Владимир Войновский "У нас всё хорошо"

Потом ребенок подбежал ко мне, и я передал ей птицу. Она укутала Петюню в платочек и прижала ее к своей груди.

– Я с вами рожу раньше времени. Что случилось?

– Не знаю. Наверно, кот прихватил ее лапами, а потом со страху отпустил…

– Ксюша, доченька! Надо птичку попоить.

Что делать и как помочь нашей любимице, мы не знали. Интернет к проблеме был неумолим. Оставалось только ждать – сможет ли птица пережить стресс.

Ближе к полуночи у Сонечки начались схватки. Я отвез ее в больницу. Домой вернулся уже под утро.

Ксюша спала. Рядом с ней на подушке сидела Петюня. Увидев меня, она «чирикнула» и слабо «фьюкнула». Поместив ее между ладошками, я легонько подул на оперение. Птичка словно прилегла на спинку и чуть приподняла крылышки. В моем сердце теплилась надежда.

– Пойдем пить чай.

Опустив пернатую подругу на стол, я налил чаю и присел рядом. Петька забежала по моей руке на плечо и начала тыкать клювиком в мою щеку. Попив теплого, сладкого чаю, она залетела в клетку и присела на жердочке. «Всё обойдется», – проговорил я.

Когда домашнее хозяйство было накормлено, я поискал на дворе кота. Арчи не отзывался.

Зайдя в дом, снял верхнюю одежду и пошел будить дочь.

– Папочка, доброе утро! А где Петюня?

– Она сидит на жердочке у себя в домике.

– А мамочке где?

– Я отвез ее в больницу.

Раздался телефонный звонок.

– Здравствуйте! Вы Варлаам Иосифович…

– Да! Что-то случилось? – сердце сжалось.

– Поздравляем вас с рождением сына! У вас мальчик: вес три четыреста, рост пятьдесят один сантиметр. Поздравляем!

– Спасибо!

– До свидания!

На той стороне отключились.

– Ксюшенька! У тебя родился братик…

– Ура-а-а-а! Папочка, когда мы поедем к мамочке?

– Сейчас умываешься, одеваешься, наводишь в своей комнате порядок и завтракать. Потом позвоним бабушкам и дедушкам, а там все вместе и поедем.

– Ура-а-а-а-а!

Я вошел в столовую. Повернувшись к клетке, увидел на ее дне лежащего попугая. Взял птичку. По моей руке, словно током, прошел холодок. Тельце окоченело.

«Значит, ты со мной попрощалась. А я и не понял. Эх, Петюня, Петюня!», – из глаз вышли слезы.

– Папочка! Папочка! Давай завтракать.

Я зажал в ладошке маленькое тельце и перевел руку за спину.

– Папка, у тебя слезки. А где Петя?

– Ой! Точно, а где она? Может, вылетела к тебе в комнату? Давай за стол, надо завтракать и к маме ехать. Потом найдем птичку.

Проходя мимо печки, я приоткрыл дверцу, положил трупик птицы на угли: «Прощай, Петюнька!».

Ксюшенька девочка умная и взрослая. Она переживала исчезновение пернатой подружки.

– Папочка, я тебя очень сильно люблю. И мамочку сильно люблю. Ты, когда с дровами домой заходил, наверное, не закрыл дверь, вот Петя и вылетела, а на улице мороз… Жалко ее, – и тихо заплакала.

Длинный вечер

– Варлаам, ну, как ребёнок, – Сонечка накрывает на стол, – пойди, переоденься, умойся…

– Минуточку посижу… прям сил нет…

– Давай! Не ленись…

– Да-а-а! Хватит причитать… Прямо, как бабка старая, – ну, не сдержался…, осёкся и покосился на детские комнаты. Вроде пронесло. Но…

– Что? «Чужой» пришёл? – жена подбоченилась и сверкнула глазами…

– Всё!

– Что «Всё»?

– Будет, – постарался смягчить ситуацию, – сейчас пойду, переоденусь и…

– Чего с темы соскочил. Вот уж на вилах. «Гавкнул» и в кусты…

– Сонь! Не заводись, не надо…

– Что не надо?

Я стукнул ладошкой по столу и, подскочив, пошёл на веранду.

– Пап, ты куда, – Ксюша вышла из своей комнаты.

– Прогуляюсь…, пойду…

– Иди, иди… а то включил тут «директора»…, – Соня не унималась, – и «Чужого» прогуляй, пусть проветрится…

Я надел шапку, накинул куртку и вышел во двор.

Осенью сыграли свадьбу молодых родственников. Родители подарили новобрачным земельный участок, где мы всем скопом строим дом. Всю неделю на работе, а выходные на «шабашке». Порядок, есть порядок. Когда-то и нам родные и близкие помогали строиться. Сейчас и наш черёд. Обязательно раз в год строим кому-нибудь новое или ремонтируем старое.

На сегодня вывели стены, поставили окна и двери, возвели крышу… Если бы не дожди, давно накрыли бы её и приступили к внутренней отделке и фасаду. Устаешь больше не от работы, а от нервотрепки.

Ноябрь. Темнеет рано. Не заметил, как вышел за ворота, иду по улице. Редкие прохожие здороваются, я им отвечаю. Дошел до парка, свернул на аллею. Фонари освещают брусчатку. Дует ветерок. Сухая листва путается под ногами. Выйдя на пересечение тропинок, боковым зрением ловлю две тени справа. Всмотрелся. Чудеса! Людей нет, а эти стоят. Нет-нет, моя на месте. А эти откуда?

– Что за чертовщина? – проговорил вслух.

– Никакой чертовщины и не надо его поминать… ещё припрётся…

– Кто здесь? – у меня в ушах зашумело, стук сердца в голове отдаётся.

– Слепенький стал? Не видишь? – моя тень отошла от своего законного места и встала рядом с теми двумя.

– Мать перемать, одна нога в колодец, вторая на асфальт… Что это?

– Присядь. Перетереть надо! – это моя «чернявая»… мне…

Покрутив головой и не увидев ни одной живой души, я присел на скамейку. «Будь что будет, а вечер становится интересным», – только и успел подумать. Усталость, как рукой снялась и проблемы из головы вон улетучились.

– «Чужого» даже не включай, – мне моя…

– А ты «Соню» не копируй. У неё своя «неразлучная» есть.

– Ладно! Давай на скорую, а то холодает. Не всю же ночь здесь торчать по твоей милости.

– По моей? – моя тревога перешла в раздражение.

– Молчать! – одна из двух заголосила, чуть перепонки не порвались, – не умеешь бабу в ежовых рукавицах держать, распустил её. Демократию в семье устроил. Кто в доме хозяин?

– Я?!

– То-то, – вторая заговорила лестным голосочком, – надо перед людьми хвалиться, чтоб от зависти лопались, какой ты есть муж и отец, а жене второй план оставь, пусть казанами стучит, да порядками занимается… и почаще упрекай её за дело и без дела. Тогда в доме порядок будет и уважение тебе.

– Ревности побольше в доме напускай… каждый столб поминай и… придирайся, придирайся… они это очень любят, чтоб мужик с ума сходил…, – первая разошлась не на шутку. Говорит и подпрыгивает, извивается, – а оправдываться начнёт, вдарь её…

– Это, что за собрание умалишённых, – я привстал со скамьи и демонстративно закатываю рукава.

– Хозяин! «Чужого» выключи… нас бить, только воздух сотрясать, – рассмеялась моя «чернявка».

– А ну, на место своё законное!

Тень пристроилась и вытянулась от света фонаря. Две пришлые прижались друг к дружке.

– Мы же тебе помочь хотели. Ума-разума прибавить…

– Сам разберусь. Учителя нашлись.

Посадил шапку на макушку и широкими шагами пошёл обратно. «Я вам всем покажу, – думаю, – Кто в доме хозяин!». Тень прыгает по заборам. То вперёд выскочит, то сзади плетётся. Но улыбается и руки потирает.

Вошёл на веранду. Сбросил на пол шапку с курткой. Ботинки: один вправо, другой влево.

– Хозяин пришёл! – одобрительно шепчет тёмный силуэт.

Распахнул дверь, вдохнул уюта домашнего.

– Сонечка, ты спишь? – тихо и нежно произнёс, чтобы детей не разбудить.

Жена из зала вышла, улыбается.

– Тебя, дурачок мой, жду. Где так долго? Чай поставить? Будешь?

– Буду, милая, – только вещи на веранде сложу.

Вышел, всё по местам разложил, повесил.

– Тряпка! – «чернявка» отделилась от меня и к дальнему углу сбежала.

– Да и пусть… лучше подкаблучником в тепле, чем разлучником в… ну, дальше знаешь.

Зашёл, обнял Сонечку, поцеловал.

– Прости, милая, я так перед тобой виноват…

– «Чужой» на улице не замёрзнет? – лукаво улыбнулась супруга.

– Я его на веранде… в угол поставил. Пошли чаёвничать и спать. Завтра рано вставать…

Зелье