– И Чили, – добавила Женька.
– И Павел Григорьевич, – кивнул он. – Если бы ты не успела отправить их в Карелию. Хитрый гад попался, все просчитал ваш Баренцев. Мотив как будто не очевиден. Для мести затратно, нас можно было в глухих лесах Подмосковья прикопать и не пачкать руки о родственников. Просто сорвал злость? Смординка, ты ничего не замечала за ним? Может он психопат?
– А если это не он, а Контора?
– Обоснуй, – прикурил он третью сигарету.
– Бред какой-то, – трясла она головой. – Ну, пошутили, с кем не бывает. Можно было просто припугнуть, отметелить где-нибудь в подворотне, на счетчик поставить.
– Мелко мыслишь, любимая. Причем с точки зрения гомо сапиенса. А он, на минуточку, другой сапиенс, и логическая цепочка там может выстраиваться такая, что шахматист завистливо присвистнет. Например, прибить нас – грязная работа, искать будут, – кивнул Рустик на мамашек.
– Где бы они нас искали? В Испании, на симпозиуме? Кстати, Лизавета, раз уж все равно нечем заняться, изложи свою версию симпозиума, – спросила Женька, щелкая комаров на шее.
– Практика йоги и ее благотворное влияние на Вселенную, – выплюнула та жвачку в костер.
– Ну, да, такое пропускать никак нельзя. Елизавета Игоревна, чего уж там, влияйте на Вселенную здесь, – нагло заржал Рогачев. – Может она вам ответит. Сразу просите гречку, соль, сахар и спички. И мне вкусняшек.
– Рогачев, без тебя тошно. Не докапывайся до Лизаветы, – зарычала Василиса.
– Пусть докапывается, – зло ответила та. – Жить ему осталось пять сигарет. Потом он кору с дерева сгрызать начнёт. Зависимый наш.
Грибной суп разлили по мискам. Есть хотелось так, что Орхан стенал от ожогов и удовольствия. А потом детскими глазами заглядывал в миски женщин. Сначала не выдержала Анжелика Максимовна, а потом Виталина и Лидочка, отдали свою долю голодающему.
– Можно я корочки апельсиновые доем? – жалостливо попросила лаборантка.
– Я уже докушать, – успокоил ее Орхан.
Рустик отдал свою миску Женьке, он есть не хотел, у него другой голод, и пять тонких сигарет лишь оттянут его мучения на полчаса.
А потом с Орханом начали происходить странные вещи. Сначала он похихикивал, а затем поплыл в мир виртуальной реальности. Чуть меньше это коснулось Анжелы и Лидочки, остальные наелись грибного супа, смеялись и плакали. Орхан видел на крыше кашалота, и очень котел его кушать.
– Девахи, – оживился Рогачев. – Вы где грибы взяли? Как выглядели грибы? Лидок, ты вкусняшки нашла?
– Рустик, это я, – испуганно таращилась Виталина. – Мы часто со стариками в лес ходили. Может чего попутала, здесь же грибы другие. Хорошо хоть галлюциногенные, а не ядовитые попались.
– Витаминка, я говорил тебе, что ты золото? Бери лукошко, пошли в лес.
– Рогачев, окстись, – ответила за всех нетронутых токсинами Маргоша. Она, как химера, употребила суп и даже не поморщилась. – Темнеет уже. Ребят в дом нужно завести. Эдик на охоту собрался, единорогов валить. А нам ещё печь затопить нужно, околеем в холоде спать. Лидунёк, ты печь топить умеешь?
– В теории.
– Уже что-то, – распорядилась Марго. – У меня маникюр, поэтому вы с Витольдом у печи дежурите. А мы с Рогачевым народ складировать пойдем.
Но Рустам уже скрылся в пелене леса, прихватив с собой лукошко.
Спали плохо. На полу холодно, печь прогорала, ее следовало подтапливать, а с этим искусством городские жители пока не знакомы. Без постельного белья, подушек и одеял ютились друг на друге и тем же прикрывались. Ночь наступила очень быстро, а света нет, даже свечей. За пределами избы какофония незнакомых, пугающих звуков, от которых мороз по коже. Тайга выла, рычала, кричала, стучала и скреблась в дверь к людям. И что случилось с Рустамом, остаётся только догадываться. Он до наступления сумерек так и не вернулся.
На утро все проснулись в недобром настроении. Ничего не изменилось. Дурман прошел, а реальность в нормальное состояние не вернулась. Они все ещё неизвестно где, и неизвестно, когда. На дворе осень, со своими туманами и частыми дождями, ветер и серое небо где-то там, наверху, где колышутся верхушки вековых кедров и лиственниц.
Но все же их не бросили. Как и когда это произошло, никто не мог сказать. Но перед домом их ждал сюрприз. На полянке стояли одиннадцать огромных мешков. В каждом мешке лежала теплая одежда, типа, ватник, водолазка и резиновые сапоги с носками, материя, чтобы сшить подушки, свечи, соль, посуда. В одном мешке лежал набор крючков для рыбной ловли. Ещё в одном лекарства для печени, видимо для Ансельмо. И был ещё один мешок, в нем брошюрка о вреде употребления наркотических веществ и советы, которые помогут на пути избавления от зависимости.
– Издевается! – заключила Женька. – Баренцев! – заорала она на весь лес. – Не смешно! Хочешь, мы перед тобой извинимся? Марго нужен был препарат, и ты это знал. С самого начала знал. И знал, что я пойду до конца, чтобы его добыть. Что ты хочешь доказать? Что мы были неправы? Мы были неправы! Доволен? Марго жива, и это главное! Со мной разбирайся, верни стариков домой!
Лес ответил ей голосом Рогачева:
– Смородинка, слава богу, у тебя громкий голос. Еле вернулся, – вывалился из-за разлапистой ели парень.
– Ты где был, кретин? – сорвала она злость.
– Заблудился. Пришлось на дерево залезть, наверху спать. Продрог до костей, – ковылял тот, дрожа от холода, но не выпуская из рук полного лукошка грибов.
– Не дереве спал? Видел кого? Кто привёз мешки?
– Видел, конечно, – отмахнулся тот и поспешил в тёплую надышанную комнату.
Первым делом вывалил грибы на стол, бережно разложил их по кучкам и пододвинул стол к остывшей печи. Какие из грибов могут помочь справиться с острым кризисом, никто не знал, вчера варили все, которые признали съедобными. А признали только губчатые. Среди них не должно быть плохих, но кто знает, может один трубчатый и попался.
– Только опытным путем, – вздохнул Рустам.
– Кого видел? – допытывалась Женька.
– Мужик приезжал, в ватнике, с бородой. На квадроцикле с прицепом. Сгрузил и уехал обратно.
– Они здесь недалеко, база должна быть рядом. На квадроцикле сто километров не проедешь, – сделал вывод Эдик.
– Куда уехал? На север или на юг?
– Туда. Откуда я знаю, где север, где юг? Здесь лес такой густой, что север повсюду. Витёк, прикинь, лишайники. Экологически чистая зона. Дышите глубже, запасайтесь здоровьем. Так, что мы помним из первого курса по биологии? Используются в медицине, парфюмерии и химической промышленности. Некоторые виды могут использоваться в пищу. Обладают выраженным бактерицидным действием. Являются индикатором чистого воздуха. Лишайники имеют токсины? – задумался он. – Летария волчья или лисья, содержит вульпиновую кислоту, токсичный пигмент. Местообитание – на стволах деревьев, пихта, сосна. Внесена в красную книгу. Использовалась для отравления лис и волков. Где ты, вкусняшка моя?
Кто о чем, а Рустам о токсинах и способах их добычи.
– Во дает, – присвистнула Маргоша.
– У него сейчас обострены все органы чувств. Мозг работает в бешеном режиме, ищет наркоту. Он выделит ее даже из воздуха, – заметил Эдик. – Рустам прав, прежде, чем идти на разведку, нужно собрать припасы. Еду добыть, на рыбалку сходить, на охоту, силки мастерить.
– Послушайте, молодой человек, – возмутилась Василиса Яковлевна, натягивая на себя ватные штаны. – Вы коз успеете развести, прежде чем на разведку соберетесь. Если квадроцикл проехал, по его следам несложно сбегать и всё узнать.
Все присутствующие обратили взор на Эдика. Так и есть, мужчин нужно отправить на разведку. Но один из них не отойдет от грибов даже под страхом смерти, второй сидит на лавке, отколупывает мел из гипса и рассасывает его с голодухи, а третий после вчерашнего супа все ещё приходит в себя, печень его слабое место и расщепляет токсины с пробуксовкой. Как к месту лекарства в мешке.
Вариантов немгого, а если точнее… Эдик после чудесного преображения вполне способен обследовать местность в радиусе ста километров. Сейчас он выглядит как триатлонист на пике формы. Даже Лизавета с интересом присматривается к молодому человеку.
– Быстро не могу, есть хочу. Альтернативный вариант, – кивнул он на коржей. – Килограмм мяса, и я готов уйти вслед за квадроциклом.
– Варвар! – рявкнула Василиса, но с советами больше не докучала.
– Я пойду, – вызвалась Женька. – Но сначала нужно добыть еды. Эдик, собираемся на рыбалку.
Все и забыли, что помимо Эдика есть ещё один «мужик», спортивная и силовая подготовка которого способна составить тому здоровую конкуренцию. А есть ещё и Химера.
– Маргоша с нами. Всем остальным из дома не выходить. Помочь Рустику определить токсичные грибы, чтобы больше не попадаться. Связать все веревки и протянуть ко второй избе. В доме убраться, растопить печь и поддерживать тепло. Сидите и шейте подушки.
– Дженифер, как ты смеешь так разговаривать с ма… с моей Василисой, – взбеленилась Лизавета.
– Можете ничего не делать! – огрызнулась она. – Смотреть в окошки и беречь ногти. Но тогда и рыбу не получите, дармоеды.
По пути к воде девушки рассказали Эдику всё, как есть. Драконы, кровь, химеры. Он должен знать, его это коснулось самым непосредственны образом. Без понимания сути происходящего, он не сможет помочь. Хотя и в этом случае не сможет.
– Маргуня, я тебя люблю, детка. Выходит, ты мне свою единственную дозу отправила?
– Эдичка, как видишь, не единственную. Женька ещё добыла.
– Я отправил тебя в Таиланд. Из-за меня ты страдаешь.
– Я тоже не железная, – надула та обиженные губки. – Знаешь, как трудно мне было. В Таиланде заливала горе, траур считай. Вот и напилась, голову разбила.
– Роковая цепь событий, – согласился он. – Но ничего, я вернулся. Теперь мы этим драконам хвосты поскручиваем. Баренцев к тебе лапы не тянул?
– Чиста и невинна, Баренцев на Женьке, – ревниво шипела Марго. – Для него я химера невкусная. А у нее с ним роман случился. Он ее с собой звал.
– Ну, – рассматривал перспективу «ручейка» Эдик, – считай она согласилась. Мы теперь все здесь.
Речка бурная и шумная. Не совсем горная, но из-за перепада высот в этом месте ускоряет русло. Для рыбалки подойдет местечко потише, Эдик со знанием дела осмотрел берег. Вчера он уже бегал за водой, потому местность ему знакома.
Сапоги, кстати, добротные, пригодились месить грязь и шагать по бурелому. Ватник спасал от комаров, хотя Маргоша им неинтересна. Ей претили эти некрасивые шмотки, но она соблюдала осторожность. Тело нужно беречь, переохлаждать нельзя. Может она не испытывает чувство холода, но регенерация запустится сама и начнёт тратить «топливо» крови дракона. Она хорошо усвоила этот урок. Химера восстанавливается быстро, но кровью ее обеспечивает семейный дракон, по-свойски, в родном гнезде. А у Маргоши гнезда нет, и каждая капля препарата добывается с боем.
– Химерочка моя, – ласково улыбался Эдик и целовал девушку. – Я так соскучился. Помолодел, сплю неспокойно. Лет на двадцать потяну в нашем самом важном деле.
– Так, это… рыбу мне не распугайте, голубки. Идите в лес что ли, я на это смотреть не подписывалась. Мне жрать охота.
Эдик подхватил девушку на руки и отбежал в лес.
Женька долго таращилась на поплавок, пока не заметила краем глаза какую-то тень на той стороне реки. Ресницы вздрогнули, и она уставилась на… существо. Что сказать, черный дракон с крыльями. Чешуя настолько черная, что по ободу отсвечивает красным светом, словно раскаленные гвозди. Размером гораздо меньше, чем она ожидала. Метра три-четыре в холке, очень длинный хвост и черные кожистые крылья. У него ушки… Уши у рептилии?… прижаты к голове и четыре небольшие рожка на мордочке, как у лосенка. Дракон переминался с лапы на лапу, опустил голову под воду и вынырнул уже с рыбиной в пасти. И смачно ее проглотил.
Женька замершей статуей наблюдала за ним, словно боялась спугнуть. Таких картинок на лекции им не показывали. И не поверишь своим глазам, если не знаешь о том заранее. Гнездо Кая, особи сравнительно небольшие, черные, летающие, огнедышащие. Ну, здравствуй, кто бы ты ни был. Может даже Симеон Ионович, весь в черном с ушами-пейсами, или Ульрих Сильвестрович. Кстати, на последнего похож, тот тоже всегда в черном с красной каемкой.
Женька хмыкнула. В прошлой жизни Ульрих был католическим священником в статусе кардинала. И ведь так и было, а она дура, поверила в его психическое отклонение. Или Сильвио, тому очень понравились горчичники, истово напрашивался к Виталине на повторить. Теперь понятно, привык к разогретым на солнце чешуйкам. Или Карл Людовикович. Он всегда франт, всегда хочет нравится женщинам. А может это Винсен, тот в прошлую встречу также прятался от нее за бассейном? А если это Шарль Леопольдович? Отсюда не видно, есть ли в ушках сережки.
Девушка поневоле подняла руку и приветливо помахала дракону.
– Эге-гей. Господи, не ведаю, что творю. Мать драконов, етить вашу.
Тот снова опустил голову под воду, долго не поднимался и взмахнул крыльями. В одно мгновение пересек реку и улетел на север. Только по пути из пасти выпали две рыбины огромного размера и шмякнулись рядом с Женькой.
– Спасибо, – оглядывалась она, хотя дракон молниеносно исчез из виду по кромке верхушек елей. – Такую… даже не знаю, что это такое, мне бы сроду на удочку не подсечь, тут сети нужны…
На крики девушки из леса уже летел перепуганный парень, застегивая на ходу джинсы.
– Таймень, – присвистнул Эдик. – Женёк, снимаю шляпу. Это же таймень! Не знаю, тут полста килограмм мяса, может больше. На озеро шла, на зимовку. Ты как вообще… сильна. Девчули, у нас сегодня уха, да с солью. Живем!
Рыбу хотели все. Голод сподвиг Орхана соорудить мангал для жарки мяса, в данном случае рыбы. Торопились и резали пальцы, но повеселели, ждали Лидуху с травками, Виталину с ягодами и Рустама с грибами. Рыбу разделывал Эдик, кряхтел от удовольствия, рыба жирная, отъелась к зиме. Сетовал, что нет икры, засолили бы, но та нерестится только по весне. Ансельмо пихал в котелок с ухой можжевеловые ветки.
Дурман от запаха кружил голову оголодавший пленникам. Девушки сидели у костра и шили подушки. Набить решили травой и можжевеловой листвой, которую Виталина уже нарвала и подвесила сушиться у печки. Также поступят с матрасами и одеялами. А потом дружно вынесли стол и лавки и расселись ужинать.
Ели до отвала, Орхану стало плохо от кулинарного удовольствия. Рустик подсыпал в суп особой приправки, но ел мало. Не совсем то, чуть вываливается из заторможенного транса и ломка возвращается. Игореша и Максика отбросили городские капризы, рыба так рыба, вылизали миски и клянчили добавки глазами полуобморочного голода.
– Василиса Яковлевна, готов выслушать любое предложение, – икал довольством Эдик. – Разведка боем, говорите?
– Для начала нужно залезть на дерево, – блеснула инициативой Виталина, – и осмотреть окрестности. Понять, где мы находимся. Может это не тайга?
– Витольд, – зло прошипела Маргоша, – что за фантазии самоубийцы? В своем уме, лезть на дерево? Пусть вон, Рогачев лезет, у него это неплохо получается, успел потренироваться.
Рустам поел плохо, суп интересовал его только в части выловить кусочки галлюциногенных грибов. Сегодня он уже напробовался этого добра, сырыми жевал образцы и вычислил тот самый, заветный. На просьбы Виталины, почитать брошюрку, он нарвал сигаретных листов и насушил первую партию самокруток.
– Кстати, Витка права, – буркнула Женька. – Рогачев может и потренировался, да только пользы от него, как от подкисших слив запор ждать. Рухнет сверху, погнавшись за летающими крокодилами, костей не соберем.
– Женёк, что это ты его защищаешь? – бросилась в атаку Маргоша. – Предлагаешь последнего нормального мужика в тайге угробить? У тебя же только лягушки да ящерки в активе, и то так, полабзаться. А у меня любовь всей жизни вернулась, секс опять же. Завидуешь мне?
Женька взлохматила упавшую на лицо челку.
– Если навернется этот наркоша, то и не жалко. Все равно мучается, – фыркнула Самохвал.
– Маргонь, вообще-то я немного о другом. Мне до твоего секса дела нет и не было. Эдика жалко, а вот у тебя это получится, по моим сведениям, очень недурно и без серьезных последствий, даже если придется собирать тебя под елкой.
– Я на дерево? – возмутилась та. – Сеструха, так называемая ты моя, я по деревьям лазать не умею. У меня маникюр. И не надо мне намеков делать, я могу и обидеться. Если так жалко этого неудачника, лезь сама, бодибилдерша наша. Слабо что ли?
– Я и полезу, – серьезно ответила Женька. – Береги ногти, Маргоня. Они тебе здесь, в тайге, очень пригодятся. Бокалы с коктейлями красиво подавать и Эдику спинку царапать. Мне не слабо, я по существу и для пользы дела.
– Девчонки, не ссорьтесь. Ничего с дерева вы не увидите, а на самую верхушку никто не доберется, – вмешался в их спор Эдик. – Лес густой, никакого прока от того не будет, кто бы не полез.
– Эдик, честное слово, – жаловалась Женька. – Мы за нее в огонь и воду бросаемся, а у нее маникюр. Понимаешь? Рустика ей не жалко, а он уже дважды ее с того света достал. Причем рискуя собственной жизнью и квартирой родителей.
– А я не просила тебя лезть за меня в огонь и воду! – вызверилась девушка. – Ты меня ещё Таиландом попрекни, где я из-за тебя голову разбила!
Женька встала из-за стола и воткнула руки в тесные карманы джинс.
– Из-за меня? Да я тебя голую из бара вытаскивала, где ты по рукам пошла! Пока в буквальном смысле, но до переносного там было недалеко.
– Что? Меня голую? Это я-то по рукам? Ну, знаешь! Ты за меня так вступаешься, потому что чувство вины непреходящее, грехи замаливаешь. Если бы ты не швырнула меня на тот камень, ничего бы этого не было.
– Девоньки…
– Не было бы! Если бы ты не пила до потери вестибулярного аппарата! Не было бы, если бы ты рот не разевала, когда не следует! Ах, да, он у тебя автоматически открывается, когда ты пьяная и мужика увидишь.
– Чего? Смородина, это уже перебор. Пошла ты на хрен со своей помощью. И наркошу своего с собой забирай. Вон он, слюной в суп капает. А мы с Эдиком уходим во второй дом, и сами будем решать, куда нам лезть и что делать.
– Отличная новость! – огрызалась Женька. – Экология здесь идеальная, воздух свежий, но с тобой рядом запашок не очень. Душнилово смердящее.
Маргоша в бешенстве выпучила глаза.
