– Здравствуй! – сказала она Люде и улыбнулась.
Её длинное льняное платье с тонким пояском было украшено затейливой вышивкой по вороту, рукавам и подолу. Когда девочка наклонялась за клубочком, через её плечо скользнула коса и теперь спускалась ниже середины груди. Люда не без гордости подумала, что у неё самой коса почти такая же длинная и, может, даже потолще.
– Здравствуй! – дружелюбно отозвалась она.
– Ты к бабушке пришла? – спросила девочка.
– Не знаю, – пожала плечами Люда. – Меня он привёл, – она кивнула на клубочек. – Я брата ищу.
– Ну заходи, коли привёл, – девочка приглашающе кивнула и направилась к крыльцу.
Двери в избе были низкие, а пороги высокие. Осторожно, чтобы не споткнуться и не удариться лбом, Люда прошла за хозяйкой сначала в сени, а потом в дом. Там пахло травами, печным теплом и чем-то ещё, чего Люда распознать не смогла.
– Ты, поди, есть хочешь? – спросила девочка.
– Хочу, – призналась Люда и подумала, что, наверное, надо познакомиться. – Меня Люда зовут, а тебя?
– Милогляда. Садись за стол, пока поешь, а там и бабушка вернётся. Она, верно, знает, зачем тебя клубочек привёл.
Она поставила перед Людой миску с тёплой похлёбкой и отрезала ломоть хлеба, тёмного, но пышного. Голодная путница взялась за ложку, не забывая при этом рассматривать всё вокруг.
На ничем не обшитых стенах был виден каждый ряд брёвен. Вдоль стен тянулись широкие лавки, справа от входной двери господствовала печь, напротив неё на полках стояла всяческая домашняя утварь. Слева от двери в углу расположился большой кованый сундук.
– Вы тут вдвоём с бабушкой живёте? – спросила Люда, когда вдоволь насмотрелась по сторонам.
– Тут бабушка Велимира живёт, – охотно ответила Милогляда, – а я у неё в ученицах.
– Чему же ты учишься? Рукоделию, да?
– Нет, на ткачество своё бабушка пока только глядеть позволяет, за кросна волшебные не пускает, – вздохнула Милогляда. – Мала, говорит. Сейчас она меня травкам всяким учит, заговорам обережным, с Духами учит разговаривать.
– С какими духами? – оторопела Люда.
– Как с какими? Со всеми, что рядом с людьми живут. В доме, в лесу, на реке, в поле. Всякому своё слово, со всяким своё обхождение. Да неужто сама не знаешь?
– Н-нет… У нас нет духов…
– Откуда ж ты такая явилась? – искренне удивилась Милогляда.
– Издалека она, внученька, – раздался голос, и через порог шагнула та самая Баба Яга, которая вручила Люде клубочек. Сейчас на ней было тёмно-синее платье без рукавов, надетое поверх льняной рубахи, так же как у Милогляды, украшенной по рукавам вышивкой; на концах широкого тканого пояса красовалось по три нитяных шарика.
– Что ж ты, девонька, – обратилась она уже к Люде, – в сказки веришь, а в Духов нет?
– Ну… я слышала, конечно, про водяных, леших всяких…
«А в самом деле! Если есть клубочек самокатный, так почему бы не жить в озере водяному?» – подумала Люда и спросила:
– А в вашем озере тоже есть водяной?
– Как же можно дому без хозяина? Конечно, есть, – улыбнулась Баба Яга.
– Бабушка Велимира, – встряла Милогляда, – её клубочек сюда привёл! Вот! – и она протянула золотистый клубок.
– Знаю, знаю. Сюда привёл и дальше поведёт.
– Вы мне тоже задание дадите? – спросила Люда. – Меня уже попросили ворона найти в каком-то старом парке, – и она показала свиток.
– К старшей сестрице моей завернула? Это хорошо, она редко из своей чащи показывается, помоги, коль попросила. Но здесь ты не за надобностью, а для передышки. Что, похлёбка вкусная?
– Вкусная! Спасибо большое!
– Вот и славно. Сейчас ещё чаю с медком попьём, и поведёт тебя клубочек дальше. Брата ведь не нашла ещё, – лукаво глянула бабушка.
Чай был не обычный, чёрный или зелёный, а из одних только трав, душистый и горьковатый, с мёдом – в самый раз. Пока пили, Люда спросила про девушку у ручья.
– Так русалка это, – ответила Милогляда. – Они всегда здесь, у озера да у ручья, пока их время на земле жить.
– Как русалка? Она же на земле стояла и убежала потом за деревья. А как же рыбий хвост?
Милогляда прыснула в чашку.
– Она что, щука или карась, чтоб с хвостом? Чудная ты!
– Нет у них хвостов, – сказала бабушка Велимира. – Это, говорят, в морях такие живут, которые с хвостами. Их и зовут по-другому. А наши-то русалки, они как девки обычные, только краше.
Тут Люда вспомнила, как мама читала им с Мишкой страшную историю про утопленницу, которая стала русалкой и потом с подружками, другими русалками, играла на берегу ночью под луной. И правда, хвостов у них не было!
– Они всё лето здесь живут? – спросила Люда. – А зимой где? Под лёд что ли прячутся?
– По земле-то русалки не всегда ходят, – ответила бабушка Велимира. – Их время от того дня, как росы отомкнуты, и до Русальной недели, а это во всякой стороне по-своему бывает. Весна-красна хоть и Богиня, но одновременно всюду появиться тоже не может, куда-то раньше придёт, куда-то опосля. Вот и русалочки, где раньше появятся да раньше и уйдут, а где и почти до Купалы задержаться могут. А как проводят их люди, уходят до следующей весны в Светлую Навь.
Люда слушала как заворожённая. Это была совсем иная сказка, не про храбрых царевичей и мудрых Василис, даже не про Бабу Ягу с Кощеем Бессмертным. Да и сказка ли это? Люде показалось, будто её коснулось нечто более древнее, чем все записанные сказки, нечто вполне реальное, незримо присутствующее где-то совсем рядом…
Хотя почему «незримо»? Русалку-то она видела…
– Ну что, милая, подкрепилась? – спросила бабушка Велимира, поднимаясь из-за стола. Милогляда тоже встала, а за ними и Люда.
– Да, спасибо, всё очень вкусно было!
– Теперь можно и путь продолжать. Милогляда, где клубочек-то?
– Вот он, бабушка.
– Ну пойдём на крылечко-то.
Все вышли из избы. Бабушка Велимира снова отдала Люде клубочек и сказала:
– Приведёт он тебя к моей младшей сестре. Она недалече от деревни живёт, на выселках. А уж там тебе помогут и до Города добраться.
– До какого города, бабушка? – спросила Люда. – Мне вот и ворона тоже в городе искать сказали…
– Ты не только Ворона, ты и брата вернее всего там отыщешь. Дойдёшь – увидишь, что за Город, а сейчас не мешкай, путь-то не близкий.
Немного успокоенная словами о брате, Люда попрощалась с бабушкой и Милоглядой, снова пустила клубочек катиться и отправилась следом.
Как говорится, долго ли коротко, но в какой-то момент Люда заметила, что клубочек катится уже не просто по траве между деревьев, а по тропинке. Тропинка вывела к опушке леса, оттуда – в поле и на дорогу. Нет, разумеется, не асфальтированную, а грунтовую, просёлочную, накатанную колёсами телег и утоптанную лошадиными копытами. Там, где к ней примыкала другая дорога, поменьше, клубочек свернул, и в скором времени впереди показались крыши домов.
«Наверное, это и есть выселки, – подумала Люда. – Большая дорога ведёт в большую деревню, а маленькая сюда. Интересно, за что этих людей выселили?»
Из названия ей казалось, что выселки должны выглядеть мрачно и угрюмо, но всё оказалось совсем не так. Дорога (которую уже стоило называть улицей) обходила четыре двора, огороженных крепкими заборами. По воротам, калиткам и наличникам вились затейливые резные узоры, из-за чего вся улица выглядела необычайно нарядно. Клубочек, миновав три дома, подкатился к самому дальнему и остановился перед воротами. И даже прыгать не стал. Видно, всё – довёл, куда требовалось.
Люда остановилась в нерешительности. Мама рассказывала, что прежде в деревнях двери не запирали, и в дом можно было войти без стука, но это, наверное, своим, деревенским, все же друг друга знали. А чужим? Может, всё-таки постучать? Но стук в ворота вряд ли услышат. Тогда войти во двор и постучать уже в дверь?
Пока она так размышляла, сзади послышалось:
– О, да у нас гости!
Люда обернулась и увидела девушку с коромыслом. Она приветливо улыбнулась и кивнула на клубочек:
– От тётушек идёшь?
– Да, – ответила Люда, вспомнив, что бабушка Велимира говорила про свою младшую сестру.
– Забирай его, пойдём, – сказала племянница Бабы Яги и повела Люду во двор.
Из будки высунулся большой лохматый пёс. Он подозрительно принюхался, но решил, что раз девочка зашла вместе с хозяйкой, то беспокоиться не о чем, и улёгся обратно.
В настоящей деревне, тем более в такой, Люда не бывала ни разу, и с любопытством оглядывалась. На дворе было множество построек, о назначении которых она могла только догадываться. Наверное, там живёт домашняя скотина и хранятся разные… ну разные нужные для хозяйства вещи. Под навесом стояли телега и сани. Из какой-то книжки Люда знала название «розвальни» и теперь вдруг поняла, что это именно они: сани с узким передком и расходящимися врозь – «разваливающимися» – боками. Она тихо порадовалась открытию.
Девушка тем временем опустила свою ношу, убрала коромысло и взяла одно из вёдер, кивнув Люде на второе:
– Поможешь?
И то правда, с коромыслом в этакие двери не пройти. Люда взялась за ручку. Ох, как же она их таскает?! Деревянное ведро, полное воды, – это вам не сумка с картошкой из магазина. Люда постаралась нести аккуратно, но, заходя из сеней в избу, всё-таки зацепила ведром высокий порог. Ледяная вода плеснула на пол и на ноги. Люда ойкнула, но стерпела. Начнёшь прыгать – всё опрокинешь.
– Что, холодна водица? – улыбнулась девушка, забирая у Люды ведро – своё она уже успела поставить на лавку. – У нас колодец глубокий, вода вкусная, попробуй, – и протянула ковшик с головой уточки на конце ручки.
Люда зачерпнула воды. Она вправду оказалась вкусной и такой холодной, что заломило зубы. Но всю дорожную усталость как рукой сняло.
– Ну давай знакомиться. Меня Радославой зовут, а тебя?
– Люда.
– Людмила… Хорошее имя. Садись, Людмила, сказывай, с чем пожаловала.
– Мне клубочек бабушка Велимира дала, отправила к своей младшей сестре. Это мама твоя? (Радослава кивнула.) Сказала, что там… ну то есть здесь мне помогут брата найти.
– Матушки нет сейчас, – ответила Радослава. – Она в деревне у бабушки с дедушкой гостит. Вчера с дядей Хватом уехала, завтра к вечеру вернуться обещалась.
– Ой, а что же делать? Мне до завтра нельзя… Бабушка Велимира сказала, меня в город проводят.
– Так тебе в Город? – обрадовалась Радослава. – Тут мы и сами справимся. Батюшке только сказаться надо, я как раз ему обед понесу. Со мной пойдёшь или отдохнёшь с дороги?
– С тобой, – подскочила Люда.
– Да сиди, сиди, пока соберу, – улыбнулась Радослава и захлопотала у печи. Люда снова опустилась на лавку и принялась за любимое дело – глазеть по сторонам.
Изба была такая же, как у бабушки Велимиры, но просторнее, окон больше, стол длиннее. Слева от двери, где у бабушки Велимиры стоял сундук, здесь тоже тянулась широкая лавка, под неё был задвинут деревянный ящик. Над этим углом, над дверью и до самой печи был устроен навес из крепких досок, смысла которого Люда не поняла. На полках у печки выстроились рядами горшочки, плошки, ковшики – много всего, похоже, в доме живёт большая семья. А Радослава, наверное, старшая дочка.
На вид ей было лет семнадцать. Непривычная для Люды одежда, длинная рубашка с надетой поверх клетчатой юбкой, смотрелась на Радославе удивительно красиво – «ладно», как сказала бы бабуля Надя. Ворот и рукава рубашки окаймляли вышитые узоры, куда более замысловатые, чем на платье Милогляды или у бабушки Велимиры. А уж когда Радослава поворачивалась спиной, Люда каждый раз завистливо вздыхала: ей бы такую косу!
Радослава тем временем увязала два узелка, сложив туда хлеб, сыр, ватрушки с творогом и варёные яйца.
– Один батюшке снесём, другой нам с тобой в дорогу, – сказала она. – Сейчас ещё кваса из погреба достану и пойдём.
Глиняный не то горшочек, не то кувшинчик был ловко обвязан по горлышку верёвкой, чтобы нести его, как за ручку. Когда вышли из избы. Люда спросила:
– А где твой папа? В поле? – Отнести обед работающим в поле родителям – это тоже было что-то из сказок, которые Люда читала в детстве.
– Какое ж нынче поле? Отсеялись уже, теперь урожая ждать. Батюшка мой кузнец. Очень хороший, – прибавила Радослава не без гордости. – Ему плотницкая артель новые инструменты заказала, вот он и трудится с утра до вечера, чтобы сладить побыстрее. Чтобы люди без работы не сидели.
Кузница стояла на отшибе. Люда хотела спросить, почему так, но, войдя, сама догадалась. Внутри было жарко и огненно. Мехи раздували угли, на которых лежала раскалённая до яркого сияния железная заготовка. Качал мехи дюжий парень лет шестнадцати или семнадцати. Высокий крепкий мужчина стоял у наковальни, звонкими ударами молотка подправляя другую железку, которая уже приобрела нужную форму. Вот он ударил последний раз и опустил зажатый в длинных щипцах будущий инструмент в бочку с водой, раздалось громкое шипение.
Всё это огненное царство нельзя пускать в деревню – а ну как пожар?
Отложив работу, кузнец подошёл, взял у Радославы принесённый обед, поблагодарил, а потом взглянул на Люду.
– Кто это с тобой, дочка?
– Людмила, гостья, от тётушки Велимиры. Ей в Город попасть надо, я проводить обещала.
– Обещала так проводи. А в Город-то тебе зачем? – это уже Люде.
– У меня брат потерялся. Бабушка Велимира сказала, что я его в городе найду.
– А я уж, на одёжку твою глядя, подумал, ты сама из Города, – усмехнулся кузнец.
– Из города она, только из другого, – ответила Радослава. – Ну мы пойдём, время ждать не будет.
– Ступайте. Да осторожнее будьте.
– Хорошо, батюшка.
«Интересно, почему прежде никто не удивился моей одежде», – думала Люда, пока шли обратно. Джинсовая юбка и жёлтая футболка с нарисованным на ней лопоухим щенком в самом деле выглядели странно рядом с вышитыми рубахами и ткаными поясами. Бабушка Велимира, понятное дело, сама Люду сюда отправила, ей удивляться нечему. Строгой Бабе Яге, наверное, было просто всё равно. А Милогляда? Из вежливости промолчала, или ученица колдуньи тоже ко всему готова? А Радослава? «Так кузнец-то ведь тоже не удивился! – осенило Люду. – Он просто подумал, что я из города… Так я и есть из города. Выходит, это не сказка никакая? Тогда где я?»
Дома их встретила девочка постарше Люды.
