* * *
Изменить мир?! Отшутился супружник, секретничает. А почему? Может, считает её «темнотой» непроходимой, куда, мол, Матрене. – точило Юлю. На самом деле Егор всегда охотно включал для неё «фонарик», чтобы для Юли посветлей было бродить вместе с ним по лабиринтам удивительной его науки. Радовался её интересу, хотел, чтобы она разделяла его веру в то, что могущество природы превосходит достижения химии в исцелении любых хвороб, но беда в том, что, тем не менее, в этом тендере химия всегда неправедно выигрывает.
– Ты думаешь, медицине неизвестно, например, что настойка гриба кордицепса, приготовленная в провизорской, может исцелить от заболеваний крови, всяких-разных мочеполовых неприятностей, и даже опухоль мозга рассосать? А найди настоечку эту чудесную и недорогую в аптеках! Или слышала ты про экстракт из листьев нима и его масла? Там такая антивирусная мощь! И при диабете – реальная помощь. А где купить? Если только лавчонку травника разыскать в щелях городских. Да народ к аптекам привык, а не к лавчонкам подозрительным».
Юля слушала охотно, жадно, её цепкая память удерживала новые знания и делала ближе к мужу. Егор это чувствовал и ценил, именно такая нужна была ему спутница. Именно с ней, верил, он сможет осилить свой небывалый проект.
* * *
Провизоры. Мало кто нынче помнит этих чудодеев советского времени, потому что мастерство приготовления лекарств вручную в аптечных лабораториях не смогло противостоять могуществу массового производства аптечного добра в таблетках и капсулах.
Неизбежность этой победы очевидна, но известно: прогресс не приносит подарков без побочных осложнений. Для производственного процесса отдельная человеческая единица – «единица – ноль, единица вздор». Потенциальный потребитель не имеет для неё ни лица, ни голоса. Да и аптеки современные больше схожи с магазинами лекарств, где аптекари скорей продавцы, чем фармацевты: считывают с врачебных прописей названия лекарств, выкладывают на прилавок, после оплаты, упаковки, и все: будь здоров, если получится!
А провизор – это встреча ученого человека с человеком болящим, и приготовление исцеляющего средства именно для него – с учетом возраста, пола и даже весовой категории. Егор считал, что на самом деле необходимо даже исследование индивидуальных особенностей ДНК брать в расчёт прежде, чем выписывать лекарство.
Но иные теперь времена, иные порядки: только очень старые люди помнят волшебные кардиокапли Вотчала или успокаивающий Персен, витаминные капли для глаз, глюкозу для новорожденных… Препараты чистейшие, исцеляющие, но недолгого хранения, которые, кстати, ещё потому и отвергнуты промышленным производством.
И провизоры – короли фармацевтики, лучшие знатоки, наделённые способностью к самой сложной исследовательской деятельности и созданию новых средств спасения от неутомимых врагов человеческого организма, лишились своего королевства.
Выпали из обоймы.
Потребительская масса покорно адаптировалась к новому порядку, как и в прочих сферах. Всё это Егор, зная и понимая, что ему очень повезло: не пришлось, как другим выпускникам химико-фармацевтических университетов вакцинировать население или заниматься проблемами замены игл в шприцах.
Он попал в городской оазис. Владелец сетевых аптек «Здоровье нации» Альберт Казимирович Корецкий, которому отец Егора, замечательный хирург, сумел спасти ногу, уже повреждённую гангреной, принял его сына на работу в свою самую большую столичную аптеку с отличной лабораторией. По сути это был маленький, но прекрасно оснащённый научный центр, куда обращались за экспериментальными исследованиями и экспертными заключениями фармацевтические фирмы прежде, чем сбывать в аптеки новые партии лекарств.
Но особенно интересным для Егора оказалось связь лаборатории с фирмами, которые занимались клиническими испытаниями новых лекарств. Куда уж лучше и достойней для элитного специалиста! А зарплата – вообще зашибись, только мечтать о такой! Ещё и платными консультациями в других аптеках можно подрабатывать, если время найдёшь.
Словом, широкая улыбка Фортуны! Чего ещё надо?
Но Егор Серебровский принадлежал к тому все ещё не искорененному типу одержимых людей, которыми овладевает страсть потратить время своей жизни на нечто такое, что осчастливит человечество! Ни больше, ни меньше. И ради того они готовы поступиться собственным благополучием и даже благополучием близких и любимых: ставки слишком велики.
Юле ещё только предстояло узнать эту главную тайну мужа, этот порок, разрушающий плавное бытие устроенной жизни.
* * *
«Личность связана с сознанием призвания. Сознавая себя, личность слушает внутренний голос и повинуется ему, она не покорствует внешним голосам» – Бердяев писал, как будто Егора Серебровского перед собой видел! Они были всегда, эти странные люди, готовые исполнить своё предназначение – открыть или совершить небывалое, чего бы им это ни стоило!
И вот в одно прекрасное утро выходного дня, после пробежки и зарядки, к которым Юля приохотила и мужа, за лёгким вкусным завтраком – овсяной кашкой на молоке со свежими черничными ягодами, Юля вытащила из кармана халатика объявление о продаже квартиры – по описанию воплощение её мечты – и не просто прочитала вслух, а продекламировала с выражением, поглядывая на мужа в ожидании одобрительной реакции. Но Егор молча доедал кашу.
А когда она ласково-просительно затянула: – Нуу, Гарик, поедем, глянем: вдруг и правда чудо-хата. Возьмём кредит.
Он отодвинул тарелку и сказал неожиданное:
– Нет, дорогая, нам теперь будет не до этого…
– Ты потерял работу?! – обомлела Юля
– Ну что ты, нет, конечно, напротив, теперь у меня ого-го сколько работы прибавится! Юленька, выслушай меня внимательно. Именно сегодня я открою тебе свой секрет, и ты все поймёшь, хотя поначалу, конечно, удивишься. Я долго готовился и теперь подготовился полностью к тому, чтобы создать лекарственные вещества, назову их условно эликсирами необычного назначения.
Потому что они послужат не для исцеления тела, а для исцеления души, освобождения от пороков. Представляешь, что это значит? Они искоренят агрессию, жестокость, ревность, алкоголизм. Ну, если обобщенно, то как в названии того зарубежного фильма, помнишь, мы видели в прошлом году «Убить диктатуру зверя в себе».
Это грандиозный проект, его цель – гармоничное сосуществование людей, преобразование жизни в самой её сути – смысле и мотивах. Грандиозный, и крайне необходимый! Крайне! Хватит уже погибельных конфликтов, человеческого самоистребления, бессмысленной жажды побольше отхватить, владеть, властвовать над другими, – всего этого токсичного хлама, забивающего жизнь до удушья.
– Гарик, ты серьёзно?! – ошарашенная Юля с тревогой всматривалась в его лицо, заблестевшие, как от высокой температуры, глаза. – То есть все эти чуваки: родители, педагоги, коучи, психологи, философы разные, писатели переправить пороки на добродетели никогда так и не смогли, а твой проект проблему решит. Похлебает негодяй эликсирчик твой, и готово: образцовый чел и гражданин! Ты что, колдун, что ли?
– Один мудрый человек по имени Кастанеда, знаток колдовских дел, сказал, что колдун – это человек знаний. Которыми он умеет распорядиться, как никто другой.
– Послушай, Гарик, – подошла с другой стороны напуганная странными аргументами мужа Юля, – ты просто устал. Возьми-ка ты отпуск, съезди в санаторий. Пойдём к врачу, он подскажет, какой лучше подойдёт.
– Я так понимаю, ты считаешь, что твой муж немножко того. сбрендил! Но вот послушай, я тебе прочту, что ещё в незапамятные времена писал один французский лекарь – травник. Егор достал из портфеля затрёпанный томик с закладками между пожелтевших страниц, полистал, нашёл нужное:
Блещет листвы белизной, прикрывается крепкой повязкой
Чёрный рождает цветок трижды, четырежды даже,
Мрачные дарит плоды с семенами зловредного свойства
Гнев распаляя, они разрывают и братские узы,
Дружбу умеют разбить наглым своим языком.
Делают так, что ненавидят родителей дети,
И на погибель острят зубы свои без конца
Сеют раздоры, растущие быстро,
И сладостью порчи довольны,
Ложь и коварство вокруг сеют, как змеи, они.
Вот! Теперь понимаешь?
– Нет, не понимаю! При чём тут.
– Но если существуют в природе вещества, способные сделать человека ужасным, почему нельзя обнаружить те, которые, в нужных сочетаниях, преобразят его в прекрасного!
– Скажи, Гарик, ты ещё кому-нибудь говорил об этом своём проекте, – начала осторожно выспрашивать Юля.
– Не только говорил. Я подготовил его по всей форме и отправил Казимирычу.
– Ну и?
– Казимирыч одобрил, дал разрешение лабораторию использовать, конечно, в нерабочие часы или по уикэндам. Тут одна, закавыка, Юленька, финансировать проект он пока не может, какие-то у него разборки с конкурентами, что ли. Так что придётся на свои кровные. Но ради такого дела потерпеть стоит, верно? Будем жить скромно, затянем пояса, как говорится, зато, когда я получу патент… Работать только ради бабла и славы для меня – мизер, но хочется, чтобы ты была потом вознаграждена за предстоящие трудности житейские. И даю слово, когда меня станут приглашать к сотрудничеству фармацевтические фирмы-гиганты Европы, а может, и Америки, ты, именно ты выберешь страну, куда мы отправимся.
Ошарашенная Юля не знала, что думать, не то что сказать. Неужели и правда, что сам Казимирыч, чующий и выгоду и фуфло за версту, действительно, одобрил этот сумасшедший проект?!
* * *
Однако на той же неделе к ним приехал вечерком на новенькой ХОНДЕ помощник Казимирыча – Никита. Человек молодой, но уже с поношенным лицом и наглыми глазами, которые быстро и жадно обежали Юлю с ног до головы, а потом, когда она ушла в кухню готовить бутерброды и чай, сказал громко, чтобы ей слышно было:
– Ну, Егор Степаныч, все у Вас зашибись: и проект улётный и жена – королева!
Прежде чем накрыть на стол, ей пришлось подождать, пока столешница освободится: Никита разложил на ней привезённые с собой бумаги: какие-то графики, бланки для ежеквартальной отчётности и ещё – на отдельном листе ОБЯЗАТЕЛЬСТВО соблюдать строгую секретность работы Егора Серебровского над новой лекарственной формой на оборудовании фирмы «Здоровье нации» с её «исключительным правом распространения и сбыта нового медикамента после получения патента автором».
Долго что-то обсуждали, вносили поправки, которые Никита согласовывал с Казимирычем по телефону, иногда передавая трубку Серебровскому, наконец, Егор все подписал. Никита сложил бумаги в папку, а затем в портфель, и Юля поставила на стол скромный ужин. Но бутерброды со свежей ветчиной и огурчиками, с ноздреватым дорогим сыром на подогретых хлебных треугольниках, и умело заваренный кофе с кокосовым молоком, Никита одобрил: охотно и громко жевал, громко отхлебывал кофе, бесстыже глазел на Юлю и говорил ей хитро сконструированные комплименты:
– Повезло Вам, Юленька, с мужем! Как только проект его забабахаем, все будем в шоколаде! А Вы – в загородном коттедже станете жить, как и положено таким красавицам, или на вилле где-нибудь в Италии. И забудете нынешний интерьер, как дурной сон!
Юля не могла прийти в себя. Офигеть! – думала она в полном смятении. – Как Егор сумел убедить двух таких опытных, расчетливых деляг, что его фантазии могут стать реальностью? Может, это я не вкуриваю, чего там и как в этой их запредельной науке. Может, и правда, все будет: и патент, и коттедж, и вилла, и вокруг – добрые, гармоничные чуваки, наглотавшиеся Егорова эликсира. И они поедут в Париж. Сроду там не была, а как всегда хотелось! Может, на курсы французские записаться на всякий случай? Ведь своими глазами видела, какие деловые бумаги подписывал Егор!
Постепенно недоверие Юли к проекту Егора было вытеснено мечтами о чудесных последствиях успешного его завершения. Она, действительно, записалась на курсы французского и занималась с большим рвением.
* * *
И вот началось. День цеплялся за день, неделя за неделю, как перегруженные вагоны грузового поезда, двигающегося тяжело, но неуклонно. В каждый свой летний отпуск Егор летал на Алтай, привозил оттуда чудны?е травы: иглицу шиповидную, артыш – невзрачное на вид растение, которое прячется в расселинах скал, и особенные маслА – масло ШИ и масло ГХИ – все влетало в копеечку. Рассказывал Юле секретное: подбор этот – из шаманских рецептов.
– Шаманских?! – поражалась Юля. – Понты все это! Смотри, алхимиком заделаешься!
– Нет, красавица моя, настоящий шаман – это тебе не Кашпировский. Шаман – человек особенной породы, он – на тайной связи с космосом. В компьютере того не найдёшь, что ему открыто. Он знает, а точнее сказать, ведает о таких свойствах растений гор и долин, лесов и лугов, что и в компьютере никогда не сыщешь. И способен залечивать раны телесные и душевные, которые, иной раз, никакому эскулапу непосильны.
– Да ладно! – сомневалась Юля. – Ты же учёный, как ты можешь верить шаманам, это же отстой!
– Люди и научные открытия не сразу принимали. Разве сразу поверили в чудодейственное свойство прививок? В существование никому не видимых бактерий? В то, что Земля круглая, а на солнце пятна?
Необычное заслуживает внимания, а не насмешки, это для учёного – правило.
Выходные дни Егор с утра до сумерек проводил теперь в лаборатории, с этим Юле тоже пришлось мириться, но она заполняла эти часы, подрабатывая инструктором в бассейне для взрослых, потому что с деньгами стало совсем туго.
Хорошо, что Степан, двоюродный брат Юли, излеченный Егором от энуреза, привозил им из благодарности то мешок картошки, то ведро яблок, всякую зелень огородную, а матушка Юлина, служившая упаковщицей на фирме, снабжающей магазины консервированными продуктами, нагружала при встречах её сумку банками тушенки, тунца и шпрот.
И все равно нужда поселилась в их доме прочно и надолго. Однажды Юля сказала Егору, что, видно, придётся продать что-то солидное из имущества, потому как у нее нет денег заплатить за курсы и даже купить новые кроссовки. Например. можно бы палатку.
Егор переменился в лице, стал ходить из угла в угол. Он понимал, что почти все им заработанное уходит на его поездки и закупки сырья, необходимого для экспериментов, другого пути не было. Но когда жена ходит в рваных кроссовках…
– Ладно, – сказал он, вздохнув, – жаль, конечно. – Но тут же попытался прикрыть шуткой огорчение, – Могла бы палаточка вообще-то пригодиться, если за квартиру вдруг платить нечем станет.
Юле шутка не понравилась, она была слишком похожа на предсказание.
Наконец поездки Егора на Алтай прекратились.
Чудный город Москва, чего тут только нет, если поискать как следует!
Серебровский с радостным удивлением обнаружил в расселинах мегаполиса вполне легальные шаманские лавки, где можно купить (или даже заказать) самую экзотическую продукцию: апум – сельдерей, кошачью мяту, иглицу шиповатую, бычий язык, камфарный лавр, кендырь конопляный, эфирное масло имбиря, мирт болотный. Глаза разбегаются при виде аюрведических сокровищ из Гималаев, Индии, Саудовской Аравии.
Серебровский спускал свои денежки регулярно, не торгуясь, в этих лавках, и торговцы называли его между собой Алхимик, потому что он не покупал у них готовых снадобий, а только компоненты – травы, корневища, минеральные порошки.
Особо Егор подружился с одним владельцем такой лавки – настоящим индийцем, женатым на русской девушке и прижившимся в Москве. Он был одного возраста с тридцатилетним Егором, очень вежливый, внимательный, в точности исполнявший его заказы.
Егору нравилось, что Радж не просто торговец, но и знаток свойств своих необычных и потому дорогих товаров.
Один из последних заказов особенно влетел Егору, что называется, в копеечку! В маленьком ящичке, выстеленном мягкой индийской тканью, разлеглись два магических корешка мандрагоры – чёрный и белый, отчетливо схожие с крохотными человечками. Недаром в легендах их называли «одушевлёнными растениями», способными творить чудеса
Индиец вкрадчиво объяснял, почему заказ обошёлся так дорого. Уверял, что это корни травы, действительно выросшей на том самом, заклятом, месте, где когда-то стояли виселицы и на землю капала мужская жидкость из обнаженных тел повешенных, придавая мандрагоре колдовскую силу. И потом: легко ли найти сейчас мага, чтоб извлечь этот корень из земли? Мандрагора – не травка-муравка: это, скорей, куст до метра высотой с оранжевыми плодами, которые светятся, как включённые электрические лампочки. К ней и подойти-то человеку боязно, всем известно: только маг знает слова, которым мандрагора подчиняется и позволяет себя погубить.
А простой человек идёт на опасное дело пропитания ради, хитростью корешки добывает: привязывает к стеблю голодную собаку, кидает перед ней кусок мяса, так что она его видит, а достать не может. И когда бросается к пище бедный пёс, изо всех сил натягивая веревку, тут и выдергивает он «ведьмин корень» из подземелья. Но поесть не успевает: корень издаёт страшный, почти человеческий крик, источает ядовитый запах, от которого и у хозяина собаки слезы текут, а пёс падает и погибает.
Заслушаешься. Егор принёс домой этот ящичек с корешками, показал Юле, рассказал о народных поверьях: корешок может разбудить любовную силу, принести удачу в торговле, а если носить в мешочке с монетами полученный от колдуна амулетик из мандрагоры, никогда в деньгах нужды не будет.
А лекари древние умели делать вытяжки и настойки из мандрагоры, которыми лечили от эпилепсии, унимали боль, прогоняли бессонницу.
Но мстительный колдун мог лишить рассердившего его человека памяти и даже рассудка, превратить самого тихого и робкого в развратного, и жестокого, опоив зельем, сотворённым из того же корня, добавив ещё в отвар листьев и стеблей ведьминской этой травы.
– Ну, дай мне кусочек корешка! Я положу в свой кошелёк, а то у меня там только мелочь, даже на проезд не хватит. Может, разбогатею, – сказала жалобно, выслушав россказни мужа, Юля.
Егор захлопнул ящичек и вздохнул.
Он видел, что из семейного их меню мясо почти совсем исчезло, а Юля жаловалась, что и овощи подорожали, и творог им теперь не карману.
– Ну, потерпи, милая, потерпи немного – уговаривал Егор, обнимая жену, – все будет-прибудет, поверь! Мандрагора нам поможет, но по-другому.
Он чувствовал себя виноватым, но изменить ничего не мог.
Хотел хотя бы развлечь жену, позабавить, а только огорчил.
Однако все понемногу двигалось, и наконец, весь набор нужных веществ, размещённый по коробочкам, баночкам, глиняным и стеклянным сосудам стоял на полках шкафа в полной готовности.
Кропотливая работа, затребовавшая адского терпения, началась с очищения масла ГХИ. Он медленно и осторожно, не чувствуя немевших рук, вытапливал его на костерке, разведённым в ведерке, добиваясь, чтобы оно, разогреваясь, не горело, не чадило, не покрывалось чёрными хлопьями, пока в один прекрасный вечер оно, наконец, засияло в металлическом сосуде, очищенное от канцерогенов, способное выдерживать, не меняя состава, самую высокую температуру. Он с бьющимся от счастья сердцем перелил его в банку и поставил рядом с бутылкой масла амла – из индийского крыжовника.
Егор был готов поцеловать дверцы шкафа, в котором было теперь все, чтобы начать эксперименты. На этих маслах он собирался делать настои трав, смешанных в продуманных сочетаниях.
Ура! Завтра – Старт!
Прежде, чем отправиться домой, он решил немного передохнуть, налил из термоса в кружку заваренный дома фирменный свой, травяной чаёк. Кружка почти опустела, когда он внезапно увидел перед собой высокого, худого человека в просторной холщовой хламиде, расшитой ленточками, с двумя бубенцами на груди, – справа и слева, с бронзовыми колокольчиками на полах, в шаманском головном уборе с перьями филина и с узорчатой тростью в смуглой руке.
