Фашистская тенденция по всему миру в 20 веке показывает только одно.
Бардак в обществе (стране) начинается, когда ничтожные люди лезут наверх, не соблюдают правила. Пока все хорошо, пока есть первый достаток, они не соблюдают очередь, не соблюдать очередность даже выгодно. Демократия – это общество внеочередности. Это общество счастливых хамов. Но когда счастье заканчивается, счастливые хамы быстро превращаются в фашистов. Они ненавидят весь мир. Все фашисты – это внутренние мигранты, разочаровавшиеся в окончании очереди, нежные обыватели. Новые толпы приезжих, смотря на них, тоже злятся, а прежней халявы то нет! Нельзя жить на одном грабеже. На воровстве и коррупции. Но это уже привычки миллионов. Когда рушатся светлые надежды, многие люди начинают рисовать на теле свастику.
Сами анархисты, презревшие консервативную очередь, отныне хотят другого порядка. И им нравится, если провокаторы называют их хозяевами. Вы – хозяева! Они так и говорят людям с нежной конструкцией цивилизованных сирот: Вы – высшая раса! То есть вы хозяева этой территории. Можете не соблюдать очередь. Эти люди итак не соблюдали очередь при первом процветании, когда немного разбогатели (а кто-то даже сильно). Им понравилось жить при разграблении государства чиновниками – такими же выскочками. Теперь им говорят вы – хозяева, -ну, кому это не понравиться? Чиновники-выскочки больше ничего придумать не могут. Они сделают попытку. Но снова окажутся мафией. Отсюда быстрый национализм, отсюда боевые летучие отряды, полевые командиры.
Знаете, почему в Ливии после хана Муамара Каддафи власть захватили полевые командиры?
Потому что зерефам не хватает организации. Они все анархисты – кочевники. В таком консервативном мире, лишенном порядка, порядок восстанавливается. Анархисты – кочевники любят демократию, любят не соблюдать очередь, когда нет отца, когда никто не видит. Когда есть отец и есть родня, никакой демократии не будет.
Демократия – это время аморализма. Теперь, я думаю, вы убедились: люди не приспособленные жить без очередности, не имеющие сознания «это мое, а это твое», любят демократию, быстро превращаются в демократов. И тут же ее боятся. В демократии им нравится первая халява, первый глоток свободы (все горцы и кочевники первый раз в городе ведут себя развязано). Но они быстро собираются в кучу при первой опасности. И снова признают старшинство.
Это всего лишь последние данные, свежие факты наших дней. Почему Европа – родина старого фашизма? Потому что фашизм – это быстрый порядок всех внутренних мигрантов. Европа первой лишилась родственного чувства. Именно в Европе все смешалось, – состоялось понятие нация.
Глава 17
Только хан социалист
Вся беда в ваших чиновниках. Средства, которые я выделял на модернизацию, заработную плату, решение экологических проблем, они клали себе в карман. Шахтеров погубила алчность ваших соотечественников. Наблюдая за их поведением, я всегда поражался. Как можно так ненавидеть свой народ?! До тех пор, пока у Вас такие руководители, жертвы будут множиться
Лакшми Миттал
Демократия – это государство, система, режим, общество, созданное мигрантами.
Чем больше мигрантов, тем больше демократии. Это длинная миграция. В этом смысле американцы вне конкуренции. Что еще могли построить люди без корней, сбежавшие из Европы?
Если мигрантов наполовину и эта половина активна из-за голода и несправедливости – это внутренние мигранты. Благодаря внутренней миграции вследствие модернизации в 20 веке европейцы подарили миру такие свежие идеологии «короткой миграции» – фашизм и коммунизм. Если вы хотите приглядеться, вы найдете среди мигрантов сплошное безземельное крестьянство. На худой конец провинциалов. И вождями у коммунистов и фашистов являются дети провинциальных чиновников – это правило.
Причем весьма точно, зеремиды (короткие мигранты) выбирают фашизм, если у народа несколько веков культивировалась частная собственность, и коммунизм, если частники, как люди, были не в чести (Россия). Все страны Западной Европы опередили в демократии, а потом и неизбежном фашизме весь мир. Во всех странах Восточной Европы установились правые автократические режимы, мало чем отличающиеся от диктатур. Но это были очевидные консервативные страны. Англия и Франция пережили буржуазные революции, население перемешалось друг с другом настолько, что у населения остался только один культ, – деньги (Получается, что у Англии и Франции получился витиеватый путь в сторону длинной миграции. К тому же конфликт с Россией в 21 веке показал, что Германия и Франция больше напоминают американские колонии. Это результата поражения в 1945 году и оккупации этих стран. Из-за поражения во Второй мировой войне оккупирована также Япония. Потому в Японии тоже развитая демократия, хотя японцы не очень то и смешались с соседями. Это означает, что культом денег можно управлять даже глубоко традиционными народами, если у народа больше нет традиционной элиты, или она представлена чисто символически).
Это означает, что страны и общества с сильными традициями могли избежать фашизма, во всяком случае не маршировать под барабанный бой на своих площадях.
Но что нужно для демократии современной?
Когда мы знаем, что демократию можно внушить не только военными базами и фондами Сороса. Денежными фондами можно внушить демократию, если локальный народ состоит тотально из мещан. Где действующая элита не представлена родовой аристократией. Если в действующую элиту набирают не за высокую мораль, профессионализм, ответственность, но за беспринципность. Хотя в азиатской традиции молчание, сервильность, услужливость никак не называли беспринципностью. Просто многие консервативные народы не скультивировали у себя достаточный слой интеллигенции. Это у интеллигенции, у детей интеллигенции есть принципы. У всех других заменителем принципов является либо идейность, либо жадность. Демократия потакает самым низам в этом смысле. Демократия – это система мигрантов. Она создает мигрантов буквальных и ментальных, кто в душе хочет откочевать. Самые низкие в этом смысле стараются торговать чем попало, лишь бы попасть в струю демократии – откочевать, уехать из деревни, аула, где все видели их бедными. Это они так попадают в струю, что богатеют беспринципно, нагло, жестоко. Беспринципно, жадно, жестоко наживаясь на собственном народе.
Кто же у них чиновники?
Азиаты или интеллигенты? Принципиальные или идейные? Если весь элитный слой чиновников набирается с самого низу «за помощь» в создании диктатуры денег, тогда эти все люди будут строить себе особняки, покупать дорогое авто и заниматься показухой, откладывать деньги в офшорах, – мигрировать деньгами и покупать на островах в океане жилье. Вот какая получается демократия там, где нет ни принципиальных, ни умных.
Все тут – бедные. И хотят показать всем, как они разбогатели. Все чиновники хотят показать, какие они богатые! Это первобытные инстинкты. Это никакие не американские мигранты. Это никакие не «короткие» европейские крестьяне. Это всего лишь новые кочевники. А у кочевников государство создавал хан, – выдающийся лидер. Только хан может остановить вакханалию нищих, которые сами хотят показать, но не могут убедиться. Притом, только хан социалист. Хан социалист создает и принципы, и идею, и новую традицию. Без любого из списка понятий ничего не получится.
Глава 18
Почему казахи не любили кошку
Демократия – это система для мигрантов, для людей без корней, чтобы строить иерархию на новой основе, – на основе денег.
Кочевники тоже мигранты конечно. Но у кочевников никогда не было собственности. К тому же, они все время двигались, оттого им как бы все равно было, типа ну кто ты такой – мы все равные. На самом деле кочевники никакие не демократы, они с рождения знают свое место. Для того чтобы кочевники превратились в демократов, в одно место должны собраться все степные изгои – вот тогда все номады были бы демократами на западный манер. И потом это не постоянное движение. У кочевников всегда есть место для отдыха, пока вокруг пасется скот. Это самые обильные луга. За эти места могли возникнуть споры между родами. Но каждый род знал свой маршрут и с другими не пересекался. Если это постоянное движение, то относительное постоянное. Если это жизнь в пути, то это очень заторможенная жизнь. Именно эта медлительность не дает забыть, кто есть кто, освежает память, если кто забыл и напился много забродившего кобыльего молока.
В таком состоянии вроде бы не возможно иметь свое я, за исключением знати и старейшин. Поэтому у кочевников нет принципов, я есть сила слова. Занимаемое место в родовой иерархии, нагоняет на обладателя непередаваемые казахские амбиции. Можно сказать, что кочевники могли бы соревноваться в горделивости осанки друг с другом, если бы могли снять с себя халаты. Но достаточно одной уверенной позы, можно сказать наглости, дорого халата, несколько слов в подтверждение своей правоты, чтобы любой условной слабый соперник – с осанкой чуть кривее, еле заметно кривее – еще сгибается и уступает невидимое чужаку ристалище. Тут вроде бы состоялся спор между казахами, но никто не заметил. Любая малозаметная деталь, может халат подешевле у него, может сапоги скрипят или жмут, может ему нечего сказать в ответ. Но все что есть, должно быть на виду. Вроде бы внешний вид беспокоит всех людей: внешний вид обязан рассказать о человеке больше, чем он заговорит. А как заговорит, какую будет иметь осанку зависит от халата (сколько коней, сколько овец, – размера стада). Все что имею, ношу с собой – это можно было бы назвать, подражая древнему греку (современный мем на этот счет, казаха без понтов – беспонтовый казах) Какие – такие принципы – это казахские амбиции. Э-ээ, ты кто такой (сен кiмсi??) – обычно так остепеняют любого наглеца, позабывшего свое место выскочку. В этом смысле любой интеллигент – переходящий образец мелкого буржуа и потомок беглого европейца мог бы козырять только своими знаниями. Казаху знания не нужны. Они не были в чести в прошлом. Современному выскочке никакие знания также не помогут. В прошлом казах должен был знать свое место: назвать свой род, имя отца, и только если сочтут его достойным для беседы и приглашения – кто его предки по имени, и чем занимались. Сторонние беседы, типа о погоде, моде казахи не ведут, как если не держат в переносном своем жилье всяких ненужных кошек. Если это родня, в начале поинтересуются, как здоровье того то того то, как себя чувствует, не болеет ли, как выглядит, мол в прошлый раз был бодр и здоров – передавай ему привет от нас. Погода также интересует кочевников, но она интересна не для прогулки и не для любовных встреч на открытом воздухе, а только для «самочувствия» прокорма скота. Это и есть жизненные казахские принципы.
Если их переиначить на европейский манер, то государства здесь нет (или какой-либо другой идейности, кроме родства и соседства с другими людьми). Казахам, даже современным, как бы, даже не интересно абстрактное государство. Казахи уважают свидетелей. Оно почти такое же как погода в прошлом: интересует сугубо в прикладных целях. Государство интересно, только чтобы удивить родню и знакомых, к примеру. Чтобы осанка снова стала прямой, взгляд уверенным и надменным (этот феномен выпрямления осанки и появления голоса можно проследить по современным чиновникам. Обычно в чиновники набирают контингент не совсем подходящий прямо скажем для управления. Можно сказать, совсем не подходящий. Но спокойный, тихий, беспрекословный, скромный. Самый главный начальник знает, что через время у неофита появится все, и большие деньги, и много возможностей, значит и дорогая одежда и командирский голос. Между собой самый главный может даже подбодрить новичка навроде областного акима: «Скоро у тебя все будет. Потерпи немного». Что он имеет в виду? Конечно материальное благополучие. Ведь самые богатые именно чиновники.
То есть, чтобы к амбициям и статусу добавились знания, помимо имени отца, к примеру, для этого не созрели условия. Казахи до сих пор мало ценят профессионалов, но чиновников, то есть людей с возможностями просто любят, обожают, во всяком случае публично всячески это показывают. Как будто у чиновников все отцы были знатными, богатыми, достойными. Но это не так. Поэтому все чиновники не тратят время даром – пока есть время, пока занимают пост, они множат свой авторитет. И на пирушках также мало говорят о погоде. В основном хвастаются. А межу собой в узком кругу говорят о деле. И государство тут снова навроде какой-нибудь кошки. А кошек казахи никогда не держали.
Можно сказать, что западные мигранты демократы тоже говорят сначала о деле. Перед делом показывают друг другу белые зубы – сигналы. Кроме услуг стоматолога (на Западе эти услуги дорогие), они показывают еще дорогие часы, естественно костюмы само собой. Эти потомки европейских мещан, скорее всего (хотя наши мещане не отличаются) Американцам как бы вообще все равно. Есть богачи, донашивающие буквально обноски – привычка семьи. Безалаберность никуда не пропала, но дресс коды все же у них обязательны. Это свято.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70197775&lfrom=174836202) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
