Через сон в реальность
Кора Январская
Мы никогда не задумываемся о том, что такое сон. Может, мы и не спим вовсе, а путешествуем по мирам или во времени. Ну, конечно, тело спит, а вот душа или сознание, возможно, покидают нас на время сна и живут в другом времени или мире реальной жизнью. Что же такое сон? Верно никто не знает. А зачем он нам дан? Это тоже загадка. Сон лечит тело и душу, а также предупреждает о грядущих бедах или предсказывает счастливые моменты жизни. Сон – параллельно проживаемая жизнь, в которой мы не умираем, а переходим в следующий мир. Потому-то после него мы можем встать бодрыми и счастливыми, а можем испытывать усталость, боль и разочарование. Наверное, поэтому, ложась спать, мы желаем друг другу доброй или спокойной ночи и обращаемся к высшим силам, прося о помощи.
Кора Январская
Через сон в реальность
Глава 1
«Анастасия Павловна, прогулялись?» – окликнула женщину соседка. «Да» – кряхтя и причитая, поднималась она по лестнице. В доме снова не работал лифт и с её больной спиной и больными ногами взойти на шестой этаж было целым испытанием.
Днём болячки немного отступают на задний план, отвлекают домашние дела и общение с соседями, ведь в подъезде много таких же стариков, как и она, да то и старше. Мало того, послушать, так и здоровья у неё побольше, чем у других, и ныть перестанешь. А вот к вечеру она испытывала сразу всё и боль, и одиночество и жалость к себе, не нужной не сыну не дочери.
Сын сразу после женитьбы уехал в Нидерланды, вместе со своей женой, где родили дочь, и уже двадцать лет не
навещают мать. Старшая дочь нашла своё счастье, выйдя
замуж за француза, и так же, как и брат, совсем забыла о матери. А ей уже пошёл семьдесят пятый год. Правда она свыклась со своим одиночеством, но не перестаёт ждать – а вдруг надумают вспомнить о ней и когда- то позвонят в дверь. Да, но это только мечты. Если за все эти годы даже открытки не прислали, то уж о звонке и думать надо забыть.
Последнее время женщина стала плохо спать, так как её что -то тревожило, и она просыпалась несколько раз за ночь, с чувством страха и болью во всем теле, как будто пробежала километров пять без остановки, что списывалось ей на старческие болячки, а также на боязнь умереть. Мало того ей постоянно снился один и тот же сон, но просыпаясь она не помнила его детально, можно сказать совсем не помнила, но знала, что это тот же сон.
Сейчас же она нехотя шла к себе в квартиру. А что, опять разговаривай сама с собой или молчи, ведь она не могла завести даже животное, так как за ним нужен уход, а тут сомой до себя, что ж бедное существо мучить. Зайдя в квартиру, сказала вслух: «Долго просидела на улице. Сейчас и есть поздно, и так плохо спится». Набрав в кружку воды, прошла в спальную комнату и поставила её на прикроватную тумбочку. Раздевшись села на край кровати и выпив таблетки от давления, прилегла. «Прохладно» – подумала она. Обычно женщина клала под ноги тёплую грелку, а сегодня забыла, но вставать не захотела. Накрывшись двумя одеялами, постепенно пригрелась. «Спокойной ночи» – сказала она сама себе и улыбнулась. Ей стало смешно, что самой себе надо сказать -спасибо. Потянув руку к тумбочке, взяла пульт и выключила свет.
Постепенно она погружалась в сон, хоть и пыталась несколько оттянуть этот момент.
– Куда прёшь – крикнул мужик у дороги, обращаясь к возничему, который видно задремав, отпустил вожжи, и его хроменькая лошадь сошла с дороги, чуть не сбив мужика.
– А, это, ты – Матвей. Что -то давно, тебя, видно не было. Аль опять в лесу пропадал? – заговорил к нему, лежащий на телеге Захар.
– Да хоть и так. Тебе, то, что? Ехай себе и ехай.
– Злой, ты, поэтому и народ, тебя, сторонится.
– Слышь, Захар, чего заговариваешь ко мне, я ж к тебе в браты не прошусь. А куда и зачем хожу, не твоё дело. Чё рыщешь, чё вынюхиваешь? Аль думаешь не знаю, что, ты, по болотам таскаешься, верно зуб чёртохвоста ищешь.
– Тьфу, ты. А зачем мне он? Это, ты, у нас по чёрным делам мастак.
– А, ты, белый, да пушистый. Не лезь ко мне с расспросами, говорю, если жить спокойно хочешь. – сказал он страшным, хриплым голосом, зло посмотрев из – под сросшихся, густых бровей.
– Да иди, ты! Поостынь. Это, ты, наших деревенских пугай, а мне твои угрозы, как до заду дверца. Бывай.
Плюнув на дорогу, он тронул возничего и тот, взмахнул вожжами, ударив свою кобылку, и та понеслась по пыльной дороге, как и не хромала вовсе. Клубы пыли из – под копыт поглотили Матвея и тот ударив ногой оземь, пробормотав, что -то зловещим голосом, трижды плюнул на три стороны.
– Так, тебе. Не будешь людей задирать, когда те, тебя, не трогают. – как бы между прочим проговорил он и сойдя с тропинки, углубился в высокую траву, в сторону деревни. Он резко обернулся, почувствовав, что кто -то за ним наблюдает. Остановившись, стал приглядываться в пространство. Его страшные, сросшиеся брови стали ещё гуще, сбежавшись на переносице, а из -под них сверкнули большие злые, желтоватые глаза. Достаточно большой, мясистый нос, с большими ноздрями, раздувающимися от гнева, подёргивался из стороны в сторону, как будто он
принюхивался. Его перекошенный рот с тонкими губами,
которые были сплошь прикрыты густыми, длинными усами и такой же густой, неухоженной бородой, гневно изрёк: «Кто, ты, такая? Не прячься, я, тебя, вижу. Кто, тебя, послал и что, тебе, надо?
Женщина зашевелилась и образ страшного мужика рассеялся. Она открыла глаза, сердце стучало. Сев на край кровати, потянулась к тумбочке, нащупав кружку, поднесла к губам и стала жадно пить, большими глотками. Напившись, поставила её на прежнее место. Была глубокая ночь. Слышно было, как тикают часы, что несколько успокаивало. Очень хотелось спать, но было страшно. «Глянь, уже пол часа не отпускает. Жутко то как» – рассуждала она про себя, вглядываясь в тёмное окно. Посидев так ещё несколько минут, поняла, что может заснуть сидя. «Нет, прилягу. Поваляюсь пол часика, а там гляди и спать перехочется» – решила она. Лишь сейчас осознав, что впервые она помнит свой навязчивый сон. Но стоило ей приклонить голову к подушке, как стала погружаться в сновиденье.
Деревня была сравнительно большая. Дома маленькие, похожие один на другой, как в старые времена – мазанные соломой с конским навозом и беленные известью. Крыши, крытые соломой, имели тёмно серый цвет. Странно было то, что много домов было брошенных, это определялось по их неухоженности. Дома имели потрескавшиеся стены и заросшие травой по пояс дворы. Заборы покошенные, а в каких -то местах и поваленные. Таких домов Анастасия Павловна сторонилась, стараясь не подходить близко, внутреннее чутьё ей подсказывало, что этого делать нельзя. В деревне было очень много различных деревьев и создавалось впечатление, что она расположена в лесу, и от этого становилось жутковато.
Так озираясь и опасаясь неожиданной встречи, она подошла к очень ухоженному домику с опрятным двориком, возле которого вкусно пахло свежевыпеченным хлебом. Желудок заурчал, дав знать хозяйке, что пора бы перекусить. Ещё раз оглянувшись, она постучала в калитку, и подстраховавшись громко крикнула: «Есть кто?» Она вздрогнула, потому что не узнала свой голос. На деревянном пороге появилась крупная, красивая женщина, но эта красота не притягивала, а отталкивала и пугала.
– Ты, чья будешь?
– Я не поняла, что значит – чья?
– Смотрю, не из наших краёв. Как хоть зовут, тебя?
– Анастасия Павловна.
– Гляди – ка, а не рановато -ли так, тебя, кликать? Сколько лет, тебе от роду – шестнадцать, аль восемнадцать?
– Семьдесят пятый годок идёт.
– Ты, так грубишь, аль шутишь?
Женщина не знала, что и думать, ей нужно было зеркало, что что -то не так она уже поняла, так как свой голос не узнавала, а взглянув на руки, была шокирована. Кожа на них была, как у молоденькой девушки. Поэтому взяв себя в руки, и не став пререкаться с хозяйкой дома, быстро проговорила: «Шучу, конечно». Затем подумав, добавила.
– Да и не помню, кто я и как тут оказалась, а также сколько мне лет, даже предположить не могу.
– Ой – е -ей. Эко, как тебя угораздило. – сердобольно высказалась она и подойдя ближе, открыла калитку– Давай заходи быстрей в хату, от греха подальше, а то здесь многие ходят.
– Спасибо. Как мне вас величать?
– Ишь, ты. Величать. Уважительная, ты, девка. А зовут меня тёткой Варварой, так и зови.
Закрывая за девушкой калитку, женщина выглянула за неё, посмотрела по сторонам, затем обняв гостью за плечи, повела в хату. На пороге вновь обернулась и пробормотав что -то не понятное, снова обратилась к Анастасии Павловне.
– Ты, наверно есть хочешь?
– Да, очень. А можно сначала умыться? И ещё. У вас есть зеркало?
– А то, как же. Мы хоть и далече от центра поселения, но эту вещицу имеем. Ну пойдём я тебя в огород отведу, там и умоешься и в зеркале собой налюбуешься.
Она вывела девушку через другую дверь, и они оказались в саду, далее которого располагался огромный, обилующий растительностью огород. Деревья были усеяны плодами, какие -то из них уже поспели, другие же ещё не выросли, но запах здесь стоял восхитительный. Пока она осматривала сад. Варвара набрала воды из колодца и налила в глиняную, большую чашку, а также наполнила, рядом стоящий кувшин. Положив на деревянный столик кусок мыла, повесила полотенце на сучок дерева.
– Ну, ты, умывайся и приходи, а я что -нибудь поесть соберу.
Развернувшись, довольно резво для её фигуры, она ушла в хату. Девушка же первым делом кинулась к зеркалу и взглянув в него, чуть не упала. Зеркало показало её лет в девятнадцать, в синем платье, в мелкий голубой цветочек, в котором она последний раз приезжала к бабушке в деревню. Пробыв у неё неделю, уехала, а немногим позже бабушка умерла, но хоронить её семья не поехала, переслав деньги и сославшись на занятость. И вот теперь, она опять в своём любимом платье, не известно где, да ещё на много лет моложе. На неё нахлынули воспоминания о далёком прошлом. Умываясь, она пыталась понять это сон или реальность. Вода была очень холодной, но умывание ею доставляло огромное удовольствие, освежая и бодря. Вытершись полотенцем, пахнущим удивительной свежестью, зашла в дом.
У печи, которая, кажется, занимала почти всю комнату
возилась Варвара. На столе стояла глиняная посуда, в которой было нарезанное мелкими кусочками сало, лежали солёные огурцы, один к одному, не большого размера, квашенная с грибочками капуста и душистый, свежевыпеченный, нарезанный хлеб с тёмной, аппетитной корочкой и полная миска яблочного варенья. Всё это издавало удивительный запах, призывающий к столу. Девушка со звуком сглотнула слюну, на что женщина улыбнулась.
– Видать издалече, вон как проголодалась. Насте стало неловко и она, пожав плечами, улыбнулась.
– Садись -ка, садись, а я сейчас картошечку подам.
– Может вам помочь чем?
– Да чем же, ты, поможешь, коль всё готово уже? Ну давай садись уж.
Гостья подошла к столу, но не села на скамейку первой, а подождала хозяйку, которая уже ставила на глиняную миску чугунок с ароматной, очищенной от кожуры картошечкой, прямо на столе лежали перья лука, запах которого усиливал аппетит. Тётка Варвара присела на скамью и стала раскладывать картошку. Женщина ловко выхватила картофелину и положила на тарелку Насте, затем положила сало и огурчик, немного подумав, подложила лучок.
– Чай целоваться пока не с кем? – смеясь, как бы спрашивая и утверждая одновременно проговорила она. Сама же бросила на свою тарелку две картошки и взяв огурец, откусив от него больше половины, громко захрустела им, тщательно пережёвывая. Спохватившись, сдёрнула полотенце с ещё одной миски, где оказались очищенные яйца, одно из которых перекачивало в тарелку гостьи.
– Ешь, не скромничай. Не на сватовстве.
Девушка кивнула и потянулась к своей тарелке. Еда была царская, так вкусно она давно не ела.
– Так, говоришь, зовут Настёной?
– Угу? – ответила девушка, откусив кусочек картошки. Спеша проглотить, ожидая новых вопросов.
– Ну -ну. Да, ты, ешь. Чего губы ровняешь? – продолжая есть огурец, прикрыла глаза женщина – У – у – у. Как вкусненько.
Глядя на неё, Настя уже не стеснялась, стала уплетать за обе щеки.
– Очень вкусно. – глядя на Варвару, проговорила она.
Они сидели за небольшим столом, у окошка, с льняными занавесками, закрывающими больше половины окна. Женщина была высокая и потому приподняв голову, могла видеть всё, что происходит за окном. Настя, даже если очень высоко подняла бы свою голову, всё равно ничего не увидела бы, так как была много ниже хозяйки. Вдруг Варвара перестала жевать и приложив палец к губам, призвала к тишине. Вытерев рот полотенцем, бросила его на стол и поднявшись, вышла на улицу.
– Чего, тебе, Матвей, понадобилось у моего двора? Опять что потерял?
– Да не то, чтоб потерял, внучка моя должна прийти. Видать где -то заплутала.
– Да у, тебя, детей отродясь не было. Так откуда ж внучке взяться?
– А, тебе, почём знать, есть -ли у меня дети? Аль, ты, в мою избу кошкой чёрной бегаешь?
– Ой да уморил. Ты, говори, да не заговаривайся, а то, как хвачу метлой по хребту.
– Да чё ж, ты, так разошлась. К слову, просто пришлось, а, ты, сразу добро портить. Ну так внучку мою не видала?
– Не видала б и, тебя, если б не пришёл.
– Ну, прощевай. Если, что, знаешь где найти.
– И чего б я, тебя, искала. Поди мимо.
Как только за окном стихли шаркающие шаги, Варвара забормотала пугающим, грубым голосом, нагоняя на девушку страха. Затем смела с порога и вошла в хату.
– Чего перепугалась? Аль знаешь его?
– Я просто слышала уже, где -то этот голос, но не могу вспомнить.
– Ну и хорошо. Он теперь дней шесть никого не побеспокоит. Пока не излечится.
– А он, что, болен?
Женщина засмеялась.
–Пока нет. А вот, как до хаты дойдёт, дней несколько проваляется.
– А откуда, вам, известно?
– Знаю и всё. – резко ответила хозяйка, а чуть погодя снова улыбнулась – Не бери в голову, живём в одной деревне. Здесь все друг о друге знают. Тебе очень повезло, что на мою хату набрела, а то другой расклад получился бы. Да давай уж поедим спокойно. Сегодня нас больше никто не потревожит, разве, что домовой. Да не бойся, он у меня добрый. Раз уж не объявился до сих пор, значит приглянулась, ты, ему. А может знает, что. Ну давай уж ешь, а потом кипятка с яблочным вареньем попьём.
Глава 2
