Данила Пархоменко "‎Красавица и чудовища"

Последние наблюдения свидетельствовали о том, что лишь безумцы и фанатики отчего-то были неподвластны волшебству великой ведьмы. Вернее, их заблуждения, кажется, лишь укреплялись. Еще наблюдения свидетельствовали о том, что серебристый не солгал. Жак был мертв. Он полулежал, прислонившись к стене. Полли прикрыла его нарванными сорняками.

– Это глупое решение, – сказала Элиза не оборачиваясь, когда тень пригнувшейся Полли поравнялась с ее собственной, – при мне нет денег.

Элиза практически кожей чувствовала нож, зажатый в руках Полли. Она откинула волосы со спины и нетерпеливо постучала пальцем по ряду завязок на платье:

– Но… госпожа Бенуа, вы все равно умрете, – заикаясь сказала Полли, – весь город хочет вас убить.

– Не первый и не последний, – фыркнула Элиза, – у меня здесь мало слуг. Я расплачусь с выжившими слугами.

Спину пронзила боль, но не от ножа Полли. Расходящаяся под завязками ткань содрала коросту с полученной при падении ссадины. Не верилось, что это произошло менее суток назад, но тело ничего не забыло.

Если думать трезво, все шло достаточно неплохо. Феону можно было пока не вовлекать. Сильфид вряд ли солгал о том, что она осталась жива после операции. Лишь бы Селин помогла с возвращением в замок. Тогда, будучи уже при всем параде и с Марией, она смогла бы склонить лорда на свою сторону. Хорошо, что она решилась сперва на пробную вылазку. Мария бы плохо перенесла бурю.

Жаль было лишь то, что при ней не осталось никого годного защищать.

Они всегда умирают. А теперь нельзя было даже расплатиться с Жаком – Полли украла бы и посмертный дар, реши она оставить что-то бездыханному телу. И ведь избавляться от этой вороватой служки сейчас тоже было нельзя – иначе осталось бы еще меньше пешек.

И все это время ведьма уж точно не дремала, а готовила новый удар.

Уже пару раз Элиза успела просчитаться – первый раз, когда решила, что может отправиться на поиски не обезопасив свиту. Нет. Это был не просчет. В лесу она уже поняла, с чем придется столкнуться. И просто понадеялась, что успеет раньше разузнать слабости ведьмы, раньше, чем та нанесет ответный удар. Кстати, неудивительно, что первой ведьма выбрала Феону – ту, что не испугалась.

* * *

Элиза медленно шла к разрушенной мельнице, обдумывая дальнейшие действия. Без экипажа. Без охраны. Без подарка лорду. Без бумаг. Из свиты – осталась лишь Мария. Да и той пожилой служки фрейлин тоже след простыл.

И нога болела все сильнее. А ведь впереди ожидало более часа ходьбы по ночному лесу. Хорошо, хоть еда из сумки инквизитора оказалась сытна.

Сильный ветер дул в спину, принося далекие крики. За рекой виднелись редкие факелы, но город не пылал. Видимо, все-таки ведьма не желала терять больше чем нужно, чтобы истребить Элизу.

А Элиза шла к мельнице в сопровождении последней фрейлины.

– Смотри мне в спину и больше никуда, – сказала она, вглядываясь в темноту перед собой. Кажется, там рыскали «медведи». И они были чем-то вяло заняты. Вскоре стало яснее – их занятием был некий рыцарь, занявший позицию на втором этаже остова мельницы и героически отгонявший животных.

Подойдя еще ближе, она поняла, что это вовсе не рыцарь и не «херувим» – светлая перевязь, напоминавшая прибранный на время битвы плащ, просто держала его раненую левую руку.

– Пошли вон! – максимально отчетливо сказала Элиза касаясь ленты на своем запястьи.

– Ты… – отшатнулся воин, заметив Элизу. Узнать его было не просто. Жерар будто постарел лет на десять, но держался он хорошо. Не хуже ее рыцарей в самом начале их службы. Не считая плеча, не было заметно, чтобы он успел получить серьезные ранения в схватке с этими жуткими зверями.

Волки замерли, но не спешили отступать. Элизу вдруг посетило откровение. Эти звери были отчетливо мертвы. Их незавидное состояние было заметно было даже в свете луны. Что если внутри них нашелся бы какой-то волшебный аппарат, что мог поддерживать их существование? За свою жизнь Элиза встречала немало полезных людей, что оказались мертвы. Что если…

Она задумчиво протянула левую руку, чтобы ощупать ближайшего волка на этот счет. С тех пор, как она испортила татуировку, эти создания казались совсем ручными. Хотя это должно было быть понятно с самого начала – когда она услышала, как их называли «медведями». Бессмертные непобедимые защитники Запретных Земель, не оставившие после себя ни одного выжившего. Не единственные защитники, если великая ведьма имела хоть какое-то разумение.

Будь Элиза (или кто-то иной) на месте прошлого императора, она бы положилась на купцов и голубиную почту, памятуя о том, что все отправленные сюда отряды оказались полностью потеряны. Если нельзя привезти армию на чужие земли, значит, нужно было создать армию из местных – перекупить, соблазнить обещаниями. Но этого не случилось ни по воле прошлого императора, ни по чьей бы то ни было еще. (Вероятно, не случилось.) Значит, воздух был так же защищен какими-то волшебными тварями. Подобная идея могла появиться в уме любого, по любым причинам – нельзя было предполагать, что только лишь Элиза решилась использовать Запретные Земли, как полигон для своих шалостей.

Но… сперва – волки.

Ее руки тянулись ближе к ним. Отчетливо мертвым, но все еще исполнительным.

Жаль, что подобного нельзя было сотворить с ее рыцарями. В каком-то смысле они отдали свою жизнь за нее. Возвращать на службу после того, как они заплатили эту цену, было нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Но вот Жак был бы точно не против.

Было бы очень неплохо…

С тихим сипящим визгом волк, которого она успела коснуться, рванул прочь. За ним последовали другие.

– Где Селин? – вздохнув спросила она.

Жерар молчал, собираясь с духом, все еще цепляясь за руины мельницы. Это было на руку. Никто из горожан не обдумывал изрыгаемых обвинений в ее адрес, но он мешкал. Значит, он не оказался поражен в той же мере, что и горожане.

– Все, что ты обо мне думаешь – чушь. Избавь меня от ненужных расспросов и скажи, где Селин? – повторила она холоднее.

– Я не отдам ее ни тебе, ни Чудовищу! Никому! – выпалил он наконец.

– Ты поймал и заточил ее. А сам решил подкараулить меня, так? – безэмоционально предположила Элиза, – ясно. Дурная идея, но не худшая. Только вот у нас с тобой схожие цели.

Его рапира просвистела возле ее лица.

– Я позволяю тебе пойти за мной, – холодно проговорила Элиза и сделала шаг вперед, – потому что у тебя нет выбора. Откуда я это знаю? Да, действительно, откуда? Потому что и у меня нет выбора.

Раздумывать не было смысла. Элиза безоговорочно решила заполучить себе здешнего лорда. Тогда она смогла бы сама диктовать условия – официально отдать все полагающиеся слова почестей, не будучи в юрисдикции империи, а став чужим вассалом. Выдать семьям погибших положенные наделы, а не просто деньги. Не она придумала правила.

Но, все же, эта убежденность становилась все более хрупка.

– С чего мне верить тебе? – зачем-то спросил Жерар.

– Мой бывший второй старший брат, – сказала Элиза отстраненно, – нашел себе любимую в деревне. Он даже убедил папеньку взять ее в поместье, сойдясь на том, что в будущем она станет его фавориткой и брака не будет. В противном случае, он грозился отречься от фамилии. Он был искренен, он был будто бы очарован ею – единственной, кто не замечал его красоты и богатства.

– К чему это? – подозрительно спросил Жерар наконец опуская оружие.

– Он попросил меня сдружиться с этим отребьем, благо она была моего возраста, – брезгливо бросила Элиза, – настолько он был глуп. Разумеется, я постаралась помочь бывшему брату. Я сделала все, чтобы эта простушка не забывала своего места и своей природы. Чтобы этот цветочек оставался тоненьким душистым сорняком. Хотя я с самого начала знала исход. Как я ни старалась, ее слишком хорошо одевали и кормили. И вот она однажды призналась ему в любви и благодарности.

Элиза подняла глаза к луне:

– Я ненавижу любовь. Перед ним оказалась приодетая, безродная, ничему не обученная, напудренная, но грубоватая, ромашка с еще не выветрившимися нотками навоза. Не неповторимое колючее и волнующее безымянное создание посреди буйного дикого поля, а второсортная ромашка среди обольстительных сочных роз, на века укоренившихся в невероятно ухоженном саду придворного мира. Я рада, что никогданикого не любила.

– Селин… – Жерар поежился от тона, каким были произнесены ее последние слова.

– Пойдет со мной, – оборвала Элиза, – вы – следом. Прихвати своих егерей, если сможешь. Надеюсь… в дальнейшем в тебе найдется достаточно разумения, чтобы не повторить судьбу моего бывшего второго старшего брата.

– Вы его убили? – почти шепотом спросил он.

– Нет. Что за вопросы?! – возмутилась Элиза.

11

Ночная дорога к замку выматывала еще сильнее, несмотря на одолженных Жераром лошадок. Элиза толком не училась верховой езде. Ее сонный пегий конь все норовил отстать от лошадки впереди, несущей Селин и Марию. И никаких угроз и понуканий, чтобы прекратить это безобразие, оказалось недостаточно – животное поминутно забывало, что на нем едет не кто иная, как наследная баронесса Бенуа. При ней не имелось даже обычной плети – благодаря которой она могла не отставать от братьев, объезжая строй дружины Бенуа.

В очередной раз выпутавшись из низких веток, склонявшихся над тропинкой, Элиза поняла, что окончательно отстала. Если подумать, так и должно было выглядеть волшебство сильфидов, служащих ведьме – тихо придерживать, подталкивать, пока непрошенная гостья не окажется одна и беззащитна.

Впереди как раз почудился знакомый золотистый свет.

Элиза выпустила поводья и схватилась было за обвязанную вокруг запястья ленту – символ ее проклятия. Но тут же отдернула руку. Ведьма уже дважды должна была почувствовать его. «В будущей схватке следовало полагаться на другое», всплыло в памяти напоминание самой себе. Но это было лишь напоминание. В ее душе всегда было какое-то подобие холодной прочной стены – на которую всегда можно было наткнуться и опереться, отступая или почувствовав слабость.

Хотя нет. Все было не совсем так – стена появилась не сразу. А только когда она поняла, как легко ломаются люди.

Но она больше не чувствовала надежности этой стены. И даже не вполне понимала, как вообще что-то такое могло существовать раньше.

Возможно, это было просто одно из свидетельств ее собственного конца. Как и то, что она оказалась способна видеть духов.

А как еще объяснить собственную жалкую речь перед Жераром? Если б не сохранивший властность, не терпящий возражений голос и не попытки держать осанку, речь могла бы вовсе не подействовать – по сути своей, сказанное было недалеко от плаксивых жалоб.

В своем нынешнем состоянии она не смогла бы завоевать беспрекословной преданности даже у Эрика, перед которым она даже имела неосторожность разрыдаться. Не говоря уж о почивших рыцарях.

Но…

Пока еще ничто не закончилось. Элиза никогда не задавала своим рыцарям глупых вопросов, вроде «ой, а ты сможешь? Да?» Как и они ей. Подобное было бы оскорбительно. То, что никого не осталось, не означало, что вопрос перестал быть оскорбительным. Отобрать власть, всего лишь отобрав силу, деньги и слуг, можно лишь у того, кто власти никогда и не имел.

А великая ведьма? Ведьма смертна, как смертно все. Ведьма имела собственные желания. Этого достаточно, чтобы не верить в ее непобедимость.

Элиза бесстрастно оглядела тропинку, которую внезапно осветил лунный свет.

– Поторопись, чудовище, – прошелестел золотистый голос.

Удивительно, но она не ощутила в этих словах чего-то издевательского. Только сейчас она осознала всю бездну между ней и духами. Всю разницу в их с ними природе. От одного маленького снисхождения.

Впрочем, неважно. Эти создания не изволили платить податей или командовать войсками. Правила не мешали продолжать даже называть их сильфидами.

– Почему вы не препятствуете мне? – недоуменно спросила Элиза.

– Потому что мне жизнь дорога, – игриво ответило золотистое созданьице, – вставать у тебя на дороге, баронесса.

– Что вы! – слегка поклонилась в пустоту Элиза, – если б я расправлялась с теми, кто мне мешает, оказалась бы я в Запретных Землях?

– Именно потому ты и оказалась здесь, баронесса. Если б мы думали, как люди, мы бы и жили не дольше их, – хихикнуло золотистое существо.

Элиза чуть не закусила губу.

– Но я обещаю, я постараюсь избежать вреда для вашей хозяйки, – сказала она после паузы.

– Чего еще стоило ждать от чудовища? – рассмеялось оно, проявляясь в воздухе над тропинкой, – кстати, меня зовут Айи. А тебя – чудовище. Будем знакомы!

– Мне несколько обидно, – холодно проговорила Элиза.

– Но это правда. Ты занесла свои пальчики над самой могущественной ведьмой, какую только найти в эту эпоху. И задумчиво хлопаешь глазками, думая, как лучше ее использовать не убивая. Прямо, как мы с простыми лесными путниками… И, кстати, как ты вообще до того трюка додумалась?

– Какого? – Элиза отвела глаза в сторону.

– Этого, – ручка Айи взмахнула в ее направлении.

Все самоощущение нервно сжалось, как перед страшной болью. Элиза поняла о чем именно речь. Не было смысла таиться. Пусть это и был ее главный козырь, но пустые бусинки глаз Айи, в которых отражались многие века, обмануть было нельзя. Можно было лишь надеяться на полуправду.

– Вы были абсолютно правы, – начала Элиза из далека, чтобы занять опасного собеседника, – когда сказали, что мой статус поддерживается и оплачивается чужими жизнями. И вы были абсолютно правы, посчитав, что, с точки зрения магии, разницы между сознательно принесенными в жертву и ими нет. К сожалению, все же… грани в этом вопросе довольно расплывчаты… Но мне помог один инцидент.

История третьего венчания Элизы была проста и неказиста. Увязший в долгах род, держащийся за довольно-таки протяженные владения – узкий длинный клочок земли. На противоположных краях которого располагались родовой замок и застава при одном из северных портов. Оная застава обеспечивала хоть какой-то денежный ручеек. Семейство подозревалось в нелояльности, но дело было лишь в том, что ему приходилось идти на всевозможные сомнительные соглашения с третьими лицами ввиду своего бедственного положения – ничем страшнее контрабанды они не занимались. Однако методы опосредованно вовлеченных воротил теневого рынка были грязны. После таинственного исчезновения второго податного инспектора, император принял превосходное решение. Младшенький наследник, Марат, обучавшийся в столице и доказавший свою преданность короне, был избран внеочередным наследником земель и Элиза не могла упустить такого случая.

Юноша был безупречно честен, светел и поэтичен. Эти качества не сломил опыт нескольких жестоких битв, в которых он оказался, еще не закончив училища. Безупречный кандидат на фасад для работы с портовыми отбросами на его же территории. С другой стороны, собственно, портовые отбросы, среди которых можно было найти любые средства для достижения чего угодно на всем земном свете и тьме.

Элиза скромно обвенчалась в столице. Они должны были отправиться во владения новоявленного барона порознь, так как поступило экстренное предписание от канцлера. Обещанные императором средства, которые позволили бы Марату утвердиться в новом звании и укрепить разваливавшееся владение, задерживались. И доверить их было решено именно Бенуа. Это очень не понравилось Элизе.

Так что (доселе болезненно скромный) юноша решился на чрезвычайно дерзкий поступок и отправился с Элизой назад тайно, без ненужных разлук.

Проблемы начались на заставе, где Элиза все же была опознана. Факт того, что при ней не было обещанных средств, никак не опечалил похитителей, веривших в какие-то договоренности. Следующую целомудренную, но почти бессонную (по причине насекомых) ночь Элиза провела с Маратом уже в трюме одного из торговых кораблей в порту. Следующий день ознаменовался некоторыми сомнениями у заговорщиков. Марат всеми силами пытался войти в положение бандитов, пытался понять их тяготы, и к следующей ночи уже записал во всех деталях все их личные данные в бумагу о будущем помиловании. Каким бы идеалистом он ни был, он понимал, что главная проблема не в самих пиратах, а в связи чинов в имперской канцелярии и синдикатов. Со своей стороны, Элиза предложила похитителям взаимовыгодный план. Убеждать пришлось лишь сдерживавшего слезы Марата. Все же ей удалось убедить его, что будущая супруга будет верна ему до последнего вздоха – ее план, вопреки его опасениям, не погрузит все земли на сотню лье вокруг в хаос, а нужен лишь для того, чтобы покарать злодеев и вернуться в их дом и продолжить род. Последний аргумент окончательно заставил его умолкнуть. Самолично поднимать детали этого вопроса только обвенчавшись (и, тем более, противиться этой теме) он не решился.

Следующей ночью все и закончилось. Элиза просила следовавших с отставанием рыцарей не торопиться и, по возможности, разузнать все подробнее на случай непредвиденностей. Оттого и вышла задержка.

К сожалению, похитители язык за зубами держать совершенно не умели, либо среди них оказался кто-то подсадной, кто решился разболтать ее план. Реакция властей несколько вышла из-под контроля. Залатывавший повреждения фрегат флота сопровождения, спешно вышел с верфи, обогнул мыс, на котором располагался город, и спешно начал превращать все пять судов, стоящих у старой пристани возле трущоб, в пылающие щепки.

Да, той ночью все и закончилось.

Элиза медленно шла по грязной мостовой освещенной огненным заревом. Запах гнилой рыбы и нечистот не смог перебить даже едкий дым пожара. Извлеченного из-под обрушившейся стены Марата положили на эти же грязные камни.

Едва ступив на берег, он отбился от ошарашенных похитителей и ринулся спасать кого-то визжащего из пылающего домишки на пристани. Глупейшая смерть. Но… последние ночи он мучился от собственного бессилия. Возможно, это стало причиной безрассудного шага – суметь сделать хоть что-то.

Элиза достала из его опаленного жилета кожаное портмоне и развернула бумагу о помиловании. Обмахнув как веером бумагой еще чувствовавшее недавний огонь лицо и слезящиеся глаза, Элиза протянула ее своему рыцарю.

– Я никому не болтал! – заорал снова один из задержанных похитителей, стоявший на коленях с заломленными за спину руками.

– Всех их, моим именем, – монотонно сказала Элиза, проводя по списку имен, – от них дурно пахло.

– Славная госпожа, простите, что… – поклонился рыцарь.

– Нет. Тебе я не прощу только твои ошибки. Сегодня ты их не совершал, – холодно отвернулась она.

– Славная госпожа, мы здесь инкогнито?

– Нет… – устало отмахнулась Элиза, – я же сказала. «Моим именем». Но если хочешь, вот тебе «инкогнито». Сюда не прибыла стража. Начальнику городской стражи лучше бы исчезнуть и очутиться где-нибудь, где я могла бы с ним побеседовать. И наймите раздельно двоих из местных, не связанных с Косым, чтобы проникли в его рабочий кабинет с целью украсть несуществующую компрометирующую безделушку. Платите щедро.

Словом, по итогу этой неудавшейся свадьбы на руках Элизы осталось несколько списков людей. За исключением перечня команды фрегата, удостоенной похвалы за подавление пиратского погрома, в остальных списках через сутки значились лишь трупы, к тому же неразрывно связанные с ее именем. За исключением старшего брата Марата. Тот застрелился сам. Хоть она бы и предпочла этим спискам живого барона до конца своих дней, но не всегда все идет так, как хочется.