А со стороны, которая ближе была к нашему поселку, ходили купаться мы жители поселка. Оттуда была проложена тропа для подъема к кратеру вулкана Менделеево. Вулкан еще называли «Спящая Красавица». Почему? Если на него смотреть издалека, то по своему рельефу он напоминает спящую женщину.
Высота вулкана Менделеево была чуть меньше одного километра. Склоны этого вулкана покрыты хвойными лесами, с густым курильским бамбуком и кедрового стланика. Подробно описываю вулкан, потому, что во главе 6 солдат, отличников боевой и политической, поднялся к кратеру вулкана, в честь 40 – летия Победы, 9 мая 1985 года. Где с бойцами мы прикрепили флаг СССР, и попили чай, приготовленный на вершине вулкана, на костре. Это было первое и последнее мое восхождение в жизни на действующий вулкан.
Не могу не рассказать еще об одном чуде света нашей Родины. Каменные столбы на берегу моря. Уникальное и восхитительное по красоте место. Огромные каменные колонны, из базальта, некоторые правильной шестигранной формы, как будто только из-под станка, многометровой длины. Официальное название этому чуду Мыс Столбчатый. Настоящее творение природы.
И, конечно же, основное богатство и достояние это были люди. Мои однополчане, сотрудники обслуживающие гражданский аэропорт и пограничники. Пограничники и сотрудники метеостанции были на всех островах Южной Курильской гряды. Именно эти категории жили в нашем поселке.
Когда сойдя с теплохода «Ольга Андровская» в Южно-Курильске, для прохождения дальнейшей службы, меня встретил в порту лично командир нашей части Сергей Владимирович Петраков, я не мог знать, что спустя много лет благодаря социальным сетям мы с ним опять встретимся, как старые добрые друзья.
От Южно-Курильска до п. Менделеево было километров 26. Хочу особо обратить внимание, что и на Итурупе, и на Кунашире основные дороги были проложены по берегу океана, они не в пример, нашим асфальтированным шоссе, были абсолютны ровные. Вода вылизывала песок до идеальной поверхности, а годы сделали песок настолько спрессованным, что даже очень тяжелые автомобили или вездеходы нисколько не проваливались в песок. Проезжая, оставляли лишь небольшой след, который очередными языками волн тут же все выравнивали. Но были естественно и дороги среди сопок, как правило, грунтовые и после тайфунов или ранней весной они становились труднопроходимыми практически для всех видов автомобилей. А в зимнее время, когда выпадало до 1,5 -2-х метров снега, проехать не мог никто. Пока от п. Менделеево и Южно-Курильска, навстречу друг другу, для прокладки дороги к гражданскому аэропорту, выходили шлакороторы. Эти многосильные машины снег не расчищали ковшами, а захватывая, выбрасывали его в сторону, на много метров. Благодаря чему получался настоящий коридор для проезда автомобилей. Высота этих коридоров достигала вверх до трех метров.
В п. Менделеево, где находилась наша часть, основными жителями были работники гражданского аэропорта, человек 6-8. Остальное население, если так можно выразиться, были офицеры и прапорщики нашей части и 5 семей пограничной заставы. Все мы друг друга знали очень хорошо, и все главные праздники страны отмечали вместе, об этом расскажу отдельно, чуть позже.
Меня в поселке ждала однокомнатная квартира в домике, или как мы называли в ДОСе (дом офицерского состава). Подъезжая к поселку, я обратил внимание, что на крыше практически всех домов стояло большое количество антенн, явно кустарного производства и явно не для обнаружения воздушных целей. Напомню, в п. Горячие Ключи, на острове Итуруп, где я начинал службу на Курилах, телевидения не было никакого. Поэтому, я не выдержал, и спросил командира, про антенны. Он ответил, для телевизоров, улыбнулся и добавил:
– Не торопись, скоро все сам поймешь.
– Тут показывает Советское телевидение, – обрадованно спросил я.
– Нет. Тут показывает японское телевидение. 7 каналов. Думай, где будешь покупать телевизор и приставку.
Да. Находясь всего в 16 км по прямой, от г. Немуро на острове Хоккайдо, антенны ловили отличный телевизионный сигнал в метровом и дециметровом диапазоне. Поэтому на крышах и было по три антенны для каждой квартиры. Две антенны метрового диапазона и одна дециметрового. Метровые канала, их было два, можно было смотреть без дополнительного оборудования. А дециметровые, их было пять, только со специальной приставкой, которая продавалась только на «материке». Или сменщики перепродавали их друг другу.
Из-за такого количества антенн на крыше домов, они казались большими пушистыми ежиками. Квартира, в которой мне предстояло жить, не являлась номером «люкс». Удобства все на улице. До деревянных туалетов и колодца было метров 20. Вход в квартиру начинался с маленькой веранды, внутри стояли несколько цинковых, слегка поржавевших, ведер, лопаты снеговая и совкая, топор и много мелкого хлама. Дверь на веранду открывалась внутрь. Так открывались все двери, всех домов и всех поселков, на всех островах Курильской гряды. Зимой, как я уже писал, на Курилах выпадало очень много снега. К середине января наши домики были занесены по самую крышу. Это было очень хорошо, дополнительное утепление, получалось как в медвежьей берлоге. Так вот, чтобы утром выйти после снегопада, дверь должна была открываться вовнутрь, иначе ее бы заваливало снегом, и ее открыть было бы невозможно без посторонней помощи. А так после тайфуна мы все дружно начинали откапываться. Вначале свой вход, потом дорожку до колодца, затем вместе начинали чистить тропинки общего пользования. Иногда это занятие занимало 5-6 часов. Только дежурная смена КП продолжала «бдить» выполняя боевую задачу по охране воздушных границ нашей Родины.
В квартире была небольшая комната примерно 15 кв. метров и кухонька около 6 кв. метров. В комнате стояла солдатская кровать с набором для сна: матрац, подушка и одеяло. На матраце лежал комплект постельного белья: две простыни, наволочка, байковое одеяло и вафельное полотенце, около кровати стоял стул со спинкой, солдатская тумбочка. Вторая тумбочка, без дверки, стояла у окна, где я увидел проведенные через раму, кабели для телевизора. С противоположной от окна стене стоял видавший виды одностворчатый шкаф, видимо оставшийся от каких-то хозяев. На полу в два слоя лежали солдатские одеяла, давно уже списанные. Они выполняли функцию весьма условную. Закрывали огромные щели в полу, как картина на стене закрывала дырку в мультике про «Простоквашино». Но из этих щелей все равно, особенно в дни тайфунов, очень сильно дуло. На стенах были поклеены свежие обои. От этого комнатка смотрелась привлекательно.
На кухне стоял солдатский 4-х местный стол, три табурета, на стене висел небольшой шкафчик для посуды, наследство от прежних хозяев. В углу стоял «умывальник» с раковиной. Точнее под умывальник была использована солдатская тумбочка без дверки и крышки. Вместо крышки стояла раковина, внутри стояло ведро, куда сливалась вода, сам умывальник был закреплен на доске, прибитой гвоздями к тумбочке. В кухне была установлена чугунная печь, от которой шли трубы к батареям отопления. Причем сразу на две квартиры. Получалось, что истопником был хозяин этой квартиры. Из-за этой печки произошел скандал, ровно через год после моего прибытия. Чуть позже поведаю об этом. Разобрав два своих ящика с вещами и мелким бытовым скарбом, которые я привез с собой на теплоходе, я пошел представляться офицерскому составу. Нет, не в штаб или в казарму. Это была суббота, и меня предупредили, что вечером банный день. А помыться в другие дни было даже теоретически невозможно, для этого не было условий. Причем банька была небольшая, но с парилкой и даже мизерным бассейном 2х2 метра и глубиной 1,5 м. Поэтому представляться я пошел именно в баню.
В бане я встретил капитана Пугачева Василия. Мы с ним встречались на сборах в Южно-Сахалинске. Забыв о том, что он теперь мой непосредственный начальник, я произнес фразу, которая ему явно не понравилась.
– Ба! Какие люди и без охраны! – именно это я сказал.
– Володя веди себя прилично,– ответил мне Василий Иванович.
Я перезнакомился почти со всеми, потому, что основная часть офицеров приходила просто помыться, некоторые со своими детьми. Я же большой любитель парилки, никуда не торопился, мылся, как говорится, с чувством и расстановкой.
В Менделеево, главным развлечением было просмотр японского телевидения. По восьми каналам показывали различные художественные фильмы, развлекательные программы, научно-популярные. Естественно все на своем японском языке. На некоторых каналах при демонстрации художественных фильмов, внизу была бегущая строка с английским переводом. И когда должны были показать очень интересный фильм, то в отдельных домах собиралось много народа. Потому, что в этом доме или хозяин, или хозяйка могли перевести английские титры.
А так, в основном смотрели, звук выключали все равно ничего не понятно. Мы научились даже составлять примитивную программу передач. Каждый понедельник по всем каналам, но в разное время, диктор делал анонс фильмов, которые будут показывать в течение недели вечером. Показывали кадры из фильма или как сейчас называют, трейлер, мы смотрели, если дрались на кадрах, писали фильм – боевик, если вдруг показывали обнаженную натуру, мы писали эротика. И так аналогично. Кстати все серии знаменитой «Эммануэль» я впервые увидел именно на Курилах. Знаменитые фильмы с участием Брюса Ли, тоже там. Именно там я впервые увидел по телевизору рекламу. Она в течение демонстрации фильма показывалась не более 4-х раз. По времени 1-2 минуты, на разных каналах было разная длительность. Мне повезло. По замене уезжал один из наших офицеров, у которого я купил телевизор и приставку.
Было еще одно развлечение. Эта игра в преферанс. Эта карточная игра. Еще неофициально ее называли офицерской. Очень умная игра, рассчитанная не только на везение, удачную раздачу, но еще и умение правильно распорядиться розданными картами. В этой игре невозможно было блефовать. В этой игре надо было думать постоянно и еще запоминать карты, которые выходили из игры. Играли на реальные деньги. «Вист» был по копеечке. Много проиграть было невозможно. Один рубль, максимум полтора. Зато играя на деньги, отбивалась охота у некоторых игроков авантюрно играть и мешать играть другим. Играли в основном ночью. После 10 часов вечера свет отключали в домиках, где жили семьи офицеров. Он подавался от дизелей. Ночью их должны были обслужить, заправить, чтобы в шесть утра снова подключить электричество в дома. Поэтому после 10 вечера, при свечках или лампе «Летучая мышь», мы и играли. Собирались у меня дома, потому что я жил один.
Теперь про историю с печкой. Она и печальная, и поучительная, и даже чуть-чуть смешная. Ровно через год моего жития – бытия в Менделеево, к нам по распределению приехал молодой офицер, выпускник училища с беременной женой. Нам всем стало ясно, что приехал он по великому блату.
Его поселили в пустующую квартиру, в нашем домике, через стенку от меня. Напомню, расположение системы отопления, делало меня, автоматически истопником. Это была не главная проблема для меня. Главный вопрос необходимо было запастись углем и дровами. И то, и другое можно было привезти только по «завозу». Для непосвященных объясню. Курильские острова могли себя обеспечить только морепродуктами в любых формах: живыми, вяленными, в консервных банках. Все остальные виды продуктов завозились с «материка». С материка завозилось жидкое и твердое топливо. Для нас военных завоз был централизованный, естественно за счет средств Министерства обороны и по их нормам. Для этого фрахтовались сухогрузы. Сухогруз с продуктами приходил в бухту, в непосредственной близости от расположения нашей части, бросал якорь. Так как близко к берегу он подойти не мог из-за отсутствия пирса. Поэтому он спускал баржу и выгружал продукты, прямо в океане. Баржа максимально близко подходило к берегу. Все это желательно было делать во время отлива. Потом при помощи троса и трактора на берегу ее вытаскивали на берег. И уже на берегу продукты с баржи выгружали на наши автомобили. Барж было, как правило, две. Потом они дожидались, прилива и своим ходом возвращались опять под погрузку к сухогрузу. Периодичность приливов и отливов была примерно 12 часов. Поэтому, пока все положенные для нашего подразделения продукты не были выгружены, сухогруз стоял на якоре, а мы, сменяя друг друга, круглосуточно занимались разгрузкой барж на берегу. По времени это занимало 2-3 суток. Аналогично, только с применением техники происходила разгрузка жидкого и твердого топлива. И, если продукты нам выдавали бесплатно, как продпаек. То уголь и дрова нам привозили строго под заказ. Этот заказ делали заблаговременно. Поэтому для всех жителей Курильских островов это был дефицит, приравненный практически к золотым запасам. Система была простая и отработанная годами. Две квартиры, соединённые единой системой отопления, сбрасывались деньгами. И в соответствии с суммой потом привозили уголь и дрова. Обязаловки не было. Дело добровольное. Хочешь, чтобы зимой в квартире было тепло, покупай и топи. Не хочешь – мерзни. Мой новый сосед, звали его Василий, не захотел сдавать деньги. Все мои аргументы он полностью игнорировал.
– Ты будешь топить себе, и у нас будет тоже тепло, – так он мне отвечал, и добавлял при этом, – ты же трубы обрезать не будешь.
Предприняв последнюю надежду его убедить, я доложил об этом факте нашему командиру. Сергей Владимирович тоже не сумел его убедить. И сам дал мне разрешение на обрезку трубы в соседнюю квартиру. Что я и сделал ножовкой по металлу. Соответственно и угля мне нужно стало в два раза меньше. Дров примерно столько же.
Осенью теплоход привез нам уголь и дрова. При помощи автомобилей нашей части, с берега океана уголь и дрова довезли до наших домов. Я уголь поместил в сарай. Попилил и порубил дрова. Уложив часть из них на веранде, остальные тоже в сарай. Сараи, как и двери в наших домиках, не закрывались на замки. Чужих не было и не могло быть. Пограничная, закрытая зона. Да и красть было нечего. У моего соседа была печка, в рабочем состоянии. Ее можно было топить не только для тепла, но и на ней можно было готовить. На такой печке, проживая в военном городке Халино, готовила моя мамочка.
Стало холодать. Обычно придя домой со службы, мы протапливали печку на ночь, батареи нагревались, температура в комнате повышалась. Поэтому дров было нужно много. И только зимой пользовались углем для поддержания огня в печке в дневное и ночное время. В один из дней возвращаясь, домой, я увидел, что из трубы моего соседа шел дым. Дым шел и из дверей. Я побежал бегом, подумал, что может быть пожар. Славу богу его не было. Это Вася пытался растопить печку у себя дома. Его беременная жена сидела на лавочке возле открытой двери, из которой валил дым.
– Ты должен поменяться с нами жильем, – сказал мне приказным тоном Вася, – у нас печка не работает. А у меня жена в положении.
– Даже не мечтай, ответил я ему, – тебя предупреждали о последствиях.
– Вася, а чем ты пытался печь растопить? – спросил я.
– Взял дрова в сарае. Сарай же на 2 квартиры.
– Сарай, да, на 2 квартиры. А дрова мои. Я за них платил деньги. А ты у меня их берешь без спроса, – уже менее миролюбиво сказал я Васе.
– Тебе, что жалко?
– Жалко. Мы тебя предупреждали.
– Ольга, пойдемте ко мне в комнату, – обратился я Васиной жене. – Погреетесь, я Вас чаем напою.
– Я без Васи не пойду – ответила мне Ольга.
– Вашего супруга я не хочу видеть у себя,– ответил я.
– Тогда и я не пойду,– тихо сказала Ольга и заплакала.
Я не могу терпеть женские и детские слезы.
– Пойдемте вдвоем, – предложил от безысходности я.
У меня в комнате было жарко, батареи прекрасно отдавали тепло. Я накормил их ужином, напоил чаем. Вместе посмотрели японский фильм. За 15 минут до выключения света, я предложил им вернуться к себе. Надо было ложиться спать.
– Но у нас же холодно, – возмутился Вася.
– И что? – спросил я.
– Я не собираюсь спать в одной кровати с твоей женой – пошутил я.
– Давай ты переночуешь в нашей комнате – предложил мне Вася.
Мне очень сильно захотелось ответить ему очень грубо, но присутствие его жены меня сдерживало.
– Вася, ты больше ничего не хочешь? – спросил я.
– Возьми у меня еще дров, отодвинь заслонку в трубе, и я рукой показал на свою заслонку. Затопи печку еще раз и у Вас тоже будет тепло, – больше ничем помочь тебе не могу.
– Правда Вася, пойдем, сказала Оля,– спасибо Вам.
Она поднялась пошла на выход, Вася следом за ней. Это еще был не конец этой истории.
На следующий день после обеда меня к себе вызвал командир. Такое случалось каждый день. И я подумать не мог, что коснется вопроса какой-то печки. Постучав и зайдя в кабинет командира, я доложил по всей форме.
– Проходи, садись, Газарыч, – пригласил меня командир.
–Слушаю Вас, Сергей Владимирович. Когда не было рядом никого, командир разрешал мне называть его по имени и отчеству.
– Сразу скажу я на твоей стороне, но приказ сверху, у лейтенанта Чайки, это была фамилия моего соседа Васи, папа занимает высокий пост в Главкомате ПВО. Чайка дозвонился по радиосвязи до отца и рассказал про печку. Что она вся разбита, дымит и будущий внук мерзнет вместе с его матерью, – вот такие дела.
– За сеанс открытой радиосвязи,– начальник штаба уже получил взыскание, – добавил командир.
Поясню между п. Менделеево, находящимся на острове, не могло быть проводной связи с вышестоящим штабом. Поэтому для связи пользовались только радиосвязью, при этом использовали специальную таблицу кодов и специальных слов. За разговор открытым текстом шло наказание.
–Так в чем дело? – спросил я у командира.
– Зачем ты печку Чайке сломал?
– Я??? Еще вчера она была целая. Он не открыл печную заслонку, естественно тяга отсутствовала, печка задымила.
– Чайка доложил, что ты из-за того, что он взял у тебя два полена, зашел к нему домой и топором сломал печь. Приказано тебя переселить в его квартиру, а его с женой в твою.
– Сергей Владимирович, Вы, что верите в этот бред? – спросил возмущенно я. – Я вчера накормил их, напоил чаем, согрел. Не оставлять же их ночевать у себя.
– Я тебе верю, но приказ надо выполнить. Возьми солдат и перенеси свои вещи. Я тебя прошу.
– Может мне ему еще свой уголь и дрова отдать? – уже на повышенных тонах возмущался я.
– Этого я тебе приказать не могу. Ты их покупал за свои деньги. Это твои личные вещи.
– Хорошо, Сергей Владимирович, – только из-за уважения к Вам я выполню приказ.
Придя, с выделенными мне солдатами, в квартиру Чайки, я на кухне, где стояла печка, увидел огромный кусок, отбитый видимо топором. Посредине кухни стояла Ольга с опущенной головой. Хоть ей стыдно за поступки своего мужа, подумал я.
Вася начал отдавать распоряжения солдатам, что выносить. Они стояли.
– Что стоите столбами, берите вещи и несите, – заорал Чайка.
– Нас, товарищ лейтенант, передали в распоряжение, Газарыча, – ответил Васе, один из солдат рядовой Курнов, ему оставалось служить всего полгода, поэтому он не побоялся, сказать это Чайке.
– Чего, да я тебя…– начал кричать Вася.
–Успокойся, Вася,– вступил я в их перепалку.
– Ребятки, берите вещи и несите в мою квартиру, в бывшую мою квартиру, уточнил я.
Вещи перенесли очень быстро, потому, что их было мало.
Я понял, что в одиночку печку не смогу отремонтировать. Пошел к нашему старшине прапорщику Федору Фурману, который мог все. Выслушав мою просьбу, Федор меня успокоил, что за субботу все сделает. И печка будет работать еще лучше. Суббота была через день. Мне пришлось ночевать в казарме, там всегда было тепло. Потому, что у казармы для солдат была своя отдельная котельная, которую топили по мере необходимости в любое время года.
Вполне естественно, что эти дни я печкой не пользовался, а когда она высохла и Федор – «печник» предложил сделать пробную топку, чтобы проверить, не идет ли откуда дым. Я пошел в сарай, где хранился уголь и дрова и обнаружил, что мой уголек потихоньку уменьшается, вместе с дровами. У меня не было сомнений, что моим углем и снова без разрешения, пользуется лейтенант Вася.
– Зайдя с охапкой дров, уже в другую свою комнату, я спросил:
–Федор, у тебя нет случайно лишнего висячего замка?
– А тебе зачем? – спросил Федор.
– На сарай повесить, – ответил я.
– На сарай? – Тебе что делать нечего, тебя же засмеют ребята, у нас же это не принято, – удивился старшина.
– Ребята меня поймут. Мои дрова берет Чайка. Ты же помнишь эту историю с его отказом покупать уголь и дрова. Эту историю, знали не только в нашей части, но и в нашем поселке, потому, что это был первый случай, когда житель поселка отказывался от угля и дров. Не было ни одного человека, который бы его поддержал.
– Что ворует? – удивился Федор.
– По сути, получается так.
– Найду я тебе замок, не волнуйся, – пообещал Федор. А я решил еще раз, причем в присутствии нашего замполита Василия Ивановича, поговорить с лейтенантом Васей.
Вечером делегация в составе: замполита, председателя женсовета Валентины Дулькене, ее пригласил замполит, секретаря комсомольской организации прапорщика Кузнецова Игоря, прибыла ко мне во вновь заселенную квартиру. Осмотрели, что печка отремонтирована, что у меня дома очень тепло и только после этого, Василий Иванович очень строгим голосом, скорее для порядка, обратился ко мне:
– Владимир Газарыч, ты идешь с нами, веди себя спокойно и уравновешено. Обойдя дом, мы пришли к Чайке. Его супруга была укутана в теплый платок. В квартире было реально холодно. Доступ к углю и дровам был мной перекрыт. Я обратил внимание, что все вещи были до сих пор разбросаны и не расставлены.
– Мы пришли, – начал Василий Иванович, чтобы изучить обстановку, в которой вы проживаете. Какие у Вас трудности, чем Вам нужно помочь?
– У нас холодно, а у меня жена в положение, – затянул свою песню Вася.
– А почему бы тебе печку не растопить? – спросила Валентина.
– У нас нет дров и угля, – раздраженно сказал Вася, – а он, показав на меня рукой, замок повесил, где хранится уголь и дрова. А сарай у нас общий.
– Газарыч, а зачем ты замок повесил на сарай? – спросил с улыбкой меня Василий Иванович.
– Потому, что лейтенант без спроса берет мой уголь и дрова, за которые я заплатил свои деньги, а он отказался его покупать. Его предупреждали все.
– Я могу заплатить деньги за уголь, – закричал лейтенант Вася.
– А я зимой печку буду деньгами, потом топить, – ответил я.
– А он ведь прав, Василий, – проговорил замполит. – Что будем делать? Этот вопрос был задан никому конкретно, но получалось, что мне.
– Ни дров, ни угля я ему не дам, – твердо и уверенно сказал я. – Если потребуете открыть сарай, я весь уголь и дрова перенесу к себе на веранду. Если хотите, отдайте свой.
– Я свой не дам, – тут же ответил прапорщик Кузнецов.
– У нас тоже лишнего нет, – вторила председатель женсовета.
– Что же нам делать, – прошептала и опять заплакала жена Чайки.
