде, слава богу, он оказался порядочным и не тронул её. Элла встала с кровати, и на столе увидела записку «Я в бар, за кофе». Она подошла к зеркалу, ну и вид у неё: одежда помята, волосы взлохмачены, подтёки туши на лице, глаза красные, припухшие. Ладно, пока Глеб ходит за кофе, она приведёт себя в порядок.
Глеб вернулся в номер, увидев, что Элла уже встала и шумит душ, он поставил на стол чашку, пакет с булочками, и взяв свою чашку, вышел на балкон. Куря сигарету и попивая кофе, он смотрел на падающий снег. Как хорошо, что он вчера оказался рядом и смог помочь ей, а ведь ещё раздумывал ехать или нет на эту вечеринку и только то, что мать была дома, привело его к положительному решению.
– Доброе утро, – услышал он.
Элла стояла в проёме двери в белом гостиничном халате, мокрые волосы в беспорядке рассыпалась по спине и груди.
– Простудишься.
– После вчерашнего мне ничего не страшно. Спасибо за кофе и вообще за всё. И прости меня, что тебе пришлось из-за меня покинуть эту вечеринку.
Видя, что она ищет сигареты, он предложил ей свои и дал прикурить.
– Тебе не надо просить прощения. А покинув вечеринку, я ровным счётом ничего не потерял. Я могу тебе рассказать весь сегодняшний сценарий.
– Почему ты привёз меня сюда?
– Домой ты не хотела, адреса подружек твоих я не знаю. Не в машине же сидеть всю ночь.
– А где мы? Так красиво вокруг? – спросила Элла, глядя на заснеженный лес.
– Под Всеволожском. Как будешь готова, я отвезу тебя в город.
– Мы ещё можем здесь немного побыть?
– Сколько хочешь.
Элла погасила сигарету и зашла в номер. Когда Глеб вернулся с балкона, Элла сидела с ногами на кресле, пила кофе и отщипывала рогалик. Глеб сел в соседнее кресло.
– Я, правда, тебя не напрягаю? Может тебе куда-нибудь нужно?
– До завтра я совершенно свободен. Я не очень примерный студент, но завтра надо показаться в универе, сессия не за горами, не хотелось бы завалить.
– У меня тоже, тем более я на первом курсе, и это моя первая сессия, – улыбнулась Элла.
– Ты ещё – малышка, – засмеялся Глеб, – я уже третий год познаю азы экономики.
– Я в первом меде учусь.
– О как, я живу недалеко, на Петроградке. Почему медицина? По настоянию мамы?
– Нет, я хочу помогать людям, сейчас у меня нет такой возможности. Поэтому очень внимательно учусь, и в дальнейшем хочу связать свою жизнь с помощью тяжелобольным людям.
– Благородная цель.
– А ты, наверное, пошёл на экономику, чтобы продолжить бизнес родителей? Судя по всему, они у тебя обеспеченные: машина такая классная, одежда, деньгами соришь.
– Нет, у моей матери очень сомнительный бизнес, если можно так назвать. Она – актриса низкопробного американского кино.
– Да ладно? Серьёзно? Я её знаю?
– Надеюсь, что ты не интересуешься фильмами подобного рода.
– Мама в Америке? Ты живёшь один?
– С братом, вот выучишься на врача и, возможно, сможешь ему помочь. Он болен.
– Чем? Ты ухаживаешь за ним?
– Умственно отсталый, но обслужить, слава богу, он себя сам в состоянии. Просто приглядываю за ним.
– А у меня мама учитель, и очень строгая, а отец умер.
– Как же ты ходишь на вечеринки, еще и на ночь? В смысле, как тебя отпускают?
– Тяжело и со скандалом, – улыбнулась Элла. – Но не сидеть же дома. Ты был прав, до восемнадцати лет меня держали почти под замком, но летом я стала совершеннолетней, и маме пришлось считаться и с моим мнением, но, конечно, поскольку я сама не зарабатываю, пока всё не так просто. Летом, между вступительными экзаменами, работала, а сейчас, конечно, учёба на первом месте.
Глеб заметил, что Элла одевается довольно скромно, одно и то же пальто, что осенью, что сейчас, немного потёртые сапоги, сумочка, по всей видимости, у неё тоже одна, никогда никаких украшений. Глебу стало немного неловко за свой дорогой кашемировый свитер, что был на нём, фирменной куртки, часов, стоящих баснословные деньги. В университете он отказался от стипендии, потому что эти копейки ему были ни к чему, а Элла, наверное, радуется, получая их.
– В студенчестве не стыдно немного победствовать. Зато ты такая красавица, что тебе позавидует любая обеспеченная папой девица.
Элла посмотрела на него долгим пронзительным взглядом.
– Может ты высушишь волосы, и мы немного прогуляемся? – предложил Глеб.
Элла поднялась с кресла и подошла к столу.
– Откуда здесь шампанское?
– Из багажника. Я вчера схватил несколько бутылок того, чего попалось под руку. Подумал, вдруг, ты захочешь выпить, а что предпочитаешь, я не знаю. А ты выпила глоток вина и заснула.
– Да, из меня плохой алкоголик. Почему ты так добр ко мне?
– Ты мне нравишься.
– А как же все твои девицы?
– Их нет, – улыбнулся Глеб.
– А у меня никогда не было парня.
– Это я понял.
Элла внимательно посмотрела на него, он так ей нравился. Такой красивый, просто совершенство: лицо, глаза, рост, фигура, губы, руки, её кинуло в жар. Она вспомнила мимолётный поцелуй, ощущение его губ, запах парфюма, она тогда испугалась, убежала, потому что нахлынули чувства, потому что ей понравилось и стало страшно, он – ловелас, бабник, что с такой внешностью – не удивительно. Но он оказался порядочным, здесь, наедине в номере, не сделал ни одной попытки сблизиться с ней, и вчера спас её, нёс на руках, успокаивал, рядом с ним ей так спокойно. Решение пришло мгновенно, почему не отдаться ему? Подарить ему свою девственность здесь и сейчас, такой милый номер, они здесь одни, и она готова. Он точно опытный и умелый, а её вчера чуть не изнасиловал какой-то пьяный придурок, «хороший» бы первый раз получился! Элла с тревогой и одновременно ожиданием посмотрела на него, сердце гулко стучало, не откажет ли он ей? Не посмеётся над её порывом?
– Давай выпьем шампанского? Откроешь? – предложила она.
Глеб пожал плечами, вставая с кресла.
– Чего это ты с утра?
– Знаю, что тебе за руль, но, может, выпьешь со мной? Помнится, ты пил шампанское за рулём в нашу последнюю прогулку, – сказала Элла, доставая с полки бокалы и протягивая ему.
– Я хотел извиниться перед тобой за своё поведение. Но не успел, ты быстро убежала.
– Ты полностью искупил свою вину вчерашним поступком.
Глеб разлил шампанское. Элла пила маленькими глоточками, а он любовался ею. Сейчас, совершенно без косметики, с влажными волосами она казалась такой юной, такой трогательной, она стояла совсем рядом, такая маленькая в этом большом гостиничном халате. Она подняла на него свои огромные глаза и почему-то шёпотом спросила:
– Почему ты так смотришь на меня?
– Извини, – отставляя бокал, хрипло ответил Глеб. – Может всё-таки пойдём, погуляем?
– Ты не хочешь оставаться со мной наедине?
– Очень хочу, но боюсь повторить свою ошибку.
Элла вдруг шагнула к нему, смотря в глаза, почти упав к нему в объятия, и он нашёл её губы влажные, горячие, нежные, зарылся рукой в её волосы. Он целовал и целовал её, и она отвечала, а рядом предательски белела большая кровать, но с ней нельзя как с другими, она девственно чиста, и он не имеет права… А так хочется раздеть её, покрыть поцелуями её тело, он весь горит, руки тянутся к поясу халата, чтоб развязать его, но он одёргивает себя, нельзя её трогать.
– Малышка, – прошептал он ей в губы, – я не знаю, как мне сдержаться. Ущипни, ударь меня, чтоб я тебя не трогал.
– Не сдерживайся.
– Ты точно решила?
– Только я немножко боюсь, – доверчиво шепнула Элла.
– Не бойся, мой хороший.
Он выдыхает, и снимая с неё халат, как подвенечный наряд, он понимает, что всё равно надо держать себя в руках, сделать так, чтоб ей было хорошо, чтоб она запомнила свой первый раз на всю жизнь. Вот она перед ним, в одних трусиках, стыдливо прикрывает грудь и немного дрожит от страха. Глеб подхватывает её на руки и укладывает на кровать, она стыдливо натягивает на себя простыню, а он стаскивает с себя джемпер, но до конца пока не раздевается, чтобы не спугнуть, пусть малышка сначала расслабиться. Элла смущённо и, как ему кажется, немного удивлённо, гладит его по рукам, по груди, её пальчики нежно водят по его мышцам.
– Такие твёрдые, – шепчет она. – Ты качаешься?
Он кивает, снова целует её, пытаясь стянуть простынь, но она не даёт. Но поцелуями в губы, в шею, он немного расслабляет её, и простыня соскальзывает, обнажая грудь, она пытается прикрыться рукой, но он отводит её, припадая к небольшим, твёрдым соскам. Элла замерла, затихла, напряглась, никто никогда не трогал её грудь, конечно, поцелуи были в её жизни, но они не шли ни в какое сравнение с поцелуями Глеба, и эти горячие губы на её сосках. Она застонала, положила руку ему на голову, что он с ней делает? Ах, да, она же сама позволила ему. Но вот он скользит ниже, целует её живот, его руки умело блуждают по телу, она вся превращается в одну эрогенную зону,
– Глеб, – стонет она.
Он приподнимется, нависает над ней, стоя на локтях, смотрит на неё – у него такие красивые глаза – они сводят её с ума, и Элла сама тянется за поцелуем.
– Не передумала? – спросил он.
Она мотает головой.
– Я боюсь.
– Тебе неприятно?
– Даже слишком приятно.
– Вот и не бойся, позволь мне продолжить.
Последние бастионы готовы сдаться, он снимает с неё трусики и раздевается сам, подкладывает под неё подушку, чтоб доставить ей как можно меньше дискомфорта, на подушку – полотенце, чтоб не запачкать, Элла зажмуривается, но он не спешит, ей надо расслабиться, иначе будет больно. Он снова покрывает её тело поцелуями, слегка щекочет пальцами её лоно, ей стыдно, но хочется продолжения, она поддаётся, насаживается, всё? Нет, в ней всего лишь его пальцы, они ласкают её, она всё ещё девственна, всё ещё можно изменить, остановить… Нет, нет, не останавливайся. Глеб чувствует, что она уже готова и ложится на неё. Элла вся ушла в себя, забылась, и вдруг резкая секундная боль, она вскрикивает, он прижимает её к себе и успокаивает нежными ласками. Вот теперь она чувствует его внутри себя, какие невероятные ощущения, он заполнил её всю, в животе горит, так мучительно и сладко, давай дальше, милый, я хочу знать, что будет дальше… Глеб, не отпуская её, вытаскивает из-под неё подушку, теперь можно продолжать.
– Мне так хорошо, – прошептала она, стыдливо припадая к его плечу.
– Всё, малышка, теперь получаем удовольствие.
Сам он был уже на грани, он и так слишком долго держался. Продержись ещё немножко, Глеб, ей хочется словить кайф, но вот она вся запульсировала, застонала, теперь можно и ему. Ещё тяжело дыша, Элла открыла огромные глаза и удивлённо на него посмотрела. Глеб подмигнул ей. Она свернулась калачиком, прижалась к нему, и он переместил её к себе на плечо. Он нежно перебирал её волосы, массажировал голову, и её дыхание восстанавливалось, она затихла, кажется заснула, ну отдохни, маленькая… Минут через двадцать Элла встрепенулась.
– Я задремала.
– Столько эмоций, неудивительно.
– Я никогда не испытывала ничего подобного.
– Малышка сама с собой не играла? – поднял бровь Глеб.
Элла охнула, вскочила и побежала в ванную комнату
– Это запрещённая тема, – услышал он из-за закрытой двери и рассмеялся.
Элла смыла с себя кровь и остатки стыдливости и снова забралась к нему в постель, ожидая продолжения.
Смеркалось, падали, фиолетовые от уличного освещения, хлопья снега. Тесно прижавшись друг к другу лежали двое, смотря на метель. Глеб был глубоко влюблён, ему было страшно от нахлынувших чувств, он никого никогда не любил, и думал, что уже не сможет. Элла замирала от счастья, она влюбилась, отдалась, но как удержать его? Он такой непостоянный, невероятно красивый, вокруг него так много женщин, а что если он отвезёт её домой и скажет, что всё? Или при ней начнёт флиртовать с другой, давая понять, что она ему глубоко безразлична… Сейчас он целует её, шепчет в ухо, а что будет завтра?
А потом они поехали в город. Элла аккуратно, чтоб не мешать ему вести машину, привалилась к нему на плечо, а он на каждой остановке целовал её, они были полны нежности друг к другу. У её дома они долго не могли расстаться, одурманивающе пахли цветы, которые Глеб ей купил по дороге, Элла плакала, но это были слёзы счастья, завтра, он сказал, они увидятся завтра…
Глава 12. Насмешка
Сейчас Глеб не мог восстановить точную хронологию тех событий, которые происходили после той, счастливой для него, осени и зимы. Он помнил одно: что он был безумно влюблён. Ему не хотелось ничего делать без неё, ему хотелось раствориться в ней, дышать вместе, мечтать вместе и жить одними теми же мыслями. Над его головой звенели птицы, душа оттаяла. Она помогла ему ожить, и ему нравилось это! Доброта словно вливалась в него, и ему хотелось сделать счастливыми всех в округе. И главное она, ОНА была рядом с ним, и её зелёные глаза смотрели на него с обожанием.
Глеб пришёл в понедельник в университет уставший, но счастливый.
– Ты чего весь светишься? – спросил Влад.
Сам Влад был помятый, видимо, вчера они хорошо продолжили веселье.
– Уж не Элла ли причина твоей счастливой физиономии?
Глеб пожал плечами.
