Анита Мур "Невеста Лунного демона"

Невеста Лунного демона
Анита Мур

Я позор семьи, внебрачная дочь, принятая в дом из милости. Меня презирают даже слуги. Но кажется заезжему демону на это плевать – он положил на меня глаз и собирается забрать с собой.Вот только…Что ему нужно от безродной девушки вроде меня? Не любовь же!

Анита Мур

Невеста Лунного демона

Глава 1

Мужчина, на которого я свалилась, был восхитительно сложен, красив, со всех сторон щедро одарен природой…

И совершенно гол.

– Ой.

Я испуганно пискнула, борясь с желанием отчаянно завизжать.

Глупейшая идея, учитывая что, скорее всего, сестры на это и рассчитывали. Что я окажусь наедине с чужаком, опозорюсь, и у них наконец-то появится повод от меня избавиться. Под дверью дежурят служанки, готовые ворваться при малейшем подозрительном звуке и засвидетельствовать мое падение.

Кто его пустил в женские купальни вообще?!

Попытки встать на ноги ни к чему не привели. Меня обхватили крепкие мускулистые руки и притиснули к каменному торсу. Вокруг нас бурлила вода, пузырьки лопались, щекоча ноздри паром. От незнакомца пахло металлом, тмином, терпким мускусом и большими неприятностями.

– Надо же, какой в этом захолустье сервис! – промурлыкал мужчина, вольно ощупывая мои нижние округлости.

Ну конечно, кто еще мог перепутать повороты и заявиться на женскую половину? Только гость, не бывавший в нашем доме прежде.

Обычно женская половина располагалась справа, мужская слева, но Главной госпоже три поколения назад показалось, что источники слева теплее и питательнее для кожи. Потому их поменяли местами. За прошедшие годы все привыкли, а вот новенькие поначалу путались.

Наверняка ведь специально не пояснили всех тонкостей заезжему купцу!

Я молча вцепилась в его запястья и с минуту мы ожесточенно боролись, не произнося ни слова. На породистом скуластом лице постепенно проступало изумление.

– Девочка, кто ты? – вкрадчиво осведомился он, осознав наконец, что я не желаю продолжения и готова сражаться за свою честь до последнего. – Мне давненько не встречался человек, способный сопротивляться на равных.

Мама, мамочка, вот это я влипла!

– Отпустите! У меня жених есть! – соврала шепотом без зазрения совести.

Кто на меня в трезвом уме позарится? Тощая, страшная, мелкая, глазищи эти на пол-лица… но ложь возымела нужный эффект.

Меня отпустили и позволили подняться на ноги.

Горячая вода казалась мне в тот момент ледяной, колени подгибались, но я нашла в себе силы сделать два шага к бортику и вскарабкаться на него. Мокрая рубашка бесстыдно облепила тело, демонстрируя все мои недостатки. Достоинств и не было почти. Как любили повторять мои сестры, плоская как доска и такая же тупая.

Только тупая могла припереться в купальни, когда в доме гости. Ясно же, что их поведут мыться с дороги!

С другой стороны, поздно уже. Я специально подгадала время, чтобы все спали. Раньше никак нельзя – начнут дразнить, издеваться, а то и притопить могут.

Бывало и такое.

Причем не только со стороны сестер. Служанки по их наущению тоже старались.

Навредишь седьмой госпоже, то есть мне – получишь похвалу и возможно какую-нибудь безделушку, если смешно выйдет.

А каково мне при этом – никого не интересует.

Гость оперся о каменный бордюр и одним плавным движением выбрался из воды, оказавшись прямо передо мной. Серебрящиеся в полумраке капли стекали по идеальному телу воина, заставляя следить за ними взглядом.

Сердце снова застучало как сумасшедшее, к лицу прилила кровь. Я завороженно наблюдала за тонкими струйками, прокладывающими дорожку по гладкой коже, огибая многочисленные рельефы и выпуклости. «А купец не прост, – пронеслась в голове мысль. – Такой пресс переносом мешков не накачать. Он явно увлекается боевыми искусствами!»

То, что я ощущала в воде бедром, на берегу оказалось еще более внушительным и пугающим. Ствол подрагивал в прохладном воздухе, словно нацелившись прямо на меня. Лишь спустя несколько судорожных вздохов я поняла, что бесстыдно пялюсь на обнаженного мужчину.

Мало того, прямо на его достоинство!

Теперь меня точно убьют.

Мужчина внезапно схватил меня за шею. Я судорожно втянула воздух и в следующее мгновение поняла, что он вовсе не собирается меня душить. Просто удерживает на месте, чтобы наверняка не сбежала.

– Рабыня? – хрипло спросил он, обводя большим пальцем контур металлического ошейника.

Я мотнула головой.

Наверное, меня действительно стоило назвать рабыней. Бесправной служанкой. Но злая ирония заключалась в том, что глава рода Кин был моим родным отцом.

Просто моей матери не повезло. Она не успела стать ни наложницей, ни женой, и ее дитя осталось сиротой при живом родителе.

А участь сирот незавидна.

– Я седьмая госпожа этого дома! – заявила с уверенностью, которой совершенно не испытывала. – Если ты меня тронешь хоть пальцем, можешь попрощаться с товаром!

Вот тут я не шутила. Мне вполне под силу подсунуть торговцу порченый товар. Пусть потом он придет к отцу и будет ругаться, а тот меня накажет – не впервой. Главное, не позволить себя обидеть.

Моя честь – единственное, что у меня еще осталось.

– Я тебя уже трогаю, – и в доказательство гость снова провел подушечкой пальца по нежной коже горла, вызвав неожиданные мурашки и полное оцепенение.

Я дышала с трудом, поглощенная неведомыми ощущениями.

Меня никто не касался… вот так.

Служанки, помогавшие одеваться по утрам, и сестры, норовившие втихаря ущипнуть, не в счет.

– Отпустите! – помимо воли прозвучало умоляюще.

Я сглотнула, шеей снова ощутив шершавую ладонь. Он держал меня бережно, будто птицу, которой боялся сломать крылья неосторожным движением.

Откуда бы ему знать, что тех крыльев у меня нет. И никогда не было.

По щеке скатилась непрошеная слеза.

Мне казалось, я давно разучилась плакать. Еще когда в младенчестве поняла, что, сколько бы я ни кричала, ни звала – никто не придет. Меня покормят, оденут, поддерживая видимость заботы. Никак нельзя дать соседям повод думать, что в семействе Кин кого-то обижают!

Но на этом все.

Ни объятий, ни утешения после разбитой коленки. Еще и отчитают – зачем на дерево полезла, не по статусу оно!

– Хорошо. Иди, – неожиданно сдался мужчина.

Опустил руку.

И тут до меня донеслись голоса из коридора.

В купальни быстро шли люди. Много людей.

– Я ее убью! Позорище! Как она посмела посрамить наше честное имя?! – бушевала Матушка Кин.

Следом семенили служанки и сестры – их многоголосый хор услужливо поддакивал, перечисляя кары, которым меня можно подвергнуть. Начиная с забивания камнями и заканчивая утоплением, благо далеко ходить не придется.

Все под рукой.

Моя мачеха меня ненавидела со всей искренностью и открытостью ее доброго сердца. И никогда не позволяла усомниться в ее чувствах.

Я поняла, что ноги больше не держат, и безвольно осела на каменный пол.

Так вот чей это был замысел!

Служанки знают, что я поздним вечером обычно бегаю ополоснуться. Значит, и хозяйка дома в курсе.

Мне всегда казалось, что это незначительное нарушение. Меня не трогали, не ругали и не осуждали за привычку мыться каждый день. Естественные источники в шаговой доступности, греть ведрами воду не нужно, купайся сколько влезет.

А теперь эта привычка меня уничтожит.

Постукивание множества деревянных сандалий приближалось, как торжественный бой похоронных барабанов. Надо же, как они хорошо подготовились, даже переобуться не поленились!

Матушка Кин давно искала возможности от меня избавиться. К ее сожалению, отец был категорически против. Я приносила немалую пользу семье работой в саду. Никто лучше меня не собирал чай, тем более не мог скомбинировать несколько сортов так, чтобы получился шедевр вкуса вместо неудобоваримой бурды.

Господин Кин прекрасно понимал, благодаря кому имел сейчас процветающую плантацию. К сожалению, его супруга не была столь прозорлива. В ее глазах я – воплощение порока.

Свидетельство измены.

Приведи мой отец еще одну наложницу, она бы и слова не сказала, как и положено добропорядочной жене. Но вот так, с улицы, от случайной связи завести ребенка? Неслыханно! Стыд и срам!

Она точно не упустит столь удобного случая.

Мне все время повторяли, что моя родная мать была шлюхой. Недостойной.

Сегодня меня обвинят в том же.

А недостойных ждет изгнание и смерть. Или же продажа в бордель – даже не знаю, что лучше.

Я побледнела до синевы и судорожно огляделась. Сама не знаю, на что надеялась. Почти правильно-круглый зал не имел иных выходов. Разве что самой утопиться.

– Прыгай, – хладнокровно приказал незнакомец, пнул ногой откатившийся слишком далеко гребень под скамейку, отправил туда же мои сандалии и резким взмахом накрыл валявшиеся на полу банные принадлежности полотенцем.

Застав в купальнях постороннего, я так растерялась, что поскользнулась и упала прямо ему в объятия. Естественно, все, что я несла при этом в руках, разлетелось в разные стороны. Часть угодила в воду, остальное гость виртуозно спрятал одним движением.

– Ну, чего застыла? Шевелись! – прошипел мужчина и, видя что я трясусь от ужаса, не контролируя себя, просто ухватил за предплечья и сунул в воду.

Мне показалось, он хочет меня утопить.

Но сопротивляться не стала – лучше быстрая смерть, чем быть опозоренной, слушать несколько часов наставления Матушки Кин, а после биться в агонии под палками.

При мне однажды забили служанку.

Никогда не забуду ее криков.