– Извините.
Тяжелая пустота заполняет грудную клетку, придавливает к стулу. Аппетита нет. Ни грамма.
На другом конце зала за окном под давлением ветра колышутся ветки. Листья местами пожелтели. Сочетание цветов на фоне голубого неба впечатляет.
Что толку от красивой осени, когда не можешь ей порадоваться?
Сцепила руки под грудью, не притронувшись к завтраку. Шум столовой стучит молотком по нервам.
Сила – в спокойствии. Я далека от него как никогда.
От вида преподавателей хочется скривиться. Молча потакать текущему порядку вещей, значит, быть сопричастными.
Мышцы лица окаменели. Моргнуть не получается. Перед глазами желтые и зеленые листья за окном, трава, только воздух не свежий – отравленный ядом истинности. Медленно проникает в легкие, червями расползается по венам, заполоняет все. Мозг. Легкие. Сердце отбивается от ползучих тварей, не позволяет себя отравить.
Сжимаю кулаки из-за жгучего желания обернуться. Одеревеневшая смотрю в окно перед собой и не шевелюсь.
Сладкие импульсы в солнечном сплетении тянут туманные щупальцы к разуму. Затмевают, опутывают ласкающими движениями.
Посмотрела в центр зала. Столкновение с бледно-желтыми глазами болезненное. Я будто на скорости влетела в бетонную стену и разлетелась на части.
Малин одной рукой держится за спинку стула. Втягивает воздух, набирает полную грудь и не спеша выдыхает. Грудная клетка снова расширяется под моим прямым взглядом.
Он вдыхает медленно, словно отделяет запахи один от другого, выискивает нужный.
Крем действует хорошо. Безотказно. Блокирует мой запах полностью.
Очередной взгляд полоснул меня острой бритвой. Малин сел спиной ко мне.
Пальцы в кулаках ныли от сильного напряжения. Расслабилась, насколько вообще возможно.
Дрейк коротко усмехнулся мне и вернулся к беседе за столом.
Нет, все. Не могу здесь больше находиться. Поднимаю сумку и на подрагивающих коленях покидаю столовую. Нэнси что-то спрашивает, но я не оборачиваюсь.
Мне необходим свежий воздух. Здравый рассудок. Тело должно слушаться меня, а не глупые истинные инстинкты.
Глава 7
Ничего я не ждала сильнее биологии. Расширенный курс на полгода с наибольшим вниманием к окружающей среде и новым видам животных. Мутации изменили прежнюю картину флоры и фауны, существовавшую сотни лет назад.
Я ждала окончания лекции, чтобы лично задать миссис Гринвуд тревожащий вопрос. Она профессор, изучает мутации. Вероятность, что у нее найдется ответ, высокая.
Жду, когда студенты освободят кабинет, обещаю Нэнси догнать ее… где-нибудь.
Гринвуд сосредоточенно смотрит в монитор, не обращая внимания ни на что другое.
Сжав и разжав пальцы, переминаюсь с ноги на ногу и порывисто иду вперед.
Профессор коротко смотрит на меня и возвращается к созерцанию экрана.
– Что вы хотели? – строго спрашивает она, тапая по тонкому сенсорному монитору.
Плечи ноют от напряжения. С тяжелым дыханием покусываю губу изнутри.
– Разрешите задать вопрос не по теме лекции?
Гринвуд смотрит на меня с видимым недовольством.
Колено дернулось в нетерпении.
– Спрашивайте. У вас одна минута.
Вопрос, который формулировала на протяжении полутора часов, испарился под суровым взглядом.
– Мне хотелось бы узнать… Может быть, вы порекомендуете книги про истинность?
Губы женщины изгибаются в саркастичной улыбке.
– Конкретно интересует, какие существуют способы от нее избавиться.
Улыбка пропала. Губы Гринвуд вновь вытянулись в линию. От ее взгляда по загривку пробегает холодок.
– Почему вас это интересует?
Углубляться в детали не планировал. Истинность встречается не так уж часто, чтобы распространяться о ней перед незнакомыми.
– Для общего развития, – улыбаюсь и понимаю, что вышло слегка нервно.
Гринвуд приподнимается, садится поудобнее, откинувшись на высокую спинку кресла.
Для женщины за сорок она выглядит весьма неплохо, и всячески стремится это подчеркивать. Об этом прямо-таки кричит ее декольте на белой блузе.
– Истинность – химический процесс в организме, запускающий определенный набор инстинктов, – тон профессора немного смягчился.
Отрывисто киваю, соглашаясь.
– Его наверняка можно остановить. Он ведь не является необратимым?
– Вы задаете вопросы, непохожие на те, что «для общего развития», – Гринвуд покачивается на кресле, пристально наблюдает.
Она ждет реакции. Опровержения или подтверждения, но точно следующее слово предстоит говорить мне.
Стиснула лямку сумки, колено вновь последовало короткому ритму.
– Просто пытаюсь понять.
Попытка ответить с легкостью почти удалась. Меня явно выдает напряжение, видимое невооруженным взглядом.
– Насколько мне известно, химическая реакция, которая вас по какой-то причине интересует, необратима, – миссис Гринвуд подается вперед и складывает перед собой руки на столе.
Сердце точно пропустило удар. Сбилось с ритма, замедлилось.
Во рту сухо. Надежда, питающая организм живительной влагой, иссохла.
– Истинность недостаточно хорошо изучена, мисс Шерп. Желающих от нее избавиться мне встречать не доводилось, – тон профессора приобрел азартную горячность исследователя. – Это была бы большая удача найти человек с истинностью, согласного на… эксперименты.
В ее глазах загорается любопытство наравне с жаждой. Немного пугающей.
Никогда не мечтала стать подопытной. Подвергнуть себя сознательному риску. Любой опыт над организмом, несомненно, представляет опасность. Большая удача, если в результате экспериментов я не пострадаю и при этом избавлюсь от истинности. Но… если что-то пойдет не так?
Тру занывший висок. Мысли сотнями мячиков отскакивают от черепной коробки, сталкиваются друг с другом в тесном пространстве, разбиваются.
– На эксперименты? – переспрашиваю, сдвинув брови.
Острый нос туфли под столом постучал по полу. Гринвуд пожевала тонкими губами, щедро выделенными алой помадой.
– Истинность недостаточно хорошо изучена, мисс Шерп, – повторяет она с улыбкой во весь рот. – Мы с вами можем совершить открытия, только подумайте об этом. Если, конечно, вы не испугаетесь.
Ироничный тон и взгляд свысока отрезвляет. Решения на эмоциях часто приводят к поражению.
– Мне необходимо подумать, – заявляю уверенно, хотя и напряженно.
Фанатичный огонь буквально вырывается из глаз Гринвуд. Облизывает ресницы, достигает бровей.
Чертовски пугает.
Вновь сжимаю лямку сумки, стискиваю. Демонстрация страха даст очевидные преимущества профессорше.
Она медленно кивает, улыбается, откидываясь на спинку кресла. Подпрыгнувшая грудь натянула пуговицу шелковой блузы.
– Вы знаете, где меня найти.
В ответ растянула губы в фальшивой благодарности.
Вылетаю из кабинета, не смотря по сторонам. А стоило.
Тело срабатывает на рефлексах – выставила руки перед столкновением. Едва не снесла человека и не рухнула сама.
Растерянно потираю лоб, провожу по волосам, смотря на парня в черной толстовке. Капюшон, как обычно, скрывает глаза, но я отчетливо чувствую его взгляд.
– Я ненамеренно, извини.
«Хозяин» Нэнси усмехнулся. Он, похоже, не собирается мне мстить или как-то наказывать. Обычно столичные именно так и поступают.
– В себе интереснее?
Скам, кажется? Он совершенно точно не злится.
– Знаешь, да. Безопасная территория.
– А здесь – нет, так что смотри по сторонам, – он продолжил свой путь, не обращая ни на кого внимания.
Снова будто со всеми, но отдельно. Странное, необычное впечатление. Он столичный, а словно приезжий.
Я развернулась в противоположную сторону. На обед не хочется. Я не завтракала, но чувства голода нет.
Лучше пойду в блок. Вдруг в общей сети удастся найти информацию об экспериментах над истинностью. Успешных и не очень. Любых.
Какое-то подтверждение, что они были, пусть и неудачные.
***
За несколько часов поисков отыскала только имя ученого – Карл Кристмал. Шесть лет назад он проводил опыты над истинностью, но все работы ученого засекречены. Получить к ним доступ можно только сделав официальный запрос. Даже в таком случае мне доступ никто не даст.
О самом Кристмале информации тоже немного. Живет в Амоке, возглавляет Совет ученых-биологов.
Почему его эксперименты засекречены? Что такого ужасного произошло во время опытов, раз это решили скрыть? Или опыт, наоборот, удался?
Наверху экрана выскочило уведомление из университетской сети.
«Этап 1. Сбор в 18:00 у ворот. Начало в 19:00»
Прекрасно, нам оставили полчаса на сборы.
Борясь с внутренним протестом проигнорировать заносчивых засранцев и послать их ко всем чертям, несусь в душ. Лучше обновить крем, во избежание… неприятных ситуаций.
Напоролась на Нэнси. Она застыла над раковиной и пристально рассматривает себя в зеркале. Подпрыгнула на месте, уставилась на меня.
– Тебя не было на обеде, – она сконфуженно переминается с ноги на ногу. – Все в порядке?
– Да, а у тебя?
Она кивнула в подтверждение.
– Что это? – ее взгляд прикован к белой банке. – Собираешься на первый этап?
– Крем для тела, – покрутила им и скрылась в одной из кабинок.
Нэнси не ушла. Сквозь мутное стекло ее размытый силуэт на прежнем месте.
– Как думаешь, что нас ждет? Ну, на этом этапе.
Тихий голос едва пробивается сквозь закрытую дверцу.
