В гримёрку постучались.
– Войдите, – громко сказала Мила.
– Дочь! И что это было? Ты где взяла ТАКУЮ Заречную? Кто тебя надоумил? Мама? Ты же знала, что в зале гости из Москвы! Педагоги из Щукинского училища! Что я им скажу? Что они обо мне подумают? Что я плохой режиссёр? Я чему тебя учил? Ты меня подвела. Я не ожидал от тебя такого поступка!
Мила не успела ответить, как в дверь опять постучали.
– Заходите, – недовольно произнёс отец.
В комнату зашла мама, всё ещё в гриме и наряде Аркадиной, и двое высоких, представительных мужчин, похожих на великих актёров.
– Милочка, – гордо произнесла Лидия, – с тобой хотят познакомиться товарищи из Москвы.
«Не успею к Саше», – подумала Мила.
– Здравствуйте. Якушев, Сергей Леонидович, а это, позвольте представить, Воропаев Олег Константинович.
– Добрый день. Людмила Артуровна Вышемирская.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложил Артур Вениаминович.
Опять поднялась суета, стульев не хватало, Лидия вышла распорядиться, чтобы их срочно принесли. Стулья по одному принесли. Все расселись. Немного помолчали.
– Итак. Людмила Артуровна, – начал Якушев, – Сколько Вам лет, если не секрет, конечно. Вы, надеюсь, ещё в том возрасте, когда его не скрывают.
– Мне 18, – спокойно ответила Мила.
– Тогда ещё вопрос. Если разрешите, конечно. Кто Вам подсказал такое прочтение образа Нины? Только честно.
– Никто. Я сама.
– Простите? Я не понял.
– Я её так вижу.
– Вы её так видите? А я, к моему сожалению, такое вижу впервые.
– Скажите, Людмила. Можно Вас так называть?
– Если можно – Мила.
– Прекрасно. Спасибо. Насколько я знаю, Вы через месяц заканчиваете школу?
– Да, одиннадцатый класс.
– А какие у Вас дальнейшие планы?
– Хочу учиться на актрису. Надеюсь поступить в Ростовское училище.
– А почему в Ростов, а не в Москву?
– У Милы слабое сердце. Мы не можем отпустить её в Москву, – произнесла неуверенно Лидия.
– Мы должны быть рядом с дочкой, – продолжил Артур Вениаминович.
– Моё сердце меня не беспокоит, когда я на сцене. Я его отпускаю.
– Гениально, – засмеялся Воропаев, – Впервые такое выражение слышу. Вы нас всё время чем- то поражаете, Людмила.
– Мила. Мы хотим Вам сделать несколько необычное предложение. Да, необычное. Тоже, знаете, хотим поразить. Мы хотим Вам предложить обучение в нашей любимой «Щуке», как многие называют наше «Щукинское» училище. И, заметьте, без экзаменов.
После слов Якушева, в комнате наступила тишина: Лидия замерла, Артур Вениаминович напрягся, Мила думала о том, что она скажет Саше и сможет ли уехать от него так далеко.
– Спасибо за предложение. Мне очень приятно. Можно я отвечу Вам завтра? Мне надо подумать.
– Что? – опешил Якушев, – Вы хотите подумать?
– Мила! О чём ты хочешь подумать? – Артур Вениаминович еле сдерживал возмущение, – Об этом можно было только мечтать!
– Правильно, я с Вашей дочерью полностью согласен, – вступился за неё Воропаев, – Мила должна подумать. Вы же понимаете, что у Вас есть небольшая проблема, от которой необходимо срочно избавляться, если Вы решите учиться в Москве?
– Какая? – В один голос спросили Лидия, отец и Мила.
– Да, да, это понятно, что вы все её не видите. Но в Москве Ваш южный говор будет слишком резать ухо столичным жителям. В Москве ТАК не разговаривают, – заявил Якушев, явно раздосадованный такой реакцией юной девушки.
– Если я завтра дам согласие, я исправлю этот недостаток за месяц.
– Ну, это уже деловой подход. Но, к сожалению, до завтра мы ждать не можем. Сегодня у нас самолет в Москву. В гостинице я буду до 19 часов. Вы, Мила, сможете мне позвонить? – спросил Якушев, – Количество мест в училище ограничено для студентов не из Москвы. Если не Вы, то будем искать в других городах таких же красивых и талантливых.
– Я позвоню. Я обязательно позвоню. Но Вы мне не сказали самого главного. Как Вы отнеслись к образу Нины, который я сыграла? Ваше мнение для меня очень ценно.
– Гениально! – Воскликнул Воропаев.
– Талантливо, необычно. Но согласился бы с этим образом Антон Павлович? – сдержанно ответил Якушев, – Да, что там говорить! Если бы нам не понравилось, мы бы не пригласили Вас к нам в Москву.
– Спасибо, – тихо ответила Мила и посмотрела на отца. «Вот так, папа. Я всегда буду играть так, как чувствую». Затем она посмотрела на часы. Было 16.30.
«Могу опоздать. Надеюсь, Саша дождётся».
Артур Вениаминович расслабился и с удивлением смотрел на Милу. Лидия не могла оторвать восторженного взгляда от своей любимой дочери, которая начинала воплощать все её задуманные мечты о карьере Великой Актрисы и, конечно же, о съёмках в кино.
Гости стали собираться на выход, оставив Миле телефон гостиницы и визитку с московскими номерами. А девушка судорожно пыталась сообразить, как ей быстрей переодеться и снять грим, чтобы не опоздать ни на минуту к Саше.
Главный режиссёр театра вместе с ведущей актрисой, как и подобает в подобных ситуациях, пошли провожать именитых гостей, а Милочка, быстро переодевшись и кое – как сняв грим, выбежала из комнаты. До Каменной Лестницы от театра идти 15 минут. Часы уже показывали 17.00.
«Он дождётся. Я знаю. Он не уйдет», – думала Мила, сбегая по ступенькам театра.
Она быстро шла по улице. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Ноги и руки дрожали от волнения, душа замирала от предчувствия встречи. Нежность к Саше была намного сильней той радости, которую она испытала от предложения учиться в Москве. Желание увидеть его, дотронуться до его руки, посмотреть в его глаза переполняло каждую её клеточку. На глаза наворачивались слёзы радости, боли, тоски и отчаяния.
«Если через 10 минут я его не увижу, я умру», – думала Мила.
Перед спуском к морю, возле Каменной Лестницы – одной из достопримечательностей их приморского городка – были старинные солнечные часы. Именно к ним и подошла Мила, стараясь не смотреть по сторонам. На часах лежал кем-то оставленный букет белых роз.
«Он увидит меня и подойдет», – решила Мила и стала внимательно смотреть на часы, чтобы понять, на сколько минут она опоздала. Букет мешал ей, и она взяла его в руки. Но понять, сколько же в данную минуту показывают часы, она не могла: кружилась голова, перед глазами всё расплывалось, волнение сдавило горло. Она облокотилась на постамент часов и попыталась взять себя в руки.
«Надо успокоиться. Боги со мной. Они мне помогут. Он сейчас подойдёт. Вот, уже кто-то идёт. Я слышу шаги. Это он».
– Девушка, Вы кого-то ждёте?
«Это его голос. Наверное», – решила Мила. Сердце остановилось. Нечем стало дышать. Она обернулась. Надежда рухнула: перед ней стоял совсем незнакомый парень и нагло улыбался.
– Какая красотка! Вы не меня ждёте?
– Нет, простите, не Вас, – голос не слушался её. Это был еле слышный хрип.
– Ты, чё? Пьяная? – спросил парень, – Тогда нам точно по пути.
Мила собралась с силами, оттолкнула навязчивого парня и оглянулась по сторонам, ища глазами Сашу. Его нигде не было. Парень, поняв, что с девушкой ему познакомиться не светит, отстал. Мила отошла от часов и села на скамейку, рядом с пожилой женщиной.
– Скажите, пожалуйста, Вы не видели здесь смуглого высокого парня? – спросила Мила.
– А что? Опоздала?
– Минут на 15.
– О, милая. Если не подождал 15 минут, значит, не очень – то ты ему и нужна.
– Так Вы его видели или нет?
– Не видела. Я, вон, с внука глаз не спускаю. А на молодых давно не смотрю.
«Он ещё не приходил, – решила Мила,– Значит, сейчас придёт».
– Я посижу с Вами рядом, не возражаете?
– Место для всех свободно. Я его не купила. Хочешь, сиди, на здоровье. Только не придёт твой парень. По опыту знаю.
– По опыту, говорите? Видимо, плохой у Вас опыт.
Разговор с женщиной отвлекал Милу от грустных мыслей и от дикой боли в душе. Если она будет просто молчать и ждать, то или сойдет с ума или умрёт – сердце разорвётся. Видеть Сашу хотелось нестерпимо.
– Да уж какой есть. Думаешь, у тебя лучше будет?
– Надеюсь, что у меня вообще опыта не будет.
– Один мужчина и на всю жизнь? Размечталась. Или думаешь, раз красавица, так всё всегда гладко будет?
– Надеюсь. Не на красоту, а на одного и на всю жизнь.
– Тогда жди. Хотя, ты, как и все женщины – ждать не любишь. Вижу – извелась вся, – женщина немного подобрела к Миле.
– Не из-за того, что жду, извелась. Тоскую по нему так, что сердце останавливается.
– Тоскуешь – значит, любишь.
– Не знаю, не понимаю, что со мной? Я маму люблю, отца, Афину любила. И это приносит только радость. А с ним у меня одна только боль. Вижу его – больно на душе, не вижу – ещё больней.
– Звать-то тебя как, величать?
– Людмила. А вас?
– На Людмилу ты не похожа, милая. А вот Милой звать тебя можно. Милочкой даже лучше.
– Откуда Вы знаете? Меня все так зовут.
– Уж больно ты нежная вся, трепетная. А меня называй Фаиной. Без отчества. Не люблю отчеств. Кто знает, как отца моего звали? Я лично не знаю.
– Почти что Афина, – тихо сказала Мила и посмотрела по сторонам, ища Сашу.
– Хватит головой вертеть. Не придёт твой парень. Шесть уже. Целый час любимую ждать не заставляют. Может, случилось что? Адрес или телефон знаешь?
– Нет. Только имя и институт. Но в каком городе институт, не знаю. Может, в Ростове. Мы в больнице познакомились. Говорить не могли. Только переписывались.
– А я тебя, Милочка, узнала. Ты в нашем театре Красную Шапочку играла. Мы с внуком ходили. Хорошо играла. Наверное, большой актрисой хочешь стать? В кино играть будешь?
– С детства мечтала стать актрисой. Мне нравится быть на сцене. В Москве учиться хочу. Очень хочу. Вернее, хотела.
– Почему «хотела»? Что-то изменилось? Из-за парня, который не пришёл?
– Из-за него. Я встречи этой очень ждала. Она бы всё и решила. Ведь учиться можно и в Ростове. А теперь…
– Знаешь, родная моя, у нас, у женщин, только одна карьера – быть женщиной. Если будешь другую карьеру делать, артистическую свою, придётся от многого отказаться. И от любви – тоже. Разве на всё сил и эмоций хватит?
– У меня хватило бы. Я сильная.
– Нет, милая. Любовь все наши силы отнимает. Не сможешь стать большой актрисой при большой любви. Решила стать актрисой, так и иди к своей цели. Не гневи богов.
– Вы со мной сейчас, как Афина, говорите.
– Так я Афина и есть. Я же гречанка. Только чудное оно больно, имя это. Вот я себя Фаиной и называю. По-русски.
– Гречанка? А о каких богах Вы говорите?
– О наших. С Олимпа.
– С Олимпа? Они и мои боги. Они мне всегда помогают. Я им молюсь.
– Поняла уж, что им молишься. Вот и не гневи их, если они тебе помогают.
