Р. Нигачрок "От первого лица. Сборник"

Книжку себе написать захотелось.

«Но это бессмыслица, если не бред!»
Мнения наши с тобою полярные.
Не ехать, пусть куплен на поезд билет,
Книжки писать, оставаясь бездарным.
«Но так рассуждает порой графоман,
Иль плагиат» Поэтичный дурман

Заразен, изводит недугами душу.
Есть выход: страсти такой не перечить,
Будто песни поёшь богу в уши,
Готовя с ним в будущем встречу.
Тщеславие с гордостью, будто их нет,
Чем удивить собираешься свет?

На злобу дня, я на заказ не пишу,
Играю в горошки-словечки,
Книжку прочесть никого не прошу,
Журчу себе, словно та речка
Поёт для себя на порогах…
«Ты сумасшедший, ей богу!»

Мне дед рассказывал

Мне дед рассказывал: «Война
И нас коснулась громом пушек,
Пришла нежданная она,
До боли сжав тревогой душу.
А ночью зарева пожаров
Дышало дымом едким, жаром.

У репродуктора толпились
И млад, и стар: пал Брест и Киев…
Гадали: беда минует, война или
До нас докатится… Другие
Шли мужики в военкоматы:
Нас запиши! – ругались матом.

Увечный я – иду, хромаю
Туда же, нет, ты нам не годен…
Как враг придет, тогда прямая
Дорога в лес, охотник вроде,
Бью белку в глаз не портить шкуру.
Жена завыла, дура дурой…

Три года ровно партизанил,
Три сотни рисок на прикладе.
Награды? Есть, солдат по званью»
По голове меня погладил:
«Дай бог войны тебе не знать
И зверя лютого не гнать!..»

Ищите картину

Ищите на речке в штанишках
Меня пацаном босоногим,
Ищите за партою в школе
Меня с тетрадкой и книжкой,
Я там, где «попа» гоняют,
Где мячик гоняют по полю,
Где, оседлав впервые коня я,
За отарой наездился вволю.

Мальчишкой я в том кинофильме
Из серии первой до пятой,
Останусь навек неизменным,
Вокруг шалят те же ребята.
Другой я, старик в кинозале,
Смотрю на экране картину,
Мне бы лучами разлиться
По кадрам, но годы не скинуть.

Хронос, а с ним оператор,
Девятую серию сняли,
Трудиться теперь монтажёру
Судьбу показать в идеале,
Вырезать, склеить, добавить,
Сценарий в основе не тронув.
И фильм этот в целом готовый
Дано свести к богу Харону.

Линией-дорогой

Всё держусь своей линии,
Не по линейки чертили – кривая
Между гор на подъеме в долине,
А куда ведет, финиш скрывают.
Между пунктами, скажут, отрезок,
Там узнаешь, и голос их резок.

Я привязан к ней насмерть и крепко,
Тонкой леской за шею удавкой,
Козырьком даль урежет ли кепка,
Близорукость даёт ли поправку,
Но куда устремляется линия
Изначально не знал и доныне.

Кто чертил, кто готовил мне финиш,
Скрыт за шторой, небесной завесой.
Путь начертан и с места не сдвинешь,
Вдоль неё текст растянутой пьесы.
Здесь мне быть, там нельзя находиться,
И следят неусыпно зеницы,

Пресекая побег на свободу.
Не держусь за неё – я прикован,
И смиряюсь неволе в угоду,
Мол, мне бог не назначил другого,
И протест с каждым годом нелепей,
Полюбил видно я эти цепи…

Поверхностное

Случайно наткнулся, свободной минута случилась,
Так сказать, перекур, и отвлечься от дела желая,
Эти строки прочел, с какой-то неведомой силой
Бьют наотмашь с любовью, доброта не слащава, а злая
В них, но искренность чистой водою над тиной и грязью
Казалась ключевой и текучей, подумал, как бы не сглазить.

Черпнешь ненароком напиться поглубже, она замутится
И станет отравой, в ней черви, отходы и всякая гадость.
Так одуванчик теряет корону, так улетает пугливая птица,
Так осень, прекрасная осень о смерти поёт листопадом…
Я чтенье прервал, и книжка закрыта, пусть будет загадка,
Но строчки, что тронули душу, себе повторяю украдкой…

Сужденье

Я ли с мышлением ребенка,
Серьёзные люди ли слепы,
Лёд веры-безверья тонкий,
Традиций гранитные скрепы.
Кто в чувстве своем одинокий,
Совестью сможет пороки
Высветить, вынуть наружу,
Ему бог учителем нужен.

Абстрактный в идее канон,
С которым сверяются взгляды,
Кто верой слепой опьянен,
В том жертва с молитвою рядом.
Не спорь с ним, и ты, заблуждаясь,
Скажешь: я в боге нуждаюсь
В час скорби и горькой разлуки,
Искать где поддержки-поруки?

Агностик и практик, ученый,
Богатые нищие духом,
С молитвой целуют икону,
Жертвуют мелочь старухам,
Господи! – вымолвят всуе, —
Бог даст мне удачу, я чую…
Пусть древних мифичная вера
В создателя, но не химера.

Я ли с рассудком холодным,
Фанатик ль с душою горячей,
Верой живем мы народной
В Христа и открыто, и прячем.
Свободная совесть взывает
К добру и любви, и согласью,
Душа если наша живая,
Она добровольно во власти
Идеи высоких свершений,
И в вере найдет утешенье.

Поищешь

Поищешь, найдешь только то, что годится
Этой минуте – растает как снег на ладони,
Другое незримо, пустое, и душу не тронет.
Находкой, когда потеряешь, будешь гордиться.
Глаза твои, мягкою лапкой скользящей,
Не мажутся грязью, былое найдут в настоящем.