– Когда у нас уже научаться делать?
– Придёт время, научатся!
Через пару часов мы уже стояли перед въездом в Суздаль, рядом с небольшим придорожным ларьком, торгующим всевозможными поделками и сувенирами. Я взял с прилавка одну из деревянных кружек с декорированной надписью, прочитал.
– Евгений, скажите, а с именем Иван, есть?
Продавец нагнулся под прилавок, стал перебирать изделия, бурча себе под нос:
– Степан, Михаил, Семён, нда, а вот Ивана нет!
Я нарочито громко, с иронией в голосе упрекнул его.
– Ну вот, с русским именем Иван и нет!
В это время мимо проходила необычная женщина, в национальной русской одежде, которая с укором бросила в нашу сторону:
– Это когда же Иваны, да Степаны стали русскими именами?
И уже сердито добавила:
– Эх вы, безродные!
Повисла пауза, её упрёк хлестанул как кнут, от нас возражений не последовало. Твёрдо вышагивая, она повернула за угол, я кинулся вслед, интуиция подсказывала, наша встреча не случайна. Быстро нагнав её, спросил:
– А какие же имена тогда русские?
Она повернулась, глядя мне в глаза, ответила:
– Ратмир, Мстислав, Всеволод, да много славных имён на Руси носили!
Пока она говорила, я успел разглядеть её. Есть женщины, которых годы делают только краше. Вот она как раз была из такой породы. Статную фигуру подчёркивало вышитое синими нитями белое приталенное платье, привлекательность лица усиливали изящные височные серебряные колты, очелье в тон платья, перетягивало густые русые волосы, волнами спадающие на покатые плечи. Необыкновенно выразительные голубые глаза, взгляд проницательный, будто сквозь меня. Под таким взглядом, я сконфузился, попытался мягко возразить:
– Имена мы не сами выбираем, родители дают.
Она изучающе смотрела на меня, а мне вдруг вспомнились слова старика из послания, что в Суздали я получу свой первый ответ.
– Родителей, конечно, почитать надо, но ежели в твоём доме дверной проём мал, не биться же всю жизнь головой, надо бы выше сделать! В мире всё меняется. Но не в моих словах кроется ответ тебе, скоро сам поймёшь!
Незнакомка, повернулась и пошла в сторону города. От волнения я растерялся, в горле пересохло, мне вдруг стало понятно, вот сейчас начинаются перемены в моей жизни. Вернувшись, спросил у продавца:
– Что за женщина, вы её знаете?
Он пожал плечами, неуверенно ответил:
– Видел несколько раз, городок ведь небольшой, но близко, не знаю. Ещё слышал, она фольклорный кружок ведёт, обычаи старинные восстанавливает, обряды разные. А вот «калинку» и другие песни, что на слуху, считает новоделом, «кислотой» одним словом, особенно отрицательно относиться к ансамблю Надежды Бабкиной, считает его вредоносным, искажающим настоящее русское наследие.
Мы купили пару сувениров, по берёзовому венику и пошли к машине.
– Вань, надо бы перекусить, а то в животе штормит.
– Так давай заруливай куда – не будь.
Подъехали к кафе, стоявшему по дороге к городу. Николай громко прочитал:
– «Рябинушка!»
Зашли. Нас приветливо встретили девушки в нарядных сарафанах, на голове кокошники, всё убранство кафе стилизовано под русские мотивы. Массивные деревянные столы, к ним длинные скамьи, на окнах тяжёлые шторы со сказочными жарптицами. У эстрады два резных медведя, хорошей работы, в натуральную величину. В зале звучала приятная этническая мелодия. Мы сели за стол, нам подали меню.
– Рагу, азу, котлеты….
Я обратился к официантке:
– Скажите девушка, а можно что не – будь из русской кухни?
Она пробежалась по меню, предложила:
– Ну, вот же, блинчики, щи, рыба….
– Да нет! Всё это можно и дома поесть! Хотелось бы именно из старины, так сказать, от дедов.
Официантка ушла, через минуты две, три, к нам подошла старшая.
– Так, слушаю вас, чтобы бы вы хотели из русской национальной кухни?
К большому сожалению, назвать по памяти что – то толковое я не мог.
– Не знаю, вам видней, заведение ведь ваше.
– Жаркое вас устроит? Мясо в глиняных горшочках, а к нему брусничная подлива, кисло – сладкая, кстати, по преданию любимое блюдо Ивана Грозного, его готовил для царя сам Малюта Скуратов.
– Конечно, устроит!
Заведующая ушла.
– Вань, а кто такой Малюта Скуратов?
– В общем, за безопасность царя отвечал, ему опричники подчинялись, известная личность, надо бы знать.
– А опричники кто?
– На вроде спецслужбы и «омона» в одном флаконе.
– Теперь буду знать!
Через минут сорок томительного ожидания, нам подали обалденно пахнувшие дымком керамические горшочки с мясом, а к ним блюдца из тяжёлого стекла с тёмно – красной подливой.
– Приятного аппетита! – сказала миловидная девушка и ушла.
Провожая её взглядом, машинально осмотрел зал, моё внимание привлёк крепкий мужчина, с каменным лицом.
– Коль, посмотри на мужика за столиком у барной стойки.
– Мужик, как мужик, а что?
– Как думаешь, кто он?
– Да сдался он мне, пофигу кто!
– Смотри, у него глаза посажены ближе к вискам, а челюсть массивная, как у бульдога, и нос небольшой относительно лица….
– И что?
– А забыл тебе сказать, начинаю изучать физиогномику, науку, которая помогает определять характер человека по лицу. Так вот этот тип, скорее всего из силовых структур, либо спортсмен, интеллект так себе, средний.
– Мне всё равно!
– Не скажи, физиогномика полезная штука, помогает не ошибаться в людях.
– Возможно, давай есть, а то остынет.
Я снял крышечку, приятно пахло вкуснятиной. Николай иронично подметил:
– Что ты так заморочился? Заказали бы по порции азу, а так столько прождали.
– Нее, Колян, хочу своего, русского, надоели все эти азиатские «шаурмятины», да западные «макдональды»!
Николай, пробуя содержимое горшочков, подшутил:
– Вижу тебя пробило на русское, после того, как тебя та тётенька одёрнула?
– А ведь правильно одёрнула, знаешь, её слова засели занозой в душе, даже осадок остался, всю жизнь под чужеродным именем прожил, жесть! А ты знаешь, почему после революции 1917 года русская община белой эмиграции во Франции растворилась, исчезла практически без следа? Заметь, Коль, еврейская, армянская, цыганская общины до сих пор процветают, а русская община, которая на тот момент по численности превосходила все перечисленные, я уж не говорю о её качественном составе, сплошь заслуженные люди, чего стоят такие имена, как Бунин, Ильин, гордость той России, и всё же как сахар в воде растворилась! А причина в том, что мало в наших дворянах русскости было, ничего не впитали они от своего народа. Говорили на французском языке, отдыхали на курортах за границей, своих крестьян не жаловали, ну и результат, ничего кроме христианского храма в Париже от них и не осталось! Не могло дворянство понять, не в состоянии чужая религия сплотить нацию в тяжёлое время, в таких случаях только безмерная любовь к своему народу способна спасти от исчезновения. Некому было их сплотить и подать идею, допустим, съехаться всем в одно государство, к примеру, в Уругвай, и сделать его русским. И ведь всё для этого было, и даже свой военный флот, стоявший в портах Туниса, анн нет, распылились, кто куда, исчезли, средь других народов. А ещё, скажи, как можно было поделить свою нацию на сословия? Кто первый всадил нож в спину? И эта рана год за годом кровоточила, съедала силы нашего древнего народа. А теперь, мы потеряли сплочённость, стали каждый сам за себя, а в наше время так не выжить, мир изменился, народы, у которых мощные национальные общины начинают доминировать! А нас размывает проплаченная пропаганда, вбивающая в несозревшие умы, что толерантность и политкорректность, хорошо. И эта гадость работает! А смотри, что с белыми европейцами и американцами сделали, полностью задавили, чуть что, сразу ярлыки вешают, обвиняют в расизме, теперь вот и до нас добрались! Затоптали мнение передовых русских людей, слово национализм ругательным сделали, на ТВ нормальных ведущих не увидишь, проплаченные олигархами пропагандисты без устали призывают любить иноземцев. Всё, что напоминает о русском, с ТВ убрали?! Больше молчать нельзя, дальше пропасть! Наши богатые да успешные думают, что уже нажили богатства, только вот узколобые не поймут, в будущем придут инородцы и всё заберут у их детей и внуков. Нация должна быть монолитом, а не слоёным пирогом!
– Ты ли это Вань? Не ожидал от тебя услышать речь патриота, ладно бы от историка, или политолога, но ты ведь инженер! Теперь начинаю понимать, почему именно с тобой произошёл этот случай в заброшенном доме.
– Правильней сказать речь радаря, а не патриота, и что ты понял?
– Понял то, что в отличие, от меня, ты искренне ратуешь за народ, поэтому на тебя пал выбор.
– Да ладно тебе, мало ли на Руси хороших людей?
– Выходит не так и много!
Поев и расплатившись, мы вышли и направились к машине, тут нас окликнула старшая, которая раннее предложила отведать жаркое.
– Ребята, постойте!
– Что – то не так? – спросил её Николай.
– Нет, всё хорошо, вот возьмите.
Она протянула визитку, на которой крупными красными буквами было написано «ВОЗРОЖДЕНИЕ», чуть ниже и мельче « обычаи, обряды, традиции», и номера телефонов.
– Моя мама там главная, вот подумала, а вдруг вам будет интересно.
Я взял визитку, поблагодарил, и, не вытерпев, спросил:
– А ваша мама не в народном костюме ходит?
– Да, верно, у неё свои причуды, а вы откуда знаете?
– Нет, мы её не знаем, но уже встречали. А то, что она в национальной одежде ходит, вовсе не причуды, ей в пояс поклониться надо, вот так! Ещё раз благодарю!
Она улыбнулась.
– Ну, тогда пока, будете у нас, милости прошу в моё кафе, буду рада!
– А можно ещё вопрос, мужчина такой крепкий за первым столиком сидел, он кто?
– Я с ним незнакома, хотя знаю, что служит в «ЧОПе», всегда у нас обедает, а что?
– Нет, ничего, просто показалось, извините!
Когда хозяйка кафе ушла, Николай сказал:
– Милая девушка, в жёны бы её.
– Так в чём же дело, давай сосватаем?!
– У меня есть Лидка, скоро может, и поженимся, а вот ты возьми на заметку.
– Лады, возьму! А ты заметил, Колян, как я точно мужика срисовал?
– Да, Вань, прям в десятку! Выходит физиогномика «рулит»!
Мы рассмеялись, настроение было хоть куда. В машине Николай спросил:
– Ну что, какие планы, может по историческим местам?
– Не хочу, давай домой, меня так и подмывает сесть за компьютер, прочитать про это «ВОЗРОЖДЕНИЕ».
– Ладно, обратно так обратно, только зачем столько катили, поесть могли бы и во Владимире?
