– Интересная тайна, – он неопределённо пожал плечами, – хочется понять, что за секреты хранит твой отец.
– Не пугай меня, – тихо проговорила Матильда и бросила взгляд на улицу.
За окном мела метель, но девочка отчётливо разглядела машину отца и услышала звук подъезжающего лифта.
– Ой! – испугалась она и стащила парня с подоконника, – беги отсюда! Я им что-нибудь навру, а ты беги!
Он в одно мгновение сбежал по ступеням и был таков, а Матильда сделала несколько шагов вверх и столкнулась с родителями.
– Где ты была!? – почти прорычал отец взбешённым тоном.
– Просто мусор решила выкинуть, – тихо проговорила она, опустив глаза и кутаясь в огромное пальто.
– Чего тебя понесло после простуды в такой холод? – Олег Матвеевич схватил дочь за запястья и втянул в квартиру, – моё пальто на тебе, как, блин, плащ-палатка! Сплошной продувон со всех сторон! Чтобы больше я не видел подобных фокусов! Поняла меня?
– Поняла, – Матильда повесила пальто на место и прошла на кухню.
Они с матерью занялись приготовлениями, за окном постепенно темнело.
В какой-то момент Олег Матвеевич вошёл на кухню, налил себе кофе и вынул сигарету из пачки, смял картонку и открыл дверцу тумбочки, чтобы выкинуть в мусор и замер.
Он молча закрыл дверцу и повернулся к дочери, сложив руки на груди.
– Дочка, повторяю вопрос, – резко проговорил он, – где ты была, когда мы отъехали? Отвечай правду.
– Я же сказала, – Матильда с матерью обернулись.
Он молча открыл дверцу и указал на полный пакет с мусором.
Девочка побледнела и прикусила губу, потом посмотрела на мать, которая тоже на неё внимательно глядела и молчала.
– Повторяю вопрос – где ты была? – прошипел он, не сводя с неё глаз, – отвечай немедленно, куда ходила!
– Просто погулять, – помямлила девочка.
– Если не ответишь правду, я тебя балета лишу под Новый год! – выпалил он.
Девочка прикусила губу от обиды, помолчала, а потом пожала плечами и отвернулась, но руки предательски дрожали.
– Я так и знал, – прошипел он, сжав кулаки, – ну, ничего, я сегодня позвоню Станициным! Пусть поговорят с сыном и его другом, а заодно родителям этого пацана передадут! Что ж… Вот неугомонный! Надо было его выкинуть через мост, глядишь, плавать бы научился!
– Может, не стоит? – тихо проговорила Светлана Эдуардовна.
– Ещё как стоит! – с сарказмом процедил Олег Матвеевич, – совсем парни озверели! Всё туда же! Дочка, а зачем ты с ним потащилась? Лучше ответь мне, а то балет точно не увидишь.
– Он просто извиниться хотел, – тихо проговорила она, – мы пообщались пять минут и он ушёл, а тут вы подъехали.
– Знаю я таких извиняющихся, – сквозь зубы пробурчал он, – зачем ты врёшь? Для чего эта ложь? Не можешь сразу нормально сказать? Мы тебя этому не учили! Что ещё за номера?
– Я просто испугалась, – сдавленно проговорила она, покраснев, – боялась, что ты рассердишься и помчишься бить его.
Она стояла, обхватив себя руками и пристыженно опустив глаза.
– Ладно, я понял, – он вздохнул, подошёл к ней и обнял, – давай больше не будем ругаться, милая. И ты не будешь врать нам. Хорошо? Договорились?
– Договорились, – тихо проговорила она, вздыхая и заглядывая ему в глаза.
Весь вечер девочка гнала от себя грустные мысли, вместе с матерью готовила, а сама молчала.
От Светланы Эдуардовны не укрылось подавленное состояние дочери, но она решила, что она расстроилась из-за ссоры.
– Не грусти, – тихо проговорила женщина, ловко защипывая тонкими пальчиками небольшие пирожки с мясом, – просто в следующий раз скажи правду, а не придумывай отмазки.
Матильда покусала губу и покраснела, врать матери совершенно не хотелось.
– Скажи, а у папы всё в порядке? – тихо спросила она, испуганно оглянувшись на дверь, – на работе, например.
– Да вроде всё нормально, – улыбнулась женщина, – а что? Почему тебя это вдруг так заинтересовало?
– А… – девочка помялась и села на стул, – он никогда не переступал закон?
– Закон? – Светлана Эдуардовна села на стул и замерла.
– Ну да, – девочка порозовела, – не было ничего такого?
– Да вроде нет, – женщина выглядела чересчур встревоженной, – дочка, почему ты об этом спрашиваешь? Что-то случилось?
– Да ничего такого, – пожала плечами Матильда, – просто любопытно.
– Ты не просто так про это заговорила, – Светлана Эдуардовна тряхнула волосами, – доченька, пожалуйста, скажи мне.
– Просто… – Матильда обхватила себя руками, решившись, – только папе не говори, пожалуйста… Этот мальчик приходил не просто извиниться. Он мне кое-что рассказал… Кое-что очень странное.
Она передала короткий разговор с Сергеем, изредка бросая робкие взгляды на мать, которая замерла изваянием на стуле.
– Так и сказал? – тихо спросила она, побледнев, – но… Боже! Боже… Олег!
– Не надо! – в панике крикнула девочка, испугавшись.
– Тихо, не бойся, – помотала головой Светлана Эдуардовна, – всё хорошо.
Олег Матвеевич мгновенно примчался на зов, выслушал рассказ жены, а потом посмотрел на испуганную дочь и чертыхнулся.
– А этим пацанам какое дело? – сквозь зубы спросил он, опустившись на стул, – чего они лезут, куда их совершенно не просят?
– Думаю, просто любопытно, – вздохнула Светлана Эдуардовна, – парни начитались детективов и вот… Этот мальчик ведь сын следователя. Раз он говорит, что мечтает по стопам отца пойти, то ничего удивительного. Меня другое волнует и ты, милый, знаешь, что именно.
– Знаю, – кивнул он и задумался, – пойдём в кабинет, поговорим.
Женщина кивнула, вымыла руки и кивнула на тесто.
– Дочка, делай пока пирожки, – и вышла из кухни.
Проводив грустным взглядом родителей, девочка занялась выпечкой, а мысли роем вились у неё в голове.
Только сейчас она осознала, что в их семье много разных тайн и неурядиц.
Почему-то её бабушка почти не приезжает к ним, а когда приезжает, то с собственным сыном разговаривает сквозь зубы, а на невестку даже и не смотрит, демонстративно игнорируя её.
Общается с внучкой и уходит, не говоря ни слова, да и дедушка то же самое.
Интересуются её успехами в бальных танцах. В художественной и музыкальной школах. Рассматривают скульптуры, что она иногда лепит из глины, восхищаются и уезжают.
Матильда вдруг отчётливо поняла, что между её родителями и их родителями происходит нечто странное и необъяснимое.
Родные практически не приезжают, даже старший дядя с семьёй редко появляется в их доме. Её тёти по отцу от второго брака бабушки тоже никак не реагируют, только их дети иногда заходят.
Все праздники они проводят вне дома, ходят в театры, галереи, выставки и кафе, иногда на каток или за город, на концерты…
Девочка замерла, не понимая. Неужели отец что-то натворил и от него резко отвернулись родные и близкие? А мама? Она так любит его, что простила ему всё! Это девочка понять могла, но не понимала другого.
Зачем её отцу это надо!? Неужели нельзя жить законопослушно?
Она вздрогнула, услышав лёгкий шорох, и увидела родителей, вернувшихся на кухню. Оба были бледны и встревожены.
– Что случилось? – тихо спросила она, подняв глаза.
– Ничего, солнышко, – погладил её по голове отец, – всё в порядке. Ты не волнуйся… На тебе лица нет, малышка.
– Ты что-то натворил? – слабо спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Ничего я не натворил, – равнодушно ответил он, при этом поглядывая на супругу, – просто какие-то глупости парням в голову взбрели.
– Трое убитых и одна пропавшая – глупости? – изумлённо спросила Матильда, слегка растерявшись.
– Дочка, успокойся, – его тон стал раздражённым и властным, – тебе в это вникать совершенно ни к чему. Забудь про то, что услышала от них!
Несколько секунд Матильда жалобно смотрела на отца и опустила голову.
Губы тряслись, от переживаний её лихорадило, а к вечеру опять резко поднялась температура, и она лишилась чувств прямо на руках отца.
После ужина они сели смотреть любимых «Чародеев» по телевизору, а потом пошла какая-то экономическая передача, которой Олег Матвеевич живо заинтересовался, но в какой-то момент почувствовал, что что-то не так.
Дочь лежала на диване с ногами, а головой на подушке на коленях у отца.
Её стало знобить, чувство жара усиливалось и сознание померкло, а Олег Матвеевич погладил её по голове и понял, что её лицо раскалённое.
– Вот чёрт! – воскликнул он, ощупывая её лоб, – у неё опять жар! Я же, блин, говорил, что простуда не прошла! Хреновы эскулапы! Я их в порошок сотру! Дочка! Дочка! – он потряс её, – сознание потеряла!
– Надо врача вызывать, – Светлана Эдуардовна схватила трубку, – что за люди! Диагноз правильно поставить не могут!
Она вызвала участкового врача, а Олег Матвеевич отнёс дочь в спальню и укутал, а сам остался рядом с ней.
Приехавший врач осмотрела девочку и послушала, а потом покачала головой и убрала инструменты.
– Это нервный срыв, – сказала она, подняв на них глаза, – вы что, заставляете девочку учиться до температуры и потери сознания?
Олег Матвеевич оторопел, глаза сменили цвет от ярости, но перед посторонним человеком он сдержал себя…
Глава 9
Никита не ожидал скандала. Он не знал о поступке друга и спокойно ел свой ужин около родителей, когда в квартире раздался телефонный звонок.
Его отец слушал собеседника с растерянным видом, явно пытаясь вставить хотя бы слово, но с ним явно разговаривали в очень грубых тонах.
Он открывал рот и тут же закрывал, становилось ясно, что ему не давали и слова вставить. Под конец Николай Филиппович покрылся пятнами.
Никита сделал такой вывод, глядя на отца, тот изрядно спасовал перед напором своего собеседника.
Когда Николай Филиппович положил трубку, он строго воззрился на сына, который в это время спокойно пил чай.
– Никита, что происходит? – строго спросил он, – почему я должен выслушивать хамство от нашего соседа?
– Ты про кого? – удивилась Инесса Валентиновна.
– Про Туманского! – резко ответил он, – зачем вы полезли к его дочери и довели её до нервного срыва?
– Я не понимаю, – растерянно проговорил Никита, – что случилось-то?
– Это я тебя хочу спросить, что случилось, – раздражённо воскликнул отец, – зачем вы полезли к Туманским? Кто был с тобой? Чем вы напугали девочку, что она свалилась с температурой сорок?
– Понятия не имею, – Никита похолодел от посетившей его догадки.
– Не ври, – зло воскликнул Николай Филиппович, – он сказал, что вы к ней дважды подходили. Один раз на улице, а второй в подъезде. Что-то ей наговорили, и девочке стало плохо!
– Да он больной на всю голову! – выпалил Никита.
Она быстро сообразил, что сделал его друг, и ему захотелось убить Сергея за его поступок. Даже трясти от негодования стало.
– Никита, как ты отзываешься о взрослых? – всплеснула руками Инесса Валентиновна, – что ты натворил?
– Да ничего я не натворил! – воскликнул Никита, взмахнув руками, – просто Сергей влюбился в Матильду, увидел и спятил. Всё болтает о ней. Мы с ней столкнулись на улице, и он ей комплиментов наговорил…
– Зачем? – рявкнул на него отец.
– Я же говорю – влюбился, – продолжал оправдываться тот, – башку совсем потерял. Олег Матвеевич услышал, за воротник его и через ограждение перекинул. На лёд не швырнул, просто держал за хибон и выговаривал грубыми выражениями, пообещав что, если он не успокоится, он его подлёдному плаванию научит. Я думал, до него дошло! Так нет! Я твердил ему, чтобы не лез к ней! Туманский не потерпит никаких кавалеров вокруг дочери, а он и слушать не хотел! Я-то в чём виноват?
– Ты может и не виноват, – сурово проговорил Николай Филиппович, – но он сейчас позвонил и орал на меня матом. Это же самый настоящий грубиян! Он мне такого наговорил…
