Ежиков прошел мимо спавшего, как обычно, на коврике перед дверью, соседа. Сегодня сосед спал в обнимку с собакой, уткнувшись носом в собачье ухо. Он осоловело и недоуменно, посмотрел на Виталия Александровича, затем кивнул, и опять провалился в сон. Ежиков тихонько открыл дверь. Дома все спали. Кроме тестя. Мышидзе делал в прихожей зарядку.
– А, Виталий, привет! – громко сказал Григорий Константинович, – хорошо, что ты приехал, сейчас чайку попьем, поговорим, а то эти лентяи теперь полдня спать будут. А ведь уже шесть утра, пора вставать уже давно!
– Доброе утро, – прошептал Ежиков, – вот, прямо с самолета.
– Ты сегодня – на работу? Надо, надо работать! – покачал головой тесть.
– Да я, вообще-то отдохнуть денек планировал, – замялся Виталий Александрович.
– Нет, ты обязан выйти на работу сегодня же! Какой отдых? – Мышидзе был непререкаем, – кто же будет план выполнять, если каждый захочет отдохнуть. Надо работать! Иначе это жулье всю страну растащит по кусочкам! Вон, понастроили тут, – тесть мотнул головой куда-то в неопределенную сторону.
Ежиков потихонечку проскользнул в комнату – жена спала сном младенца, улыбаясь чему-то во сне.
«Вот бы всегда была такой – молчит, улыбается. А она даже красивая, когда спит», – умилился Виталий Александрович.
Он хотел уже было прикорнуть рядом, но в комнату влетела разбуженная громовым голосом деда Леночка.
– Папка приехал! Ура! Что привез? – поинтересовалась она и повела носом, – ты, пап, рыбу, что ли привез?
– Нет! Я привез тебе бусы из морских ракушек. Они пахнут морем, – нашелся Ежиков. Леночка на море еще ни разу не была, поэтому поверила, что море пахнет именно так. С женой, видимо объясняться будет сложнее. Инна потянулась и открыла глаза.
– Привет, Еж! Как дела? Жаль, что не получилось вместе пожить в Сочи, ну да ладно, зато, ты быстро приехал. Ты рыбки привез к пиву? – поинтересовалась жена.
– Нет! Папа мне бусы привез. Вот, смотри! – дочка протянула маме подарок.
– Не понимаю? А чем так пахнет? – у Инны было весьма тонкое обоняние, – ты что, упал в чан с рыбой?
– Просто… – Ежиков не хотел рассказывать о своем приключении, поэтому придумал отличную, как ему казалось версию, – я ездил на бывший рыбозавод. Его будут перестраивать в гостиницу, хотели нам эту работу предложить. Но я отказался – очень мало денег предложили.
– Странно, рыбозавод – в гостиницу… – протянула Инна.
Но потом подумала, что в наше время чего только не бывает. Тем более Ежиков стал показывать многочисленные безделушки, купленные жене, а Инка очень любила подарки, причем ценность их не имела для нее значения – главное, чтобы подарки были. А они были, и их было много: тут и сосновые шишки, и морская галька, и даже – тарелка на стену с изображением города Сочи.
Жена с тещей собирали тарелки. Они привозили их сами из любых поездок, им дарили тарелки друзья и родственники. Стен уже не хватало, но они все собирали и собирали. Инка сказала, что в случае чего тарелки можно вешать на потолок. И все согласились – потолок так потолок. Может, хоть тарелками удастся закрыть дыры в обоях и трещины в штукатурке. Чем больше тарелок – тем меньше заметно отсутствие ремонта.
Ремонт делать не хотел никто. Ежикову всего этого хватало на работе, тесть был занят огородом, его больше привлекала селекция новых видов растений. Потому настенные сувениры не только радовали глаз, но и отвлекали внимание.
«Были бы эти тарелки побольше – во всю стену прям, тогда вообще никаких хлопот. Прилепил – и ремонт не нужен», – мечтал иногда Ежиков.
– Виталик, что – то я не вижу нескольких твоих вещей? – спросила жена, разбирая сумку.
– Не знаю, может, я и не брал их вовсе, – пытался отвертеться Ежиков.
– В шкафу их тоже нет, ничего не понимаю, – у Инны закралась мысль, что, возможно, муж ей изменяет.
Она, правда, никак не могла связать этот факт с пропавшей одеждой, но мысль никак не уходила. Собственно, мыслей у Инны в голове было, как правило, не так много, потому, каждую из них Ежикова холила, лелеяла, и подолгу не отпускала. А эту она бы и рада была выгнать, но та засела в мозгу, как заноза, и не давала покоя. Причем, проверить свои опасения, было решительно невозможно.
«Связался, наверно, с какими-то…» – Инна похолодела, представляя, как женщины легкого поведения рвут на ее муже рубашку, штаны, и даже трусы.
Думать о таком не хотелось. Тем более, что довольный, милый, домашний Ежиков весело возился на диване с дочкой, примеряя ей многочисленные украшения, привезенные с моря.
– Инна, можно тебя на минуточку, – прозвучал вкрадчивый голос тещи.
– Мама, ну что еще? – жена Ежикова была недовольна. Как всегда, мать в самый неподходящий момент влезает со своими вопросами.
– Инна, я не понимаю! Твой муж опять меня проигнорировал, он не поздоровался, не сказал: «Доброе утро», – голос Варвары Петровны дрожал, она уронила в носовой платок крупную слезу, – мне очень плохо, а вы…
– Мам, Виталик только прилетел, устал, давай потом поговорим, – Инна развернулась, чтобы идти в свою комнату.
– Нет, сейчас! – мать наступала, – значит, пиво пить – он не устал, а поздороваться с тещей…
– Какое пиво? – Инна растерялась.
– А такое! От него рыбой несет за версту! Значит – и пиво было! – теща усмехнулась, – мог бы угостить, рыбкой-то, да и пиво я бы выпила.
– Тебе же плохо, о чем ты? Все, оставьте нас в покое. Никто ничего не пил, хочешь, иди, обнюхай Виталика, – объяснять все матери у Инны не было сил.
– Ах, так ты с матерью! Как ты можешь? Кому сказать это – ужас! Так себя вести с родной матерью! Теперь лежать три дня буду, – Варвара Петровна заохала и застонала.
– Виталик, ты сегодня работаешь? – спросила Инна.
– Нет, Юрик пусть повкалывает, я ему позвоню, а то, он, похоже, пока меня не было, на объекте не появлялся. Хозяева звонили, жаловались. А я сегодня подремлю, устал очень.
Юрик работать не хотел, как не хотел и вчера, и позавчера, как, он был уверен в этом, не захочет и завтра. Но раз надо, то надо. Деньги с неба не упадут, пришлось ехать на объект. Самым печальным было то, что пить сегодня нельзя никак. Он один работает, даже прикрыть будет, в случае чего, некому. Поэтому, придется держаться.
Юрик посмотрел на часы – до вечера оставался целый день. День без водки, и даже – без пива. Это было тяжело осознать, а еще тяжелее – пережить. Скрепя сердце и выпив, чтобы отвлечься, крепкого кофе, Юрик приступил к работе. Он думал о том, как повезло Ежикову, что у него есть постоянная крыша над головой, что он – главный на работе. Но более всего его мысли занимало одно: скорее бы вечер, чтобы можно было, наконец, выпить.
Вдруг, его размышления прервал стук в дверь, потом – чуть громче, потом – еще. Юрик на цыпочках подошел к двери и осторожно заглянул в глазок. Перед квартирой стоял какой-то лысый потертый ханурик, более всего напоминавший своим обликом бомжа.
– Кто? – спросил Юрик.
– Это, я тут, того… – замялся мужик, – вам работники не нужны?
– Шефа сегодня не будет, а я эти вопросы не решаю, – отрезал Юрик.
– Мне так работа нужна, я могу даже за небольшие деньги, подсобным рабочим, к примеру, – ханурик не уходил.
– Нет, я сказал, не могу!
– А ты позвони своему шефу, – взмолился Стэнли (а это был, как вы уже догадались, именно он).
Чуть поколебавшись, Юрик решил позвонить Ежикову.
«Может, чуть полегче работать будет», – мелькнула у него мысль.
– Вита, тут какой-то мужик, спрашивает, не нужны ли нам рабочие, что сказать?
– Какой еще мужик?! – Юрик разбудил Ежикова и тот был очень зол, – на двоих хозяйских денег не хватает, куда еще-то?
– Он говорит, подсобным рабочим, за копейки. Может, пусть, поработает, а? – с надеждой спросил напарник.
– Ладно, – согласился, наконец, Ежиков, – пусть пару дней поработает, попробуем, там видно будет. Но присматривай за ним, а то испортит что-нибудь…
Юрик пошел открывать дверь.
– Давай, заходи, мужик, шеф разрешил на пару дней тебя взять. Будешь хорошо работать – оставит. Как тебя зовут-то?
– Ст… – Рэббит даже не успел ничего придумать, – Степан меня зовут, – он увидел, что Юрик мечтает о выпивке и решил этим воспользоваться, – может, за знакомство?
– Нет, Степа! На работе я – ни-ни. А после – с удовольствием, но ты ставишь.
– Договорились, – Стэнли не хотел ждать, да и тратить деньги на этого забулдыгу было жалко, но, делать нечего, придется.
Он вошел в квартиру, замирая от близости вожделенных бриллиантов, прошел в комнату и увидел, что стены, попросту нет. Стэнли стало плохо, закололо где-то в области сердца. Так ему, во всяком случае, показалось.
– А это – что? – только и смог спросить Рэббит перед тем, как провалился в небытие. Очнулся он от того, что новый напарник обильно поливал его водой из чайника.
– Ты чего, Степа? Как так? – Юрик решил, что мужику стало плохо от голода или от чего-то в таком духе, – Степ! Ты, может, того, завтра на работу выйдешь?
– Нет! – героически возразил Стэнли, – я сегодня буду работать, щас, только оклемаюсь чуть-чуть. А что у вас тут стена была раньше, где она?
– Так, сломали, арку будем строить, а ты откуда знаешь? – удивился Юрик.
– Я? Нет, ничего не знаю, только вижу, что была стена, я ж не первый день в строительстве, – гордо похвастался Стэнли.
Он понял, что брюлики уже где-то в другом месте, но вот где, и кто их нашел?
«Этот придурок точно не в курсе, слишком уж все видно по его тупой роже, сразу понятно, не у него. Надо посмотреть на второго. Хотя я бы на его месте, если б нашел – был уже далеко, но, чем черт не шутит. Хозяева вряд ли в курсе, не сами же они стену эту, мать ее так, ломали. Значит – второй. Что ж, будем над этим работать», – подумал Рэббит.
Поработали часа два. Потом Юрик сломался. Не было больше мочи терпеть.
– Все, на сегодня – хватит, Степа! Сбегай-ка ты за пивком. Ты и так сегодня – герой. Да закуски возьми, а то ты – голодный совсем, – сказал он.
Степа – Стэнли не заставил себя ждать и порысил в магазин.
В это время Ежиков спал. Леночка была в садике, теща с тестем ушли на дачу, в квартире было тихо. Инна сидела за компьютером и писала книгу. Виталий Александрович оторвал голову от подушки.
– Инка, хватит уже писать свои «сопли в шоколаде», – так Ежиков называл женские романы. А жена писала именно такой, – написала бы, лучше, что-нибудь жизнеутверждающее.
– Да ну тебя, у меня, может, и «сопли в шоколаде», а у тебя, что? «Шоколад в соплях», или что там? – Инна разозлилась.
– У меня – вообще все в шоколаде, – улыбнулся Ежиков, вспомнив про найденные драгоценности.
Надо было как-то их применить, а то какой смысл? Но сделать это надо было очень осторожно. Говорить нельзя никому. Виталий Александрович задумался. Он вспомнил одного старенького ювелира, Моисея Соломоновича, у которого делал ремонт год назад.
«Вот, к кому надо обратиться», – решил Ежиков и просиял. Об его руки терся кот. Ежиков хотел было кота погладить, как вдруг, почувствовал характерный запах.
– Ах ты, паршивец! – заорал Виталий Александрович.
Кот наложил большую кучку прямо на диване, у самых ног хозяина. Ежиков минут десять гонял кота по квартире шваброй, жутко матерясь, потом устал и сел на пол. Кот подошел к Виталию Александровичу и потерся об него своей теплой, мягкой, пушистой спиной. Первым порывом Ежикова было вышвырнуть кота из квартиры или побить, или… Хозяин был очень зол. Но кот, такой нежный, теплый, родной умоляюще смотрел своими зелеными глазищами на Ежикова, как бы извиняясь. И сердце Виталия Александровича дрогнуло. Он поцеловал хулигана прямо в мокрый нос и сказал:
– Прощаю тебя, но в следующий раз… – что будет в следующий раз Ежиков так и не придумал.
Он решил, что надо съездить на работу, тем более, что телефон Юрика не отвечал.
«Наверняка уже нажрался, скотина, ну ничего без меня не может, уволю, на фиг!» – подумал Виталий Александрович.
– Ин, ты тут за Мурзиком убери, я – на работу.
– Я занята, – многозначительно сказала Инна, – не мешай, сам убери.
– Все самому приходится делать! – констатировал Ежиков, однако за котом убрал и даже положил в кошачью миску еды.
Мурзик благодарно замурлыкал и улыбнулся. Во всяком случае, Виталию Александровичу так показалось. Ежиков подумал, как хорошо быть котом: кормят, целуют, любят.
«Эх, был бы я котом», – он представил себя полосатым упитанным котищей, лежащим на диване.
Все несли ему еду, игрушки, накрывали теплым одеялом. Даже теща. Это было особенно приятно. Только вместо кошачьей морды у него было свое собственное, Ежикова, лицо, счастливое и довольное. Виталий Александрович даже потряс головой, так реально было видение.
Он нашел свою заветную баночку, проверил – изоляция не нарушена, внимательно всмотрелся – вроде все на месте.
«Сегодня, нет, лучше завтра, возьму один камушек, и к ювелиру», – Ежикову было одновременно страшновато и интересно, чем же он владеет.
На работе все было, как всегда. Сделано, практически, ничего не было.
– О! Шеф пришел, – расплылся в пьяной улыбке Юрик, – давай, Вита, с нами, хлопни пивка!
– Я ж тебе, засранцу, говорил, – сначала работа, потом – все остальное, а ты что? – разозлился Ежиков.
Еще больше он разозлился, когда увидел нового работника. Тот был, казалось, пьян еще сильнее Юрика. Хилый, плохо одетый. Было видно, что физической работой заниматься ему будет тяжело.
– Да ладно, Виталик! Это – Степа! Он нам помогать будет. Он такой специалист! – Юрик икнул и глупо улыбнулся.
– Специалист! Да вы, паразиты вдвоем сделали меньше, чем ты один обычно делаешь. Что, оборзел совсем? Я тебя кормлю, а ты? Выгоню, на хрен…– Ежиков смачно выругался и сплюнул сквозь зубы, – ладно, на сегодня – пошли вон оба, а завтра чтоб, как штык и трезвые.
Работники спешно подхватили свои вещи и хотели забрать остатки пива, но под грозным взглядом шефа смутились и вышли из квартиры. Виталий Александрович оглядел фронт работ и решил-таки хлопнуть… В смысле, оставшегося пивка. Он хлопнул, стало веселее, потом хлопнул еще, потом допил пиво и засобирался домой.
У подъезда в задрипанной «Копейке» сидел в засаде Крокодил. Он следил за квартирой и хотел понять, кто же все-таки приехал из Америки: сам Гришка Лис или, действительно, какой-то там наследник.
В Стэнли Рэббите он бывшего подельника не опознал, хотя было понятно, что это именно тот человек, про которого говорила Жека.
«Не, это не Гриня! Тот ростом выше был, да и хилый этот какой-то. И одет, как лох. Лис, тот модником был».
Однако наблюдение Гена не снимал, «А вдруг этот наследник не один прилетел, или, может, дело не только в хате. Как-то странно мужик себя ведет». Из подъезда вывалились совершенно пьяные Юрик и Стэнли, и затянули песню.
– Ой, мороз, мороз! – пели они, направляясь в сторону дома Евгении Семеновны. Гена потихонечку поехал за ними.
«Странно, куда это они собрались, и кто этот второй хмырь? А, это же рабочий»! – догадался Крокодил, – «А второй – там, на хате остался. Ну да ладно, главное – этот, раз американец к нему прицепился. За тем потом прослежу».
