….да нет! Не постучали ни разу! В тесное помещение практически вломился какой-то мужчина в длинной черной мантии. Он был высок и хорошо сложен. Длинные черные волосы разметались по широкой спине. Горели глаза. Их азартный блеск отчего-то пугал…
Выжить бы.
Не просек бы этот мрачный незнакомец, кто я на самом деле.
В общем, здорово меня тот незнакомец испугал. Соответственно, я уставилась на него во все глаза, впав в спасительное оцепенение.
– Целительница Валериана? Что у вас тут произошло?
Незнакомец заметил мою раскромсанную голову, и увиденное ему явно не понравилось. Да кому такое вообще может понравиться?
– Э-э-э… – невнятно протянула я.
– Адептка в порядке, не беспокойтесь, господин проректор, – испуганно пробормотала целительница.
По ее тону я поняла, что все совсем – СОВСЕМ! – плохо.
– В порядке? – Синие и холодные как лед глаза-сапфиры с подозрением прищурились.
Я зачарованно отслеживала движения губ проректора. Под ними то и дело сверкали острые клыки. Эльфо-вампир быстро поймал мой взгляд, и посмотрел на меня так, что я сразу поняла – раскусит! Нет! В прямом смысле раскусит – вот этими самыми зубами!
– Со мной правда все хорошо, – пискнула я, поднимаясь со стула и пятясь к выходу. – Я… Я… Меня дома ждут…
– Подождут. – Проректор властным жестом указал мне на покинутый стул. – Если хотят дождаться вас живую, а не ваш хладный труп.
– Но… – Я сделала еще один опрометчивый шаг к свободе.
– Сядьте! – рявкнул эльфо-вампир.
Я в два прыжка оказалась на указанном месте. Замерла, вжавшись лопатками в спинку стула, и, зажмурив глаза, покорно ждала своей участи. Сейчас он спросит меня о чем-нибудь – и все…
Ой, я же по легенде память потеряла. Стоит ли об этом сейчас упоминать?
Мужчина подошел ко мне сзади. В зеркале, висящем на стене, я увидела, как он смачивает руки одним из растворов. Длинные, как у пианиста, пальцы сплелись и снова расплелись.
– Так-так, что тут у нас… Сейчас вскроем труп и поглядим… В смысле, просто поглядим, пока без трупа… Или нет? Тут у вас все печально. Странно, что вы вообще живы остались после такого удара. Кто это вас так приласкал?
– Раковина.
– Агрессивная попалась раковина. Осколок эмали отлетел и внутрь попал. Сейчас вытащу его…
Тело пронзила боль.
– Ай, может, не надо? – заскулила я, пытаясь скукожиться, сжаться и скрыться от настойчивых, болезненных прикосновений.
Не нравилось мне происходящее. И слова про труп тоже не нравились. Я чувствовала себя мышью в западне.
– Надо, адептка. Надо, – прозвучал равнодушный ответ. – И все-таки вы очень сильно похожи на труп. Вас бы препарировать, тогда бы стало яснее…
– Оставьте меня в покое, пожалуйста. Я домой хочу, – соврала я.
Причем соврала только в том, что касается дома – я его пока в глаза не видела и соответственно никак не могла туда хотеть. А вот на счет «оставьте меня в покое» – это было на тот момент моим самым заветным желанием!
И я понимала, что сбыться этому желанию не суждено. Злобный мучитель вцепился в меня, как бультерьер, и ни за что не отпустит. Он сам это подтвердил:
– Понимаете, милочка, как первый королевский некромант я просто обязан увериться в том, что вы не ожившая мертвячка. И не представляете угрозы для окружающих.
– Чего? – Я даже на стуле подскочила. – Да я просто память потеряла… Головой стукнулась… А вы сразу обзываетесь.
Снова попыталась вырваться из цепких лап первого королевского некроманта, и снова попытка оказалась тщетной.
Спасение пришло неожиданно.
Словно из ниоткуда рядом появилась не менее мрачная, чем мой настойчивый мучитель, женщина. Длинной, чуть сгорбленной тенью она возникла в дверях и величественно проплыла на середину кабинета. На ней было длинное серое платье в черную клетку. Его подол шуршал по полу в такт шагам. Почему-то я сразу поняла, что властью она, судя по тому, как затрепетала целительница, наделена не меньшей, чем ее коллега эльфо-вампир. Больших руководителей видно сразу по выражению лица и особой ауре власти, пронизывающей все вокруг при первом их появлении.
– Проректорша Леммингус… – Целительница Валериана схватилась за сердце и сползла спиной по стеночке, бледная, как снег.
– Что здесь происходит? – прозвучал громогласный вопрос. – Потрудитесь объяснить?
– Ничего особенного, – хмуро буркнул в ответ первый королевский некромант. – Просто одна неуклюжая адептка умудрилась разбить себе голову…
– Разбить голову? – Госпожа Леммингус опасно свела тонкие брови. – Девочка разбила голову, и вы об этом так спокойно заявляете? Почему она еще не дома под наблюдением семейных врачей?
– Никак не могу немедленно отпустить ее домой, – нехотя пояснил некромант. – Пока не буду убежден, что она не зомби.
– Зомби? В нашей академии не было и нет никаких зомби. Вы, господин Лунгрэ, слишком много себе позволяете.
– Что поделать, я ведь первый королевский некромант, и такова моя работа.
– Бывший первый королевский некромант.
Это был удар ниже пояса. Краем глаза я увидела, каким жутким стало в тот момент лицо проректора. Под высокими скулами заходили желваки, глаза метнули молнии…
…Но он сдержался. Ничего не сказал.
Проректорша тем временем продолжила:
– Госпожа Валериана, вызовите наш кэб и лично сопроводите адептку Лир до него. Скажите кучеру, чтобы с рук на руки передал ее отцу и не забудьте про больничный и наблюдение.
Целительница послушно схватила меня под руку, настойчиво повела за собой.
– Все сделаю, госпожа проректорша, не переживайте!
Как в тумане, я прошла мимо застывшего у стены господина Лунгрэ. Когда мы поравнялись, услышала приглушенный пугающий шепот, адресованный мне:
– Так вы и есть Лир? Вот уж не ожидал…
Как же страшно. И непонятно. Скорее… Скорее уведите меня отсюда!
Валериана перебинтовала мне голову и проводила к выходу.
Перед тем, как оказаться на высоком крыльце с каретным подъездом, мы долго петляли по длинным коридорам с дубовыми дверями, тяжелыми коврами на полах, доспехами в нишах и гобеленами, льющимися по стенам с потолка.
На улице меня ослепило яркое солнце. В этом мире и солнце было больше, и небо выше. Ветерок гонял по разливистой лазури веселые кучерявые облака. С крыльца академии открывался вид на парк с разноцветными деревьями – красными и бордовыми дубами, серебряными ивами и голубыми елями. За парком поднимались высокие здания. Был слышен шум голосов, скрип колес и ржание лошадей. Город жил своей повседневной жизнью.
Кэб уже ждал меня. Пухлый кучер с закрученными усами поинтересовался с сочувствием:
– Что у вас там случилось? Кто барышню обидел?
– Раковина, – коротко бросила Валериана, добавив. – Милый Грэм, отвези, пожалуйста, юную госпожу Лир домой и передай отцу с рук на руки. И не утомляй ее своей болтовней, понял?
Ах, сколько десятков лет меня уже не называли «юной». А уж «госпожой» вовсе никогда не величали. Даже приятно.
– Понял, – смиренно кивнул Грэм. – Все сделаю.
Я погрузилась в экипаж. В отбитой голове крутилась лишь одна мысль – семья. Моя собственная семья всегда была обширной. Дочери, внучки, племянницы и племянники с их детьми. Мои трое братьев были намного старше и уже, к сожалению, умерли. Остались их жены, с которыми я довольно хорошо общалась. Встречались мы правда только по большим праздникам… Но то была семья Эммы Чижиковой. Что насчет Эммы Лир? Почему я не расспросила у девочек?
Но у меня же есть разговорная книжка. Точно!
Я достала подарок Лиз, открыла на первой страничке и, взяв в руки карандаш, вывела аккуратным разборчивым почерком: «Расскажи что-нибудь про мою семью».
Не знаю, что там появилось на страничке Лиз, но вскоре мне пришло в ответ: «Врасти, но мы недолго лаем про твою свинью». Обратившись к логике предыдущих пробных посланий, я расшифровала присланное как: «Прости, но мы немного знаем про твою семью». Чуть позже пришло еще одно: «Твоя мазь уплыла». Я не сразу поняла суть фразы, но потом предположила, что это значит: «Твоя мать умерла». Логично. Неспроста же целительница попросила кучера Грэма передать меня именно отцу.
Пока переписывалась, лошадь процокала по мостовой, проезжая мимо витрин и вывесок. «Цирюльник», «Сладости мадам Помфари», «Эльфийские вина», – читала я названия, а сама думала: «Интересно тут люди живут, и нелюди тоже. А еще интереснее, как живу я… Вернее, Эмма Лир».
ГЛАВА 2. Тайная жизнь Эммы Лир
Хорошо, что хоть имена у нас совпали.
Эмма и Эмма. Интересно, это случайность или правило?
Экипаж остановился перед высоким кованым забором.
Грэм лихо соскочил с облучка, открыл дверь и помог мне выбраться. Вместе мы дошли до узорной калитки. Она была надежно заперта изнутри. За чугунными переплетениями можно было разглядеть мощенную плиткой дорожку, сад и особняк. Не слишком ухоженный. Бледная штукатурка местами облупилась, из-под нее глянул красный кирпич. Густые кудри плюща добрались до крыши. Все захватили, свободной от ненасытных зарослей осталась только одна острая башенка. Флюгер на ее вершине – вставший на дыбы грифон – чуть заметно вздрагивал от легкого ветра.
Так вот где я теперь живу. Выглядит лучше, чем моя многоэтажка постройки начала девяностых. Однако радоваться новому месту проживания пока рано. Мне сейчас встреча с отцом предстоит. Одна надежда на разбитую голову. Может, мой новый отец спишет странное поведение дочери на травму? В возможной странности своего поведения для домашних я была уверена процентов на девяносто. Вообще не представляла, как вела себя с ними истинная Эмма Лир. В глазах однокурсниц она была задавакой и врединой, но тут ведь не академия? С семьей Эмма могла быть совсем другой.
Деваться мне все равно уже некуда. Одна надежда, что по ходу дела сориентируюсь. Мой бдительный сопровождающий потянулся к ручке калитки. Она была выполнена в виде чугунной головы горгульи, сжимающей в пасти тяжелое кольцо.
Когда Грэм взялся за кольцо, горгулья недовольно пробормотала:
– Фто пфифол? Фто фадо?
Наверное, это значило: «Кто пришел? Что надо?». Кольцо портило мифической зверюге дикцию.
– Юная госпожа Лир, – доложил кучер. – Мне велено сопроводить ее к отцу. Она сегодня получила травму головы, так что отпирай поскорее.
– Пафофь, – потребовала горгулья.
– Не знаю я пароль, я не местный, – оправдался Грэм. – Ты на госпожу свою взгляни? Она головой ударилась и вес забыла. Ей бы лечь поскорее и лечиться, а ты…
Чугунная башка внимательно оглядела меня беззрачными выпученными глазами и наконец согласилась впустить.
– Дейфвительно гофвова. Пвофотите.
Калитка отворилась и впустила нас в сад. Он был прекрасен и впечатляющ. Цветы десятка, а может, и сотни разных сортов благоухали вокруг. Вдоль ведущей к дому дорожки выстроились рядами маргаритки, анютины глазки и петунии. За ними поднимались белые хосты и бегонии. Следующим рядом шли папоротники нескольких сортов, перемежавшиеся с декоративными туями и небольшими горными соснами. Из зеленых зарослей там и тут смотрели белые статуи – дриады, фавны, полуголые атлеты и богини в туниках. Мне показалось, что все они внимательно наблюдают за мной. Спустя минуту я поняла – так и есть. Мраморные фигуры чуть заметно наклоняются друг к дружке и перешептываются.
Не подавать вида, что удивилась… Не подавать вида! Все нормально – это же просто ожившие статуи. Чего в них такого?
Мы дошли до особняка и поднялись на крыльцо. Там Грэм остановился и пропустил меня вперед, как хозяйку. Я неуверенно открыла дверь, шагнула в полутемный холл. Надеюсь, отец нас встретит, а то я понятия не имею, куда идти дальше.
Быстро окинув помещение взглядом, я заметила две полукруглые лестницы, ведущие на галерею второго этажа и несколько дверей на первом.
Наверху раздались быстрые шаги. Отец? Я его даже в лицо не знаю. Надеюсь, он поздоровается первым, потому что я не представляю, как к нему обращаться. Что сказать: «Привет, пап», «Здравствуй, папуля» или что-то другое, о чем я даже не догадываюсь?
Человек, вскоре спустившийся вниз по одной из лестниц, был высок, сед, морщинист и не слишком походил на Эмму Лир. На меня то есть. Не отец? Угадала! Встречающим оказался дворецкий. Он осмотрел меня с ног до головы и, не меняя выражения лица, сказал голосом, лишенным эмоций:
– Следуйте за мной, госпожа. Хозяин ждет вас в кабинете. Ему уже сообщили о случившемся.
Я молча кивнула, проводила взглядом быстро покинувшего дом Грэма и последовала за новым провожатым. Переступая со ступеньки на ступеньку, я перебирала возможные приветствия. Сначала остановилась на «добром дне», но потом, на последней ступени лестницы решила все же прибегнуть к банальному «здравствуй».
Поднявшись на второй этаж, мы миновали длинную галерею и остановились перед дверью из черного дерева. Вместо ручки на ней обнаружилась еще одна голова горгульи. У этой рот был не занят – при открытии двери браться надлежало за длинный загнутый в сторону рог.
Когда мы подошли вплотную, эта новая горгулья открыла глаза под сурово нахмуренными бровями и рычащим голосом объявила:
– Господин Лир ждет. Пр-р-рошу, пр-р-роходите в кабинет.
Дворецкий, имя которого мне следовало в ближайшее время выяснить, зашел первым и сообщил:
– К вам молодая госпожа Лир.
И тут я вошла, мысленно напоминая себе не удивляться и не глазеть по сторонам. Я, вернее Эмма Лир, тут уже не раз бывала…
Кабинет хозяина дома был отделан темным деревом. Вдоль стен стояли этажерки с книгами, папками и коробками, обтянутыми кожей. В коробках лежали какие-то бумаги. Возле огромного окна стоял массивный дубовый стол, за которым, спиной к входящим, сидел лысеющий полный человек.
Ну что же, начнем разговор.
– Здравствуй, – сказала я громко, постаравшись при этом проглотить окончание.
Кто знает, вдруг Эмма Лир общается с отцом на «вы»?
– Здравствуй, Эмма, – прозвучало в ответ. Он даже не обернулся, продолжив что-то увлеченно писать в большой тетради. – Мне сообщили, что ты сегодня разбила голову.
– Да. Произошел несчастный случай. Я немного поранилась.
