– Вино пьют. Во славу Диониса. Поют, танцуют. С девками гуляют. Да девок тех соблазняют, по-простому тебе скажу. И ещё раз повторю, без прикрас – не очаровывают, как в книгах пишут, а именно что – соблазняют. Отдыхают с ними, в общем. Нет, если нужно, само собой, мы и в походе тому же Дионису, к примеру, подможить можем, и лес-природу подлечить.
– И что?
– Что? А то, что на Обитель меня Дионис призвал. Скучно ему там одному, видишь ли. И без свиты он себя среди прочих богов отщепенцем чувствует.
– Так на Обители вроде с музыкой-то всё в порядке. И дам хватает, как я успел углядеть. Всякой-разной наружности. Ты, надо думать, в лесах своих греческих таким выбором избалован-то не был. В греческих ведь? Правильно? А что до походов… Так собирай рюкзачок и вперёд. Кто тебя остановит?
– Дам хватает, – согласился сатир. – Только вот, как с ними на Обители общаться допускается? Как ты сам-то думаешь?
– Обыкновенно допускается общаться, надо полагать. Как везде. Ну, а как по-другому? К чему ты ведёшь-то, не пойму?
– К чему веду? Ты не забыл, что для людей всех Обитель – это жизнь после жизни. И жизнь та новая ведётся исключительно по законам, создателем установленным.
– А на Земле не так разве?
– Очень, друг мой. Очень не так!
– Да что ты мне за сказки рассказываешь! – возмутился теперь уже я.
– Какие ещё сказки?! – замахал руками, словно крыльями, Орис. – Дамы есть на Обители. Не спорю. И в количестве, и в разнообразии множественном. И даже любовь есть. Только вот – платоническая. Повторю тебе по слогам – пла-то-ни-чес-ка-я! Знаешь, что это такое?
– Как так – платоническая? – тут же осёкся я.
– А вот так. Наперекосяк. И всё. Всё!
– Совсем всё?
– Вот, как сказать? Объясню популярно. Если быть уж до конца честным, рискнул я. Попробовал всё-таки разок одной дамочке ручку облобызать. Всего лишь ручку. На пробу, так скажем. Да, что тут началось!
– Что?
– Крик, шум, гам! Трубы грозные иерихонские прямо с неба обличающе затрубили, барабаны забили. Адепт-надсмотрщик тут же нарисовался.
– А это ещё что за тип?
– Адепт-то? Ставленник создателя на Обители. За порядком следит. Да на суд к создателю отправляет, если сильно проштрафился.
– И как ты выкрутился?
– Уверен во мне? – хитро взглянул на меня сатир. – Даже не сомневаешься, что я выкрутиться смог?
– Так ты же здесь сейчас. Значит – выкрутился.
– Это, да, – согласился рогатый. – На самом деле Дионис мне помог. Очень вовремя появился. Я-то растерялся, правду сказать. На месте застыл. А босс мой появился, да сразу как начал адепту лапшу на уши вешать. Мол, стих-то тот, что я девочке рассказывал, про чувства человеческие. И среди прочего включает он тему и про тактильные ощущения. И дабы лучше те ощущения дама поняла-прочувствовала, я к руке её слегка губами и прикоснулся. Ничего более. К чему такой переполох?
– А ты как, действительно такой стих читал?
– Вот и адепт тот же вопрос задал. Но не мне, а дамочке той, – усмехнулся Орис. – Только девица уже сама в шоке от всего происходящего пребывала. Мало, что и вспомнить-то могла. Хорошо хоть, что в несознанку не ушла. Головой покивала согласно. Спасла меня. Хотя нет. Всё же Дионис меня спас. А деваха та топить не стала просто. Но, и за то – спасибо.
– И что дальше?
– Дальше? Адепт поверил Дионису. Но, так посмотрел на меня, что я понял – первый и последний раз поверил. Мне того взгляда хватило…
– Больше девочку не видел ту?
– Видел. Ещё как видел, – аж затрясся сатир. – Приходила она ко мне потом сама несколько раз. Пообтесалась на просторах Обители, поняла, что к чему, да и сама приходить начала. Не пришлась ей тоже по душе, видишь, любовь исключительно целомудренная.
– Вот даже как! И что ты?
– А ничего! Она мне – почитай стихи те самые про тактильные ощущения, да почитай. Можем, говорит, в пещерку какую уединиться, дабы поэзия лучше проняла. Только я ей – простите-извините, дамочка, такие стихи читаю лишь раз. Если снова услышать хотите, идите к адепту на приём. Может, он поможет. Продекламирует чего.
– И пошла дамочка?
– Пошла, пошла. Только не к адепту. К кентаврам отчего-то пошла. Такая вот дамочка непростая оказалась. Через неделю поголовье парнокопытных, правда, на две единицы понизилось. И ставленник создателя что-то к полулюдям зачастил. Так что, вскоре, лишь завидев силуэт девицы непоседливой, кентавры те враз в сторону противоположную уносились. Да так, что только пыль из-под копыт.
– Весёлая девица вам попалась, – засмеялся я.
– Ага. Неугомонная. И ведь, что интересно, её-то адепт не трогал. Она, видите ли, душа невинная, вся из себя наивная. Всякий крутит ей, как хочет… – Орис обречённо махнул рукой. – Пропала вскоре девица та. С наших холмов дальше пошла или же развоплотили её всё-таки, про то не знаю ничего. Да и без разницы мне. Одной проблемой меньше и ладно. Другая напасть меня тогда уже мучила. Захандрил я сильно. Очень сильно. Другим сатирам хоть бы что. Приспособились к новым условиям. А я всё не мог. И то! Как-никак – почти святого меня лишили. Для меня – святого. Как Дионис культурно выразился – тактильных ощущений.
– И как справиться смог?
– Босс мой снова помог. Посмотрел на меня, посмотрел, разжалобился да и рассказал как-то вечерком про избранных. И про клевер счастливый поведал, и про молнию судьбы, и про задания, и про контракты. Ничего не утаил. Хороший у меня бог. Чего уж там.
– Ну, и нашёл ты всё-таки клевер счастливый, – уже всё понял я.
– Если бы не некоторые… – опять покривился сатир. – Год по холмам ползал! Все колени стёр. Посмешищем всеобщим сам себя выставил. Эх! Да, чего повторяться-то…
Орис замолчал. Однако в тишине мы просидели всего пару минут. Не в характере сатира было долго язык за зубами держать.
– Но, как я про контракт-то забыл?! Куда вот мы теперь?! – вскоре снова начал ныть рогатый.
– Как куда? Да, известно куда. В библиотеку мы пойдём, – сказал я, уверенно поднимаясь со скамейки.
– В библиотеку? – искренне удивился Орис. – А зачем нам в библиотеку? Хочешь почитать – вон дяденька на противоположной скамейке газетку оставил. Бери, да читай. Зачем идти куда-то?
– Поднимайся, поднимайся, – похлопал я по плечу сатира. – Пойдём. По пути объясню. К тому же, сумерки уже. Теперь газету читать, только глаза портить.
Орис нехотя поднялся, но рядом со мной почему-то не пошёл. Поплёлся сзади. Обида на меня за клевер съеденный, может, до сих пор не прошла у него ещё полностью. Хотя возможно, и другое что. Кто же их рогатых знает. То и не важно, в общем-то. Меня другой сейчас вопрос занимал очень сильно.
Я, скажем так, лукавил, когда утверждал сатиру, что читать мне в этот поздний час уже не с руки. Нет. Темнеть уже действительно начало. Просидели мы с братцем моим названным в парке всё-таки довольно долго. Вечер вовсю начинал вступать в свои права. Тем не менее, видел я по-прежнему всё очень отчётливо. То есть, как днём.
Я мог различать абсолютно все цвета, вплоть до мельчайших оттенков. Я прекрасно видел каждый листок на дереве, каждый лепесток на тех цветах, что росли в клумбе, находившейся не менее чем метрах в десяти впереди меня. Более того. Мне не составило никаких усилий ознакомиться с незатейливым меню лотошницы, что всё также бойко торговала мороженым и прочими детскими, да и не только радостями. Довольно далеко от меня торговала. Надо признаться, что раньше и при ярком-то свете Солнца с такого расстояния я не смог бы распознать ни одной буквы.
А ещё я не хотел есть. Совершенно. И это тоже было странно. Учитывая, что я появился на Обители с самого утра и за всё прошедшее время не съел и горбушки чёрствой, было бы логично предположить наличие хотя бы лёгкого чувства голода. Однако же – нет, не было такого чувства. Хотя здесь, вполне вероятно, свою роль сыграл и мой новый статус. Не избранного, конечно же, посланника Обители, а… вновь ожившего, что ли. Воскресшим-то себя обозвать было бы слишком смело. На подобное звание я явно не тянул.
Интересно, а мне вообще надо есть? Или потребности в обеспечении всякими там жирами и углеводами мой организм более не испытывает? Так-то хорошо, конечно, было бы. Единственное, жалко, если желудок пищу теперь совсем не приемлет. Потерять возможность наслаждаться вкусом заморских деликатесов, когда появился шанс в их почти безграничном употреблении – это удар ниже пояса.
А и на самом деле, чего стесняться? Контракт заключаем, так первым же пунктом – будьте любезны на завтрак обеспечить: фрикасе из голубиного мяса да английский пирог с мраморной говядиной, а на ужин – рыбу фугу и пюре из белого трюфеля. Иначе никак. Не ищутся, понимаешь, артефакты без фрикасе. Никак не ищутся.
Я даже притормозил было, чтобы уточнить у рогатого, как там на Обители с приёмом пищи дела обстоят. Или же и рассчитывать не моги более чем на росинку да зёрнышко маковое раз в неделю? Но тут же вновь ускорил шаг. Подождёт это. Не к спеху. Более важно сейчас было определить дальнейшее направление движения.
Я как раз успешно добрался до выхода из парка и теперь активно крутил головой, выискивая наиболее достойную личность, что сможет подсказать, где точно находится библиотека. И было бы совсем замечательно, если бы мне указали путь именно к открытому ещё хранилищу знаний.
Кандидатуры тех полицейских, что дежурили у входа в парк, я отмёл сразу. В наше время наивный вроде вопрос “как пройти в библиотеку”, да ещё заданный в вечернее время двумя молодыми людьми, представителями силовых структур может быть воспринят совершенно неадекватно. И вместо ответа для начала нам вежливо (или не очень) предложат предъявить документы, удостоверяющие личность, а затем – пройти тест на употребление алкоголя или ещё чего там. Хотя до “затем” очередь-то когда ещё дойдёт… Предъявить-то нам с рогатым и нечего. А это открывает широкие перспективы дальнейшего весьма длительного и не совсем приятного знакомства с обстановкой и личным составом какого-нибудь районного отделения полиции. Вот надо оно нам? Пойдём-ка лучше дальше.
Без раздумий я также вычеркнул из потенциального списка опрашиваемых сразу всех бабушек, да и дедушек заодно. Эти ещё хуже. Прицепятся – а зачем тебе, а для чего? Избавиться от них, если они, конечно, сразу тебя не послали куда-нибудь лесом и не пошли дальше своей дорогой, просто невозможно. И ведь есть же риск ещё того, что когда надоешь им, огреют клюкой тебя на всякий случай, да той же полиции и сдадут. С твёрдым убеждением, что хотя чудом сами спаслись, но мир-таки избавили от кровожадного маньяка-извращенца, притворяющегося книголюбом.
Наиболее оптимальным исходом для нас в сложившейся ситуации был бы, несомненно, попавшийся по пути этакий скромный юноша-очкарик. Тот самый, что с туманным взором, тубусом под мышкой и в потрёпанных сандалетах, надетых просто непременно на носки. И, надо же такому случиться, именно подобный экземпляр я и узрел совершенно недалече. Да ещё и сидящим в одиночестве на уединённой лавочке, крайне удачно для нас воткнутой с края тротуара под раскидистой кроной клёна.
Я обернулся и кивком головы указал рогатому на новую цель. Сатир понял меня без слов. И когда я, подойдя к лавочке, уселся с одной стороны от интеллигентного во всех отношениях мальчика, Орис тут же устроился с другой стороны от него, положив на коленку юноши руку. Без каких-либо прочих намёков. Просто, чтобы не сбежал.
Мальчик всё понял по-своему. И повертев головой в разные стороны да убедившись, что помощи ждать совершенно неоткуда, жалобно проблеял: “Денег нет. Совсем”.
– Да, не переживай ты так, – попытался я приободрить юнца. – Мы же только поговорить с тобой хотим. Вопросов пару зададим и всё. А есть ли у тебя с собой деньги или нет, нас не особо интересует.
– Ага. Просто поговорить, – подтвердил мои слова Орис и похлопал юношу по коленке.
– О чём поговорить? – смог всё-таки выдавить из себя наш мальчик, бледнея. Выбраться из сложившейся ситуации без потерь, он уже попросту, судя по всему, не рассчитывал.
– Тебя звать как? – задал я самый простой вопрос, попытавшись таким образом успокоить парня и втянуть его в беседу.
– А-а-лёша, – чуть заикаясь, ответил юнец.
– О! Тёзка! – оскалился сатир и снова радостно вдарил мальчика по его злосчастной коленке.
– Д-д-да? Оч-чень приятно, – промямлил юноша, внешне никак не выражая ни ту радость от встречи с нами, ни то, как ему всё это приятно. Скорее, весь вид его буквально кричал о совершенно противоположных чувствах.
– Ладно. Не будем тебя долго терзать, – я решил сократить разговор максимально. – Скажи-ка нам, Алёша. Где здесь ближайшая библиотека? Из тех, что сейчас ещё работают.
– Ч-что, п-п-простите? – совершенно уже побелев, переспросил мой тёзка. Он, видимо, решил, что вот сейчас-то всё и начнётся. Неизвестно, что именно, но точно очень и очень нехорошее.
– Библиотека где? Отвечай быстрее. Мы торопимся, – пихнул юношу локтем в бок Орис.
– Один к-квартал вперёд, направо и через пару домов будет библиотека. Он-на сегодня до восьми раб-ботает. В будний день до д-девяти, а с-сегодня д-до восьми, – выдал нам Алёша.
– Вот и прекрасно, – улыбнулся я мальчику, вставая. – До свидания.
– Бывай! – вновь оскалился сатир и на прощанье похлопал юнца ещё и по щеке.
Сделав буквально несколько шагов вперёд, я обернулся, чтобы ещё раз улыбкой подбодрить испуганного донельзя тёзку, но того на лавочке уже не было. Решив не искушать судьбу, давшую неожиданно шанс на спасение, юнец рванул с места в карьер и нёсся теперь, сверкая пятками, подальше и от лавочки, и от клёна и от тех двух чудаков, что могут вдруг взять да передумать. Передумать и вернуться к бедному мальчику, дабы всё-таки начать творить зло над не очень ярким, но вполне себе типичным будущим представителем странной и неуверенной в себе интеллигенции.
Покачав головой, я снова устремил свой взгляд вперёд. Оценивает поступки и поведение встреченного нами по пути юнца пусть всё же кто-нибудь другой. Мама там его или… Ну, мама, конечно. Кто же ещё? Для меня же принципиально важно было лишь одно – а правду ли нам сказал парень про то, где именно находится библиотека? Или от страха просто соврал, чтобы быстрее отвязались от него? Что же. Это мы узнаем очень скоро.
Орис теперь шагал рядом со мной. Игры в обиженного он пока опять отставил в сторону и теперь шёл, засунув руки в карманы и тихонько насвистывая какую-то незамысловатую мелодию.
– Может, всё-таки объяснишь, зачем нам в библиотеку-то? – вскоре закончив свистеть, опять пристал ко мне сатир.
– В библиотеках теперь не только книжки дают почитать. Это, конечно, дело хорошее, но сейчас нам важно другое, – я решил, что пора ввести в курс дела рогатого. – Там ещё компьютеры стоят с выходом в Интернет. Вот они-то нам и нужны. Компьютеры, значит. Попробуем в сети про поклонников Перуна да Громовое колесо поискать.
– Хорошо, – кивнул головой Орис.
– Хорошо, – согласился я. – Да только плохо то, что в библиотеке нас документы могут попросить предъявить.
– И тогда что делать будем?
– Тогда что делать, спрашиваешь? А в библиотеках, понимаешь, очень часто молодые, этакие недавние выпускницы университетов работают. Вниманием они не избалованы, а романтической литературы прочитали – тоннами можно измерять. Ты же у нас ловелас? Вот и покажешь своё искусство. Что будешь делать, как библиотекаршу обхаживать – не знаю и знать не хочу, но к компьютеру я должен попасть непременно.
– Что, и правда, девы юные там работают? – у сатира прямо глаза загорелись.
– Ну, как повезёт, – признался я. – Встречаются, бывает, и не такие уж молодые дамы. Из числа тех, что долго так уже, на самом деле, трудятся, над книгами корпят…
– А и ладно. Главное, что дамы, – мотнул головой Орис и тут же ускорил шаг. – Чего ты, Лёшенька, идешь-то так медленно? Ну-ка, поторопись, друже. Поторопись! Догоняй меня скорее.
глава 4
Юнец нас не обманул. Пройдя точно по маршруту, что он нам указал, мы оказались прямо перед библиотекой, расположенной на первом этаже вытянутой вдоль дороги многоэтажки и призывно манящей всех ярким светом из-за панорамных стёкол. Только вот кроме нас с сатиром желающих заглянуть на огонёк особо вблизи не наблюдалось. Да и внутри, судя по угадывающим сквозь прозрачные окна силуэтам, ничего, кроме мебели, не находилось. Впрочем, рассчитывать на то, что вечер выходного дня кто-то проведёт в библиотеке, всё-таки достаточно наивно. Нам с Орисом просто повезло. А повезло нам в том, что руководство данного заведения всё равно настойчиво пыталось внедрить культуру в массы во всякое разное время, несмотря на здравый смысл и статистику посещений.
В самой библиотеке, куда мы с сатиром и вошли, особо-то у входа не задерживаясь, нас встретила тишина. Так-то, конечно, тишина вообще обычное дело в подобных заведениях. Это да. Но здесь царило просто абсолютное безмолвие. Складывалось ощущение, что во всём помещении не только посетители отсутствовали напрочь, но также с позором были изгнаны все комары, мухи и прочие твари, способные издавать хоть какой-то звук. Библиотекарей, кстати, тоже видно не было. Может мы просто попали в какое-то экспериментальное предприятие, где всё автоматизировано до невозможности? И где тогда самая главная управляющая панель или всевидящий глаз?
Мы с рогатым неуверенно потоптались около прихожей. Затем сделали пару небольших шагов внутрь главного помещения со стеллажами, полными книг. И только после этого я догадался достаточно громко, показательно кашлянуть. Громко, но на всякий случай этак культурно, в кулачок.
Кашель громоподобно пронёсся по помещению библиотеки. Такого эффекта я никак не ожидал. Можно было и потише покхекать. Ну, да что теперь…
Главного-то всё-таки я достиг. Из-за одного из стеллажей выглянула девушка. Вне всяких сомнений, служащая в этом царстве книг. Которая, надо сказать, была настроена весьма воинственно. Но зато (тут я облегчённо вздохнул про себя) представляла эта дама собой особу молодую и довольно миловидную. Скажу больше – симпатичную. Пусть и пыталась усиленно девица сия замаскировать свою внешность огромными роговыми очками, серым и невзрачным костюмчиком да волосами, стянутыми на затылке в странный пучок.
– Имейте совесть! Ведите себя прилично и, если не можете сдержать кашель, так прикрывайтесь хотя бы! Вы же в библиотеке, а не где-то там ещё, – при последних словах, сказанных грозно, но при этом совсем негромко (сказывался уже опыт работы), глаза у юной хранительницы тишины и покоя сердито блеснули. – И вообще. Магазин алкогольных напитков в следующем доме. Вы ошиблись. До свидания.
– Так я вроде и прикрывался… – попытался начать свои жалкие оправдания я.
– Милая девушка, – Орис вдруг уверенно продвинулся вперёд, отодвинув меня рукой себе за спину. – Ну, простите, простите, пожалуйста, моего невежественного товарища. Вот такой он, какой есть. И меня простите. И всё же скажу себе в оправдание – друзей-то ведь не выбирают… Тем более, на самом деле, этот с виду мужлан где-то глубоко внутри человек добрый, застенчивый и ужасно ранимый.
Я не удержался и хмыкнул. Ранимый. Надо же, как рогатый угадал. Только вот ранимым всё больше в детстве да отрочестве я был. Вот как скажет кто про меня что нехорошее, так сразу сердце моё от боли и начинает разрываться. А ладонь тем временем в кулак превращается, да обидчику в нос норовит попасть. Теперь-то уже поостепенился я. Так себя больше не веду. Наверное, сердце совсем очерствело.
– Вот видите, – быстро нашёлся и продолжил плести свои кружева сатир. – Алексей уже раскаивается. И кашель сдерживает. Да, бывает же так – в горле запершило. Может, чудесное создание, что стоит сейчас перед нами, подаст стакан воды страждущему?
– Конечно, конечно, – пролепетало обескураженное “чудесное создание” и снова скрылось за стеллажами, чтобы вынырнуть обратно буквально через пятнадцать секунд, держа обеими руками белую кружку. Очевидно, с требуемой жидкостью.
Библиотекарша отсутствовала вроде как недолго, но и этого времени хватило сатиру сполна, чтобы в момент появления девушки оказаться в непосредственной близости от неё.
– Вы наш ангел-спаситель, – глядя в глаза юной особе, прошептал Орис, накрывая своими ладонями руки девушки. Якобы для того, чтобы забрать из тех рук кружку, но особо-то и не торопясь делать этого.
– Ну, какой я спаситель? Что я такого сделала? – засмущалась девица и, заметив, что я внимательно наблюдаю за ней, нехотя руки освободила да передала, наконец, рогатому сосуд с водой.
– К чему сомнения? Вы абсолютно точно – ангел. И, нет-нет. Даже не пробуйте мне возражать. Для меня Вы – ангел, и никто другой, – просто уже пел сатир, держа кружку в одной руке и призывно махая мне другой, требуя тем самым подойти ближе.
В этот момент, глядя на зардевшуюся девушку, неторопливо снимающую роговые очки и более не обращающую на меня никакого внимания, я понял, что непреступные бастионы доселе грозной служительницы царства книг и авторитарной хранительницы тишины под воздействием чар рогатого пали. Пали напрочь, необратимо и безвозвратно.
Я, конечно, ещё стоял какое-то время рядом с влюблённо смотрящей друг на друга парочкой. Пил воду. Слушал, как сатир отпускает вконец разомлевшей девице комплимент за комплиментом. Снова пил воду, снова слушал. Вскоре поток слов превратился для меня в сплошной гул, и я постепенно начал терять связь с реальностью.
