она и себе не рада.
Она телевизор смотрит
и видит: жизнь её портит,
жизнь её вовсе не красит.
Она губы чуть-чуть подкрасит,
съест помаду с едою.
Потом двери закроет
и алкашей не впустит,
заплачет: «Дома как пусто!»
Ей скажут: «Что ж ты хотела?
С нами выпить не захотела,
теперь сиди и жди принца,
вон в телевизоре лица».
В телевизор баба уставится.
Знает, она не красавица,
но знаменитость хочет с экрана
или с киногероем в баню.
Глупая, глупая баба,
к тебе сосед с бормотухой, будь рада!
Хватит мечтать о звёздах.
У них ведь всё тоже непросто:
нет им счастия в жизни,
потому что их звёздные лица
сглазили бабы дурные,
такие как ты – простые!
Я просто в лесу жила
Одна – ты бог
Когда ты одна, ты похожа на бога:
до смерти совсем немного,
до славы четыре шага
и молодость не прошла.
Когда ты одна, ты богиня:
взгляд у тебя невинный,
и месть глубоко сидит —
затаилась, молчит, пыхтит.
Просто ты одна и немного
почувствовала себя богом,
прошлась по полям, по лугам
подумала: «Не отдам!»
Не отдашь ты поля и не надо!
Не отдашься – не в том преграда.
Есть на свете другая стена:
ты одна, и ты не видна,
к тебе никто не подступится.
Краска на стенке облупится.
С твоего дорогого лица
воду не пить. Ты б пошла
до людей осторожно
да сказала им: «Можно
потрогаю ваши жизни,
а также шальные мысли?»
И люди тебе ответят:
– Говорят, на том свете
трогать всё давно разрешается,
тебе там точно понравится!
Я говорю
Я всегда говорю между делом,
я всегда пишу между строк.
И чего бы я ни хотела,
наговорю я впрок!
Всё что смогла, я сделала:
брала белила самые белые
и белила историю кровью.
Ничего, отмоем её.
– Ну вот, – вздыхала я мрачно
и бумагой наждачной
распиливала сердца. —
Ещё одна боль ушла.
Уходящая боль уходила,
нет, не благодарила,
а твердила: «Теперь
будет всё у тебя болеть!»
Болит всё за грехи человечества,
стою голая перед вечностью,
а на улице вьюга:
«Одевайся, подруга
и иди куда-нибудь лесом,
там будет тебе интересно.»
Звезда так тоже сказала,
а я села, а потом встала,
и пошла по замкнутому кругу:
ни невеста, ни жена и ни подруга.
