Благая весть
Никому не будет страшно
в тёплой сытости своей.
У кого одна рубашка?
Не отдашь? Ну и бог с ней.
Я последнюю раскрыла
неземную благовесть:
дикой повестью покрыта
пыль земная и известь.
А кого тут совесть мучит,
тот совсем её замучит,
и останется от ней —
пыль земная и иней.
Собирайся в круг народ:
девица в гости к вам идёт,
придёт и скажет:
«Кто пьёт да пляшет,
тому не страшно;
а кто поёт,
того сожрёт
велика совесть!»
Такая повесть.
Так собирайся ж народ,
к вам девка русска идёт!
А кому страшно,
так те не наши,
и бабы краше
у них, наверно.
А нам, неверным,
совсем не больно,
и совесть вольна,
сыта, красива
в тепле спесиво
скуля от боли:
– Доколе, доколе, доколе?
Я сама швея вышиваша
Не дарите мне цветов, не дарите.
В поле нету их милей, не сорвите!
На лужайку опущусь я вся в белом —
разукрашусь до ног цветом смелым:
красная на груди алеет роза,
на спине капризнейшая мимоза,
на рукавчике сирень смешная,
а на подоле астрища злая!
Я веночек сотку из ромашек.
А знаете, ведь нету краше
жёлтого, как солнце, одувана
и пуха его белого. Ивану
я рубаху разошью васильками:
бегай, бегай, Иваша, за нами!
Беги, беги, Иван, не споткнись —
во всех баб за раз не влюбись,
а влюбись в меня скорей, Иваша;
разве зря я, швея-вышиваша,
васильки тебе вышивала,
да на подоле астрища злая
просто так ко мне прицепилась?
И зачем в дурака я влюбилась?
А цветов мне не надо ваших!
Я сама швея-вышиваша!
Расскажу, как живу я в лесу
Расскажи, как живётся тебе в лесу?
– По верёвочной лесенке тихо иду,
но иду я так тихо,
что кружащее лихо
охраняет меня от зла.
Так шла я и шла,
пока не пришла к избушке,
а в избушке сидит старушка
печь поговорками топит
и загадочно смотрит:
– Суждено тебе, дочь, влюбиться
в двух мужчин сразу, и злится
они поначалу будут,
а потом обиды забудут.
– А дальше что, родная?
«Дальше судьба плохая
у одного из них.
Вот второй то тебе и жених!»
А сама улыбается,
ей старухе не мается,
ей старухе не горбится.
Я стою, мне коробится:
– Как же так? «Так бывает,
