Озеро блестит, переливается, особенно там, куда падает из окна домика неровный дрожащий свет. Свечи. На подоконнике много свечей, красиво… и уютно. Дым из трубы идёт… И хочется уже уйти с озера в дом, но страх не отпускает. Страх никуда не делся, он присутствует и не даёт двинуться с места, заставляет сдерживать дыхание и беспомощно озираться вокруг.
Кирилл оглядывается. Осторожно и медленно поворачивает голову, пытаясь понять, в какую сторону рвануть, чтобы выжить, чтобы убраться с этого чёртова озера подобру-поздорову, пока лёд ещё цел. Где берег ближе, поди, разбери, так сразу и не понять, снег кругом.
Осторожно переступая ногами, он поворачивается к лесу, понимает, что до него дальше, возвращается на исходную, повернувшись к дому, и сердце чуть не останавливается от неожиданности. Вот только что ни одной живой души рядом не было, откуда она взялась? Девчонка. Совсем девчонка ещё. В безразмерной куртке и смешной пушистой шапке с ушками. Кто она? Стоит прямо напротив окна, в полосе мерцающего света, наблюдает за ним, впрочем, без особого интереса…
Вот сняла варежку, подула на озябшие пальцы, присела, коснулась льда тонким пальчиком, и от того места, где её палец коснулся льда, побежала с оглушительным грохотом по озеру трещина. Лёд ломался, дыбился, шум стоял такой, что уши закладывало, он причинял физическую боль. Кирилл замотал головой, закрывая ладонями уши, смотрел в панике то на девчонку, то на ломающийся лёд, на чёрную бездну под ним, на пар, поднимающийся от стылой воды, а девчонка спокойно стояла на берегу, глядела на озеро, засунув руки в карманы, будто и не происходило ничего, задумчиво так глядела, с лёгкой грустью, затуманившей взгляд. Не видела ничего что ли? Вот вздохнула, отвернулась от озера, медленно пошла к домику, и только длиннющий шарф, размотавшись, полз за ней по снегу яркой пёстрой змеёй.
Кирилл закричал, пытаясь привлечь внимание девчонки и проснулся.
Он сидел на кровати, смотрел в ночную, зимнюю темноту, а перед глазами змеился по расчищенной от снега дорожке яркий шарф с разноцветными кистями…
– Кирюш… – Лиза подобралась, обняла мужа, прижалась к его спине, коснулась губами плеча, потом шеи, – Ты дрожишь… Что, снова этот сон?
Он вздрогнул, накрыл ладонью руку жены, кивнул, и, собравшись с мыслями ответил.
– Этот, да не этот…
– Как так? Расскажи…
– Лизонька, родная, давай утром.
– Нет. Сейчас, – решительно возразила Лиза.
– Ладно, – сдался Кирилл, понимая, что в эту ночь ему точно уже не уснуть, а значит, и Лизе тоже. – Пойдём на кухню, кофейку бахнем. Там расскажу.
Он тяжело поднялся с кровати, нажал кнопку подсветки будильника. Три часа. Четвёртый… А на утро назначена поездка. Вещи собраны, машины в порядке, компаньоны готовы к приключениям. Один он не готов. Причём абсолютно. Сколько приключений было в его жизни в последние годы, сколько раз по краю ходил, балансировал на грани жизни и смерти, а такого ужаса не испытывал никогда. Вроде и не случилось ещё ничего, и опасности для себя в этом приключении он не видел, но то убеждения, а от чувств куда деваться? Тут убеждения не помогут, когда интуиция просто вопит об опасности, да ещё сон этот повторяющийся из ночи в ночь…
Лиза не торопила мужа, сама сварила кофе в турке, с молотым перцем и солью, как любил Кирилл, поставила кружки на стол, села напротив мужа, вопросительно заглянула в глаза.
– Эта девочка… которая снится мне, – медленно проговорил Кирилл, глядя в одну точку, – Она вроде живая. Но почему-то снится как призрак. С ней что-то не так. А что, не пойму.
– Может, – подумав, предположила Лиза, – Она спит? Помнишь, как я тогда… несколько месяцев спала, пока вы маньяка искали.
– Помню, Лизка. Я сам тоже так подумал. Но понимаешь, она будто себя винит в том, что произошло на озере.
– А что там произошло? – Лиза поставила локти на стол, пристроила подбородок на ладони, приготовилась слушать. А ему до ужаса не хотелось говорить. Хотелось взять Лизу на руки, прижать к себе, и не отпускать. Никогда, никуда – так и сидеть вместе всю жизнь…
– Не знаю, – опустив глаза, признался Кирилл. – Всё так относительно… Почему-то посреди зимы на озере лед ломаться начал, да так, будто его изнутри динамитом взрывали. Больше ничего не видел, но… Это… страшно.
– Ты не смотрел документы, что Маркелов принес? Там, Глеб говорил, фотки есть. Может, посмотреть стоит, хотя бы поймёшь, что с этой девочкой.
– Нет, Лиз, я их даже в руки не брал. Их Глеб возьмёт.
– Почему не смотрел? По фоткам можно определить, живы ребята или нет и, хотя бы приблизительно понять, в какую сторону двигаться.
– А толку? – Кирилл пожал плечами, – Если бы от меня только такой ответ требовался, да не вопрос, сразу же посмотрел бы, но я должен ребят найти. Живыми причём… Даже, если они погибли. Понимаешь? А раз торопиться некуда, папку я посмотрю уже на месте, в Карелии, оттяну момент истины. Мы гостиницу в Сортавале на двое суток забронировали, там и буду разбираться. А потом уж на поиски выдвинемся. Лиз… – он посмотрел на жену несчастными, больными глазами, – Я боюсь.
Ему не стыдно признаваться жене в собственных страхах, они столько всего пережили вместе, что доказывать свою смелость и отвагу не было нужды, Лиза поймёт, не посмеётся и не осудит.
– Это нормально, – она села к нему на колени, обняла, крепко прижалась, будто отпускать не хотела, погладила ладошкой по коротко стриженному затылку, вздохнула тяжело. – Как бы хотела я поехать с тобой. Быть рядом, поддерживать, ведь я знаю, всё опять свалится на тебя, друзья тут не помогут, но…
– Воевать, хоть с призраками, хоть с людьми мужики должны, – усмехнулся Кирилл, зарываясь лицом в тёплые волосы жены, – А женщины очаг семейный беречь, да детей растить. – взял её руку, поцеловал ладошку, потом каждый пальчик, – Как же я не хочу уезжать от тебя, Лиз…
– Надо, Кир. Иначе они не отстанут. Ни призраки, ни Маркелов.
– Да. Знаю. Лизунь, там связь, скорее всего, не везде берёт, так что, если я вдруг пропаду…
– Я знаю, как с тобой связаться и без мобильника, – хихикнув, закончила его фразу Лиза. – Мы же с тобой ненормальные.
– Ещё какие! В советское время нас быстренько бы в спецучреждении закрыли. И изучали бы под микроскопом.
– Да… – Лиза поцеловала мужа в краешек губ. – Обещай, что вернёшься.
– Да куда ж я денусь с подводной лодки? Пойдём в комнату, у нас до отъезда ещё пара часов…
– Погоди… хочешь, я посмотрю фотки? – предложила она.
– Нет. Не хочу. Я не буду впутывать тебя в это. И сама не смей впутываться, – жёстко возразил он и, подхватив Лизу на руки, поднялся с дивана. – Пойдём… У меня к тебе более интересное предложение…
Выезжали рано утром. На двух машинах. Подъехал Михальчук, загнал свою машину на двор Кирилла, тут она будет ждать возвращения хозяина, подъехал Глеб.
Лиза тут же отозвала его в сторону.
– Глеб, Кирюха сегодня всю ночь не спал, пусть он за руль сразу не садится. Дайте ему поспать в дороге, хоть чуть-чуть.
– Конечно, Лизка, – кивнул Глеб и уточнил, – Чего не спал? Опять этот сон?
– Да. И, Глеб, постарайтесь побыстрее всю эту историю закончить. Иначе от Кирилла тень останется. Я боюсь за него.
– Да уж… – Глеб отыскал взглядом Кирилла, загружающего сумки в багажник, – Он уже еле на ногах держится. Лиз, всё что от меня зависит – сделаю. Ты же знаешь.
– Знаю, Глеб. Ты настоящий друг.
– Лиз, Кир сильный, он справится, – заметив слёзы в её глазах, поспешно заговорил Глеб. – Он гораздо сильнее каждого из нас. Ну и потом… – он усмехнулся, растрепал Лизины рыжие волосы, – А мы-то на что? Поможем. Ты ничего не бойся, у нас всё получится.
– Хорошо. И… спасибо, Глеб. За всё спасибо.
– За дружбу, Лизка, не благодарят. Ладно, пойду я. Через пять минут выдвигаемся.
6
В этот день они ехали практически не останавливаясь. Пару коротких стоянок сделали на кофе и санузел, ещё одну долгую, на два часа, в придорожном кафе. Глеб не пускал Кирилла за руль, да тот и не просился, он то и дело проваливался в тревожный сон и почти тут же вскидывался, просыпаясь. Глеб наблюдал, и то, что он видел, совсем не радовало. Этак Кир себя доведёт до полного истощения, но с другой-то стороны, от него ничего не зависит, не по своей воле он снова и снова погружается в кошмар.
От кофе Кирилл не отказывался, пил очень крепкий и много, стараясь хоть как-то держаться, а вот есть не стал, отмахнулся вяло от предложенной папки меню, закрыл лицо ладонями и затих на несколько минут. Друзья видели, как плохо ему, но помочь ничем не могли, лишь молчаливой поддержкой и ненавязчивыми редкими вопросами. Они и между собой старались не переговариваться, гнали по дороге друг за дружкой, останавливались на заправках, брали кофе… всё молча.
Стемнело. Свернули с дороги к гостинице, облюбованной год назад мажорами. Ещё на стадии обсуждения было принято решение полностью повторить путь пропавших туристов. Останавливаться там же, где и они, выбирать те же маршруты, хотя, надо сказать, поколесили по Карелии ребята изрядно, к месту назначения не прямой дорогой добирались, а мотались по республике, будто с пути сбились или исследовали, кто их разберет. Теперь этот путь предстояло проделать невольным поисковикам. И всё бы ничего, да Киру совсем плохо, сколько выдержит – неизвестно. Поспать бы ему.
– Кир, – уже на подъезде к гостинице, обратился к другу Глеб, – Может, снотворного? Мне Ирка дала пару таблеток. Хорошие, говорит.
– Нет, Глеб, – с трудом выговаривая слова, отозвался Кирилл, – Пробовал. Не помогает. Только просыпаться сложнее, да в голове муть одна.
– Так это… может, тогда водки за ужином? Кир, ты не протянешь долго без сна.
– Водки? – Кирилл заинтересовался. – Можно попробовать.
Одноместный номер в гостинице был настолько мал, что больше походил на ученический пенал – кровать, тумбочка, узкий шкаф, дверь в санузел, узкое окно прямо над кроватью, но Кирилл даже не заметил подобного неудобства, рухнул на кровать, даже не раздевшись. Полстакана водки на голодный желудок, изматывающая бессонница – и вот результат, какие-то жалкие полстакана водки, а опьянение наступило тяжелое, до вертолётов, до тошноты. Упасть, забыться сном – предел мечты, и Кирилл действительно уснул, едва коснувшись головой подушки, и даже сон какой-то пришёл. Кухня, залитая солнцем, и они вдвоём с Лизой колдуют у плиты. Им весело, Лиза что-то рассказывает, жестикулируя и то и дело заливаясь смехом, с венчика миксера срывается на пол тяжёлая капля крема… Оба тянутся за тряпкой, стукаются лбами, снова заливаются смехом, а в это время Дюк слизывает с пола крем, садится перед хозяевами, улыбаясь во всю свою собачью пасть, стучит по полу хвостом…
И тут будто пультом кто щёлкнул, переключив канал, Кирилл снова оказывается на озере. Снег. Сейчас над озером идёт снег. Крупные хлопья валят с чёрного неба и так тихо вокруг. Ни звука, ни шороха. Снова Кирилл озирается, ища пути отступления, понимая, стоит шагнуть, и озеро придёт в движение, вскроется, станет смертельно опасным. Ни звука. Он даже дышать боится, но как же невероятно, невыносимо громко стучит его сердце! Это страх, ужас заставляет его так громыхать, и не унять, не успокоиться, паника нарастает с каждой секундой.
И снова на берегу появляется та девчонка. Смешная, какая-то трогательная в своей шапке с ушками, совсем не похожая на тех, кого золотой молодежью прозвали. Она стоит, задумавшись, смотрит на озеро, будто ждет чего-то, а потом… потом она подняла голову, и вдруг увидела его. Увидела и испугалась смертельно, закрыла лицо ладонями закричала.
Кирилл, преодолев свой страх, шагнул вперёд, чем ещё больше напугал девчонку, она тоже подалась вперед, но только для того, чтобы рифленой подошвой ботинка ударить по самой кромке льда. Ударить и отскочить назад, а лёд на реке вздыбился от её удара, заходил ходуном, начал ломаться с такой скоростью, будто кино кто прокручивал на ускоренной перемотке. Кирилл хотел проснуться, выбраться из кошмара, но отчего-то не смог, лишь почувствовал, как лёд под ногами проломился, и ухнул в чёрную воду. В первую секунду ледяная вода обожгла тело, но минуло, холод сковал все мышцы, скрутил, опутал, будто сетью, не давая бороться, а из тёмной воды к Кириллу пробиралось нечто. Что-то белёсое, полупрозрачное, оно обвилось вокруг тела, полезло в лицо, и, покачивая подобием головы на тонкой шее, распахнуло глаза.
Кирилл проснулся с криком, сел на кровати, вглядываясь в темноту, из груди рвались то ли стоны, то ли хрипы, воздуха не хватало. Лёгкие разрывало от боли, каждый вдох давался с трудом, но Кирилл заставлял себя дышать, глубоко дышать, захватывать воздух так, будто можно надышаться впрок и оставить воздух про запас. А боль… ничего. Раз есть она, значит, живой, значит ещё побегает, повоюет с призраками…
Водка. Вот из-за чего он не смог проснуться сразу, как же всё очевидно, именно в ней всё дело. И сон начал меняться. Он всё страшнее и опаснее становится, с каждым разом, с каждой попыткой заснуть. Вот только ответов не даёт, а вопросов всё больше и больше возникает. Понятно только одно, что их нынешние поиски напрямую связаны с этим сном, но вот что случилось там, на озере? Ответов не было и нет, единственное, о чём Кирилл догадывался, что как-то вся эта история замкнулась на девочке из его сна. Именно она является ключевым элементом поисков, и всё, что произошло год назад непосредственно с ней связано. Но до сих пор не удавалось понять, жива ли девочка или нет.
Завтра. Завтра он решится посмотреть папку с досье на каждого из компании, завтра они будут в Сортавале, там задержатся на две ночи, отдохнуть, набраться сил перед поисками, может быть, частично разобраться в этом деле, ну и в конце концов, ребята год назад тоже два дня провели в этой гостинице, а Кирилл уверен, надо следовать за ними по следам, делать всё так, как они год назад.
7
Годом ранее
В доме всё было так, как обещано – в дополнение к четырём основным кроватям, пять раскладушек, запас продуктов на кухне, огромное количество свечей, а также несколько керосиновых ламп. Лампы особенно вдохновили Игоряху, он носился с ними, как с древней реликвией, и радовался словно ребёнок. Тёр лампу, вызывая джина, изображал этого самого джина, приставал ко всем, требуя загадать ну хоть малюсенькое желание. Он вообще вёл себя странно, излишне восторженно что ли. Если тот же Ваня видел в этой поездке сплошь неудобства, Игорь от тех же неудобств приходил в бешеный восторг. Туалет, типа «скворечник», его чуть ли не до экстаза довёл, сбегав туда, парень долго и красочно делился с друзьями впечатлениями, и кажется, утомил даже влюблённую по уши Леську. И стоит ли говорить, что его восторг не разделял никто. Это на словах как-то весело было, а на деле…
– Кто знает, как печь топить? – уныло поинтересовалась Милана. – Если её не растопить, утром с нас сосульки сбивать можно будет.
Девчонки только расфыркались в ответ, не женское это дело – печь топить, ноготки поломать можно, Славка с Никитой переглянулись и отвернулись от Миланы, не зная, что ответить, Игорь даже здесь не растерял оптимизма.
– Спокуха, систер! Разберёмся!
– Ага… ты уж точно. – не поверила Милана, – Печь доверишь – так ты со своим усердием избу спалишь, а потом восторгаться начнёшь, как круто горит…
– Ничего, Милан, – Ванька положил руку девочке на плечо, – Я видел, как это делается, могу попробовать.
– Я умею, – послушав короткую перепалку, уверенно направилась к печи Леся. – Я же деревенская, – смутилась она, бросив быстрый взгляд на Игоря. Конечно ребята знают, что живёт она в частном доме, хоть и в черте города, но ей самой было неудобно, и каждый раз, вспоминая об этом, Олеся будто проводила черту, границу между собой и ими, теми, кто родился с золотой ложкой во рту да так и шагает с этой ложкой по жизни, полагаясь во всём на родителей и обслуживающий персонал.
– Отлично! – пожала плечами Кристи, и добавила с сарказмом. – Сегодня мы не умрём. Нас спасёт рабоче-крестьянский класс.
– Помолчала бы, – заступилась за Лесю Милана, – Интеллигенция, вшивая… сама-то что умеешь? – и, хлопнув дверью, вышла на крыльцо. Вслед за ней вышел и Ваня.
– Милан, ну ты чего? Не хватало нам ещё тут всем переругаться.
– Да знаю, Вань, но эта… Нет чтобы спасибо Леське сказать. Неужели сама не понимает, что Леся единственный человек среди нас, кто хоть что-то умеет, она же себе хлеб в тостере поджарить не может, кухарку просит. Бесит!
– Зачем мы вообще сюда припёрлись, такие неприспособленные… – вздохнул Ваня. – Зима. Суровые условия. Это всё не про нас… – он легонько щёлкнул Милану по носу. – Но раз уж приехали, стоит попробовать выжить, как ты считаешь?
– Однозначно, – хихикнула девочка, поддержав шутку Вани.
– Пойдём. Надо Олесе помочь. Остальные вряд ли помогут.
– Да. Идём.
Тут распахнулась дверь. На крыльцо выбежала раскрасневшаяся Леська.
– Ой, вы тут! А я вот до сарая… – на ней не было куртки только тёплый свитер с высоким горлом и варежки.
– Зачем? – удивился Ваня, перехватывая её на бегу.
– Да за дровами!
– Стоп, стоп, стоп, – он мягко, но уверенно развернул девчонку обратно к двери. – Что ж у нас мужиков нет, за дровами ходить? Иди-ка к девчатам. Милан, забери её в дом и не выпускай! Придумала, тоже мне, сама за дровами бежать…
Милана подхватила Лесю под локоток, и, не слушая возражений, утащила за собой обратно в дом. Следом ворвался Ваня.
– Эй, пацаны, так и будем сидеть на лавочках, жопы греть и ждать пока девчонка дров натаскает да печь затопит? А ну, подъём! Никитос, Игорь, вы со мной за дровами, Славка, а ты воды раздобудь.
– Где я её возьму? – буркнул Слава. – Тут водопровода нет.
– Снег в ведро собери, – подсказала Леся. – Растает, будет вода.
– Фу! – наморщила нос Кристина. – А если в снег лисичка пописала?
– Кому не нравится, тот может в магазин сгонять за баклажкой, – подмигнул Ваня. – Парни, подъём! Прислуги здесь нет.
Парни неохотно поднялись с насиженных мест, бухтя что-то недовольно, двинулись в сторону двери. Ох, как не хотелось им что-либо делать, привыкли на всём готовом жить, думали и здесь так же будет, затем и Леську с собой прихватили. Как служанку. А ещё как объект для издёвок и подшучиваний. Теперь это очевидно. Но зря, конечно. Глупая затея. Не даст Ваня над девчонкой издеваться, слишком в нём чувство справедливости развито. И вот ведь, командовать взялся. Сроду лидерских качеств не проявлял, всё отмалчивался, больше слушал, чем говорил, и относился к друзьям с неким снисхождением, будто к детям неразумным, позволяя тому же Игорю быть главным в компании. Быть или казаться? Вопрос. Но лидерства у друга Ваня не оспаривал, предпочитая роль наблюдателя, а если уж вмешивался в дела компании, то как-то так, что никто из ребят возразить не смел. Вот и сейчас, хоть и поворчали, посопели, а встали пацаны, куртки натянули, двинулись следом за ним к сараю.
А через час все обиды были забыты, ребята сидели за столом в нагретой избе, тянули обжигающий сладкий чай из алюминиевых кружек, хрустели сушками и сухарями. Не подвёл арендодатель, всё сделал, как обещал – и дров огромный запас оставил, свечей, еды столько, что до конца зимы хватило бы. Простой еды, конечно, но деликатесами этих ребят не удивишь, сыты по горло, а вот сушки и сухари хорошо под чай подошли. Под чай, да под обстановку. Можно было бы, конечно, и посущественнее что-то приготовить, продукты есть, но на ночь глядя возиться с готовкой никому не хотелось, а нагружать Леську при Ване никто не осмелился.
8
Тихий телефонный звонок вырвал Кирилла из оцепенения, напомнил, что жизнь продолжается, а то, что довелось пережить несколько мгновений назад, всего лишь сон. Страшный, невероятно реалистичный, но все же сон. Кирилл протянулся руку к тумбочке схватился за аппарат как за спасательный круг.
– Лизнонька! Привет, любимая… – и сразу стало легче.
– Я не разбудила тебя, Кирюш… – она не спрашивала, утверждала. Хоть и ночь глубокая, а она уверена, что не разбудила. Ей не нужно спрашивать, они так хорошо чувствовали друг друга даже на большом расстоянии, что в словах не имелось необходимости, но созванивались они постоянно. Просто, чтобы услышать голос, сказать то, что выразить можно только словами.
– Не разбудила, Лиз, – всё же ответил он, и голос переменился, всё проявилось в нём – и страх, и тревога, и непонимание.
– Кирилл, снова этот сон?
– Он изменился, Лиз. – Кирилл потянулся к ночнику, включил свет, и расступились тени, попрятались по углам, – Он меняется каждый раз, и с каждым разом становится всё страшнее. Сегодня, представляешь, я не успел вовремя проснуться и провалился в озеро, под лёд, и, наверное, утонул, а девчонка… она сначала разбила лёд, устроив шоу на озере, а потом стояла и смотрела. Покуда не провалился под лёд, всё время видел её глаза. Она будто смотрела, но не видела ничего…
– Девчонка? Та же?
