Марья Сергеевна (перебивая). Мой муж младше меня на десять лет. Я вам говорила. Вот вам сколько лет?
Николай. Двадцать восемь.
Марья Сергеевна. Ммм… а вы уже старик… И – женился на мне он совсем не по любви.
Николай. Право, мне неловко…
Марья Сергеевна. Я выиграла его в карты. (Смеется.) Ладно, ладно, дружочек. Я шучу. Можно я буду называть вас дружочком? Между нами? Вы так мило смущаетесь. Я доверила вам самое дорогое, что у меня есть, – сына. Я вам очень доверяю, Николай Иванович. И прощу – отнеситесь к Владимиру не просто как к ученику. (Подает Николаю конверт.) У него такая тонкая душа, такое ранимое сердце. Весь в меня. Очень впечатлительный юноша. Я боюсь, что он в его возрасте наделает глупостей. А вы, как опытный наставник, сможете предугадать, предотвратить и направить в нужное русло. Я думаю, сумма вас устроит?
Николай смотрит в конверт.
Николай. Это более того, чем мы условились.
Марья Сергеевна. Дружочек, поверьте, я умею считать деньги. Мне нужны от вас бдительность и мужское наставничество. Кстати, откровенность за откровенность. Какие у вас отношения с вашим отцом?
Николай. На Рождество я посылаю ему открытку.
Марья Сергеевна. Я так и думала. При таком богатом отце давать частные уроки… Тем более вам будет просто найти подход к Владимиру. Отдаленность от отцов объединит вас. Месяц назад я подарила мужу и сыну по паре отличных жеребцов. Лошади – моя страсть. Я покажу вам конюшни. Вы любите верховую езду?
Николай. Не питаю особого расположения…
Марья Сергеевна. Придется полюбить. Так вот, я надеялась, что совместные прогулки верхом сблизят их. Ничуть не бывало. Владимир, как дикарь, шастает по садам со своим ружьишком. А Петр Васильевич… Петр Васильевич вместо общения с семьей предпочитает другие забавы. Поэтому, дружочек Николай Иванович, вся надежда на вас, только на вас…
Входит Владимир.
Марья Сергеевна. Дорогой мой, Николай Иванович заждался тебя. И уже утомился моим скучным обществом. Что у тебя с лицом? Ты убил… ворону?
Владимир. Матушка, ну хоть вы, вы перестаньте!
Марья Сергеевна (смеясь). Но это так смешно, дорогой. Ну, прости меня. Порадуешь меня поступлением в университет – и потом стреляй в кого хочешь. Николай Иванович, я вас оставляю. Но – от уроков верховой езды вам не отвертеться. До встречи! (Уходит.)
Николай (улыбаясь). Значит, дело все-таки не в вороне?
Владимир. Мне кажется, я сейчас умру – от счастья и досады одновременно.
Сцена 3
Комната Владимира. Николай и Владимир сидят за столом, на котором разложены книги и тетради.
Владимир. Можно вас кое о чем спросить?
Николай. Я для этого и нахожусь здесь.
Владимир. Я не по учебе… Расскажите о своей первой любви.
Николай. Хм, неожиданно… У меня ее не было.
Владимир. Так не бывает.
Николай. Почему же? Я сразу начал со второй.
Владимир. А как же вы поняли, что это вторая, если не было первой?
Николай. Очень просто. Мне было восемнадцать. И я приволокнул за одной весьма миленькой барышней.
Владимир. «Приволокнул»? Это не любовь.
Николай. Хорошо, скажем: ухаживал. Но делал это так, как будто это было мне не впервой. И точно так же потом ухаживал за другими.
Владимир. Точно так же за другими… Нет, моя первая любовь будет необыкновенной.
Николай. И все-таки мы отвлеклись от учебы.
Владимир. Нет, я не верю, что у вас не было первой любви!
Николай. Хорошо. Я расскажу – и мы займемся делом. Это было очень давно, подробности изгладились из моей памяти… Мне было тогда лет шесть. Первый и последний раз я влюбился в свою няню.
Владимир. И нравится вам шутить надо мною!
Николай (пододвигая к нему книгу). Вот что не шутка – это курс Кайданова. И нам надо освоить его за лето.
Владимир. Все эти исторические науки – так скучно!
Николай. А что не скучно?
Владимир. Стихи. От них сердце ноет. Так сладко и смешно… Хотите открою секрет? Я начал писать роман.
Николай. Серьезное дело. Историк Кайданов посрамлен.
Владимир. Хотите прочту?
Владимир встает, открывает тетрадь, читает.
Владимир. «Как весело дует ему в уши ветер! Обратив лицо к небу, он принимает его сияющий свет и лазурь в разверстую душу. Во всем, что он ощущает, таится предчувствие чего-то нового, несказанно сладкого… женского… Это предчувствие катится по его жилам в каждой капле крови… Он верит: предчувствию суждено скоро сбыться… Я влюблен. Вот она эта любовь». Как вам?
Николай. Что ж, неплохо. Сбивается стиль. Но очень искренне. А «он» – это кто?
Владимир. В некотором роде я.
Николай. Я так и понял.
Владимир. Просто от третьего лица не так страшно писать.
Николай. И вы, то есть он, куда-то скачете?
Владимир. Я еще не придумал. У меня есть верховая лошадка, я сам ее седлаю и уезжаю один куда-нибудь подальше, пускаюсь вскачь и воображаю себя рыцарем на турнире.
Николай. А вы всегда один скачете?
Владимир. Да. Мне и не с кем.
Николай. А Петр Васильевич?
Владимир (показывая книгу). Я недавно прочел «Разбойников» Шиллера.
Николай (шутя). Вот чем вы занимаетесь вместо уроков.
Владимир. И Франц там говорит про отца: «Я так невыразимо любил его! Так еще не любил ни один сын: тысячу жизней положил бы я за него…» «Невыразимо любил» – как вы понимаете это?
Николай. Настолько сильно, что не выразить словами.
Владимир. Да, возможно. А может, любил, но не выражал этого. Можно скрыто любить?
Николай. Думаю, можно. Но на это нужно много сил. Если чувство большое, его не так-то легко скрыть.
Владимир. Мой отец – он держится строго, холодно и отдаленно. И от меня, и от матушки…
Николай. Но за его холодностью может скрываться любовь.
Владимир. Тогда он очень хорошо скрывает ее… (Пауза.) В моем романе будет сюжет, когда герой чуть не погибает. Он срывается в ров с медведями, и его спасает отец, схватив за ногу.
Николай. Неожиданный поворот. Я бы сказал – фантасмагорический.
Владимир. Вы думаете?
Николай. И все же роман не должен быть во вред подготовке.
Владимир. Я скажу вам еще один секрет: я передумал поступать на исторический факультет. Я хочу быть писателем.
Николай. Ну, во-первых, одно другому не мешает. А во-вторых, это очень не понравится Марье Сергеевне.
Владимир. Это же наш секрет! А вы мой товарищ, я вам доверяю.
Николай. Сложную задачку вы мне задали, Владимир Петрович. И все-таки настаиваю на Кайданове.
Сцена 4
Гостиная в доме Петра Васильевича. За столом обедают Петр Васильевич, Марья Сергеевна и Владимир.
Марья Сергеевна. На соседней даче новые жильцы.
Владимир. Княгиня Засекина с дочерью.
Марья Сергеевна. А, княгиня… Наверное, бедная какая-нибудь.
Петр Васильевич (Владимиру). А ты откуда знаешь?
Владимир. Николай Иванович с их дочерью приятельствует.
Петр Васильевич. Приятельствует, значит. Вот оно как.
Марья Сергеевна. Конечно, бедная. Экипажа своего нет. На извозчиках приехали.
Петр Васильевич. Припоминаю, в молодости я знал покойного князя Засекина. Отлично был воспитан, но очень пустой и вздорный человек. Его звали «парижанин». Он долго жил в Париже. Был богат, но проиграл свое состояние.
Марья Сергеевна. Была бы зажиточная, не поселилась бы на такой даче. Даже не дача – ветхий флигель. И мебель самая простая.
Петр Васильевич. Засекин и женился-то из-за денег. Впрочем, мог бы и получше выбрать. Пустился в спекуляции и разорился окончательно. (Владимиру). А учитель твой, значит, дочки Засекиной ухажер?
Владимир. У них просто общая компания.
Петр Васильевич. Меня кто-то уверял, что она милая и образованная девушка.
Владимир. Так ты же сам на днях…
Петр Васильевич (перебивая). Стало быть, она не в отца. Он был беспросветно глуп. (Марье Сергеевна.) А почему бы тебе не позвать княгиню с дочерью к нам на обед?
Марья Сергеевна. Действительно. Почему бы не позвать. Все-таки соседка, и как-никак с именем. (Владимиру.) Дорогой, сбегай – пригласи. Завтра к часу дня.
Владимир (вскакивая). Я мигом!
Марья Сергеевна. Да не сию же минуту!
Владимир (убегая). Только новый галстук надену!
Марья Сергеевна. Как бы эта княгиня денег взаймы не попросила.
Сцена 5
Дача княгини Засекиной. Зинаида и Владимир.
Зинаида. Как забавно! Так вы к моей maman?
Владимир. Да, я к княгине Засекиной. С поручением от своей матушки.
Зинаида. И что за поручение?
Владимир. Вот записка.
Зинаида выхватывает записку, читает.
Зинаида. Что ж, я думаю, она примет ваше приглашение. Я передам.
