– Ну что, Нежана, все Любавины узоры разглядела? – спросила Радослава.
– Все, – вздохнула Нежана. – Ох, сестрица, мне никогда не научиться так вышивать!
– Было бы усердие, придёт и умение. Это хорошо, что ты вернулась, за хозяйку остаёшься, я в Город поеду. Вот, гостью провожу.
– А батюшка отпустил? – прищурилась Нежана.
«Все младшие одинаковы, – подумала Люда. – Что братья, что сёстры».
– Отпустил, отпустил. Да наказывал тебе передать, чтобы за кашей лучше смотрела, не то подгорит.
«И старшие тоже одинаковы», – хмыкнула Люда, которая слыхом не слыхивала в разговоре кузнеца с дочерью ни про какую кашу.
Нежана фыркнула и повела плечами, однако не возразила. Видно, грешок имелся.
– Меньших не видала? – спросила Радослава.
– Видала. С ребятами дядьки Ждана ускакали куда-то, палки оседлав. К ужину прискачут, – и обе засмеялись.
Потом Радослава запрягла в телегу рыжего жеребца, дала последние наказы сестре, и они с Людой покатили по дороге, уходящей из выселок в поля. На широком просёлке Радослава направила коня влево.
– Там деревня, да?
– Да, дорога через деревню проходит.
Люда поколебалась немного, но всё-таки спросила:
– Через ту, откуда вас выселили?
– Кто выселил? – удивилась Радослава.
– Бабушка Велимира говорила, вы живёте на выселках. Значит, вас выселили?
Радослава засмеялась и внезапно похвалила:
– Умница, язык чувствуешь. Можно сказать, что выселили, только произошло это по доброй воле. Батюшкин дед туда пришёл, кузню поставил, дом, вот и стали про него говорить, мол, тот кузнец, что на выселках живёт. Не в самой деревне, значит, поодаль. А дальше всё как у людей: женился, детей вырастил, дочерей замуж отдал, сыновья своих жён привели, а после – и внуки. Как в одной избе тесно стало, рядом новые срубили. Так и растёт помаленьку новая деревня.
– Радослава, а тот город, куда мы едем, он как называется?
– Город.
– Просто – Город? Почему?
– Наверное, потому что он один такой на всём белом свете, ему особого имени не требуется. Кто знает, те и так понимают, о чём речь идёт. А может, потому что сложно ему имя дать.
– Почему сложно?
– Ну смотри, как деревни свои названия получают? А по примете какой-нибудь. Стоит возле соснового бора – будет Сосновка, возле каменистой речки – будет Каменка. Или вот пришёл человек, как мой прадед, на новое место, построил дом, а звали человека, скажем, Некрас, так деревню, что потом рядом встанет, Некрасово и назовут. Наша, поди, Выселками останется – привыкли. А в Городе таких примет много, одну для названия не выберешь.
– В любом городе много разных особенностей, – пожала плечами Люда. – Однако же их как-то называют.
– Их называют основатели, но никому неизвестно, когда и как появился Город.
– А он далеко?
– К вечеру доберёмся.
– Ой-ёй, а домой как же? – всполошилась Люда. – Мне же ещё Мишку найти надо и ворона в парке.
– Домой, Людмила, вы с братом только к утру вернётесь.
«Мамочки! Вот переполох дома будет!»
– Нам опять клубочек самокатный дадут?
– Нет. Это туда можно всякими дорогами попасть, а оттуда путь один, хоть и у каждого свой.
– Разве так бывает – один, но разный?
– Чтобы вернуться домой, тебе нужно будет отыскать Поляну Костров, а к ней Город каждого своим путём ведёт.
– Так это волшебный город? – обрадовалась Люда.
– По-своему волшебный. Он людям разным показывается. Кому только один переулочек откроет, кому несколько улиц, а кому и целиком предстанет.
Люда несколько минут обдумывала услышанное, а потом спросила:
– Если улицы для всех свои, как же я брата найду?
– Так ты же именно за этим в Город идёшь, стало быть, найдёшь. А коли не найдёшь, он и сам через Поляну Костров домой вернётся.
– Значит, можно было и не искать его вовсе?! – воскликнула Люда. – Всё равно бы пришёл?
– А ты о чём-то жалеешь? – хитро улыбнувшись спросила Радослава, и Люда засмеялась. Ни капельки она не жалела! Дома, конечно, будут волноваться, но… Разве от путешествия в Сказку отказываются?! Ведь они с Мишкой вернутся, и всё будет хорошо!
Она устроилась поудобнее на пахучем сене и огляделась. Налево, сразу за весёлыми полянками, поднимался лес, направо расстилалось поле. С краю, возле поворота дороги, на зелёном пригорке, стояли три высокие стройные берёзки. На одной из них, самой кудрявой и красивой, сидели две девушки. Они раскачивались на ветвях (пожалуй, слишком тонких, чтобы выдержать человека), перебирали свои длинные волосы, о чём-то переговаривались и смеялись. Их длинные белые рубашки почти сливались с берёзовой корой.
– Смотри! – подскочила Люда. – Это кто, русалки?
– Русалки, – улыбнулась Радослава. – Сейчас их время, вот и веселятся.
– Я видела одну, когда к бабушке Велимире шла, возле ручья. Они разве не у воды должны?
– У воды их чаще можно увидеть, но и на поля русалочки приходят, поиграть да порезвиться. Они дожди посевам приносят.
– Значит, они хорошие?
Радослава засмеялась.
– Не про всякого Бога сразу скажешь, плохой он или хороший, а уж про Духов и подавно. Вот река – она хорошая или плохая?
– Хорошая, конечно!
– А ежели половодье сильнее обычного, да деревню подтопит, тогда какая?
– Тогда уже не очень…
– А лес хороший или плохой?
На этот раз Люда задумалась, принялась рассуждать:
– Ну… в лесу грибы, ягоды, звери всякие – на них охотятся. Деревья кислород дают… – нет, пожалуй, в сказках про кислород ещё не знают, надо что-то другое… Ага, вот: – Дома из дерева строят. Значит, лес хороший. Но там и заблудиться можно… А ещё волки! Они овечек таскают, а лисицы – куриц.
– Вот видишь, выходит, лес тоже и плохой, и хороший?
– Но ведь без лесов и рек жить на Земле было бы невозможно! – эх, не объяснить Радославе про круговорот воды в природе и фотосинтез! – А то, что волки приходят или половодье, с этим ведь что-нибудь сделать можно!
– Конечно, – легко согласилась Радослава. – Никто не поставит дом у реки, не поглядев сперва на неё весной, не сделав заметку, докуда вода поднимается. А после подумают-подумают да и отойдут ещё подальше – а ну как весна не самая бурная выдалась?
– Ну вот! – победно улыбнулась Люда. – Значит, река всё же хорошая!
– И река, и лес, и русалки, и лешие – все хороши для того, кто умеет с ними рядом жить.
– Радослава, а ты тоже можешь с ними разговаривать?
– С Духами-то? Могу.
– И колдовать умеешь?
– Так, как мои тётушки, нет. На это жизнь положить надо, а я замуж хочу да деток побольше. Ну а для своей семьи каждая женщина – ведьма.
– А что ты умеешь?
– Дом очистить могу, коли тёмное что заберётся, травы целебные знаю, обережьем владею.
– Ух, ты-ы-ы! – восторженно протянула Люда. – Здорово, когда такие тётушки!
Радослава улыбнулась:
– Положим, с Духами разговоры вести – это, правда, от тётушек, но всему прочему любая выучиться может.
– И я?!
– И ты.
– Ага, – хмыкнула Люда, – у нас ведь колдуний нет, кто же меня научит?
– Кто ищет умения, найдёт и учителя, – уверенно произнесла Радослава.
Деревня, в которую въехали немного погодя, оказалась не такой большой, как представлялось Люде, – дворов десять, рассыпанных по высокому речному берегу. У ворот крайнего дома сидел, щурясь на солнышко, старичок. Радослава с ним поздоровалась, и Люда вслед за ней.
По обочине прошла девушка с коромыслом. Шаг её был плавным, спина – ровной.
– Вот это осанка! – вполголоса восхитилась Люда, провожая девушку взглядом. – Под такой-то тяжестью!..
– Будешь горбиться да шаркать – половину разольёшь по пути, – усмехнулась Радослава.
Люда вспомнила, что однажды видела где-то в чулане у бабули Нади старое коромысло. «Надо будет попробовать!» – решила она.
Впереди послышался шум. На лужайке между двумя домами шла драка. Двое мальчишек катались по земле, отчаянно мутузя друг друга, ещё четверо стояли кружком, громкими возгласами подбадривая дерущихся. Было видно, что это не ссора, а «товарищеский поединок».
Снизу от реки тоже доносились радостные крики – ребятишки плескались у берега, плавали, ныряли и брызгались водой. Иногда брызги долетали до мостков, где женщины стирали бельё. Тогда на шалунов замахивались мокрыми жгутами и обещали отходить по спине и ниже. Звучало оно, впрочем, не особенно грозно.
Люда смотрела вокруг, и ей казалось, будто она сама когда-то жила вот в такой – или похожей – деревне. Стирала бельё в реке, ходила на колодец за водой, носила вышитые рубахи… Может, даже и колдовать умела…
Вывернув из деревни, дорога некоторое время шла вдоль реки, а потом углубилась в лес. Радослава остановила коня, достала из узелка ватрушку, кусочек сыра и яйцо, соскочила с телеги и подошла к большому пню, который стоял чуть в стороне от дороги. Положила на него снедь, обернулась к лесу и проговорила:
– Здрав будь, Хозяин! Не побрезгуй угощением. Позволь через владения твои проехать, да назад вернуться.
Поклонившись, Радослава вернулась на телегу и тронула коня.
– С кем это ты? – на всякий случай шёпотом спросила Люда. – С лешим, да?
– С ним.
– И видела его?!
– Нет, не показался.
– А услышал?
– А ты обернись.
Люда привстала и посмотрела назад. Угощение с пня исчезло.
– Ой!.. Забрали…
– Выходит, услышал, – улыбнулась Радослава, – и принял.
– Если без угощения придёшь, то что? В лес не пустит?
– Пустит, ежели по-хорошему. Да и по-плохому пустит, а вот выпустит ли – уже вопрос.
– По-хорошему это как?
– Людмила, неужели ты не знаешь, как себя вести в лесу?
