На скамье высились башни из грязных чугунов и глиняных тарелок. Аленка услышала писк и насчитала не меньше трех торчащих мышинных хвостов. Девицу перекосило еще больше.
Табуреты были свободны. На один из них и взгромоздилась Аленка, чтобы очутиться подальше от тараканов и мышей.
– Уф, – молвила она. – Ну и не убрано у тебя тут, Чудышко.
Пол дрогнул и качнулся. Девица как наяву увидала, как изба переступила с лапы на лапу и стыдливо опустила крыльцо.
– Ты только не переживай! – зачастила девица. – Сейчас я все поправлю. Наверняка твоя хозяйка жутко занятой человек. Я помогу! Вот увидишь, все будет шибко хорошо!
Она бесстрашно соскочила с табурета. В ступню впилась кость от устрашающего вида рыбы. Аленка отбросила ее в сторону и огляделась.
– Начнем! Показывай где тут у тебя метла и ведро…
В деревне Аленка часто помогала дядьке Корнею, который держал корчму. Постояльцы захаживали разные, случалось после них и пол драить, и чугуны от жира отчищать. Работа для девицы была привычная.
Метла и ведро нашлось за печкой. Там же стоял огромный чугунный котел, такой большой, что Аленка влезла бы в него с головой.
– Целого быка сварить можно, – хихикнула девица и подхватила метлу.
А потом началась работа. Метла сгребала мусор, тараканы и мыши так и прыскали в стороны. Босые ноги ощутили наконец ровную чистую поверхность пола, Аленка даже рассмеялась от удовольствия. Изба застыла, словно боялась спугнуть самоотверженность гостьи.
– Тараканов и мышей я повыведу! – приговаривала девица, взмахивая метлой. – Пауков и усачей я повыгоню!
Аленка так и кружилась по горнице, словно в танце. Грязь и мусор таяли на глазах. И вот уже за исключением одной кучи в углу пол и стол сияют чистотой.
Скри-ип. Дверца напротив входа отворилась, за ней Аленка увидала крохотную комнатку, в которой стояло ведро с водой. От поверхности шел пар.
– Горячая?! – она тронула воду пальцем. – И правда горячая. Спасибо, Чудышко!
Девица рассмеялась звонко и принялась вытирать стол и лавки, прошлась по окошечкам у дверей. Потом намотала тряпку на метлу и начала мыть пол. Изба так и осела, издав довольный скрип.
– Неужели тебя не моют хотябы раз в седьмицу? – удивилась Аленка. Изба подскочила и замотала горницей.
– Ничего, явиться хозяюшка, я ей покажу и расскажу.
При упоминании о хозяйке изба притихла и присела. Занятая дальним углом Аленка ничего не заметила. Наконец она встала посреди горницы и осмотрела проделанную работу.
– Другое дело!
Пол, стол и печь сияли чистотой. Чугуны да тарелки Аленка вымыла и составила аккуратными стопками на краю стола. Они заняли совсем немного места.
– Ого, как у тебя тут загадочно! – молвила девица. Пока прибиралась мало обращала внимания на стены и потолок, и вот теперь…
Что у обычных людей в горнице по стенам? Висят охотничьи снасти, у рыбаков растянута сеть. Еще шкуры, у кого травы, у мастера какого – полочки с горшками или глиняными фигурками.
Здесь же все было не так. В углу стоит большой колченогий шкаф, Аленке показалось, что он вырублен, или даже выгрызен из одного большого куска дерева. На полках вещи весьма жуткие. В банках плавают замоченные в разноцветных прозрачных жидкостях части тел. Медвежьи, волчьи, заячьи, Аленка увидала даже человеческую руку и тут же отвела глаза.
– Может лекарь здесь живет… – проговорила она быстро.
На верхней полке шкафа собралась коллекция костей. Сразу же бросился в глаза человеческий череп, лосиные рога, чья-то берцовая кость, такая огромная, что страшно вообразить, кому она принадлежала. Полумесецем все это огибал огромный толстый бивень. Его острая часть была такой длины, что свешивалась со шкафа до середины горницы. Там она была подвязана веревочкой за потолочную балку. На ней в свою очередь были привешены пучки трав, мелкие побрякушки, похожие на обереги и амулеты.
Четыре стены избы каждая имели свои разительные различия. На той, что справа от входа висели несколько картин в массивных золоченых рамах. На всех изображены странные места. Будто художник приготовил место, а тот, чей портрет собирались рисовать – не явился. Кресло или стена есть, а человека – нет.
Меж двух дверей напротив входа висели большие часы похожие на песочные. Только вместо песка внутри переливались крохотные самоцветные камушки. Казалось, что в верхней чаше их ничего не удерживает, тем не менее внизу блестела лишь крохотная горка.
– Любопытно, – сказала Аленка и ударила пальчиком по стеклу. Дин-дон, со звоном пара камней упала вниз. Девица отпрянула от неожиданности.
На противоположной от картин стене висело большое зеркало в золотистой с завитушками раме. Аленка увидела там худую девочку с жалобным личиком и не сразу узнала себя. Рядом с зеркалом в дальнем углу затаилась картина со странно размаданным изображением. Более всего это напоминало вихрь или водоворот. Она не могла точно определить из воды он создан или из воздуха, но чем дольше смотрела, тем скорее двигались завихрения. Вот уже она чувствует, как развеваются волосы, подол платья рвануло и потянуло вперед, словно в него вцепился игривый щенок.
Аленка дрогнула и попыталась отвернуться. Спину ожгло страхом. Она не могла себя заставить. Глаза, как прилипшие, глядели в самый цент вихря, а ноги ступали вперед сами собой.
Ветер нарастал. Платье трепыхалось, словно вокруг бушевал ураган, волосы вытянулись в сторону картины. В спину толкала столь плотная стена воздуха, что Аленке показалось – подпрыгни, ее подхватит и впечатает прямо в картину.
Мимо нее пролетел скомканый кусок пергамента. Вместо того, чтобы стукнуться о поверхность картины, он пролетел внутрь. С ужасом Аленка увидела, как он мелткнул по спирали и пропал в черном оке нарисованной бури. Девицу пронзил ужас. Ведь ноги несли ее туда же, куда сгинул клочок пергамента.
Она попыталась затормозить, не тут то было. Хотела ухватиться за что-нибудь руками, но вокруг ничего не было. Ступни почти не касались пола. Еще один шажок, и ее втянет в раму, которая распахнулась перед ней, как дверь в неведомый мир.
– Нет! Не хочу… – пискнула Аленка. Ноги оторвались от пола, и она полетела. Око урагана плотоядно темнело впереди. Девица зажмурилась и закричала.
Что произошло дальше, не могла бы описать словами. Она летела, потом мир вокруг будто перевернулся, траектория полета изогнулось, ее шмякнуло о что-то ребристое, потом бросило и потащило. Бах! Приложилась о твердую поверхность так, что за закрытыми веками полыхнули искры. Больно прикусила губу.
Глаза распахнулись от ужаса и боли. Нашла себя сидящей на стене. Вся изба отчего то наклонилась, пол стал стеной. Но странным образом ничто не скатывалось и не валилось на нее. Стол стоял как и положено, куча мусора в углу не спешила скользить по полу.
Скрип-скрип. Все вернулось на место. Едва успела подставить руки, иначе влетела бы головой прямо в дубовый пол.
– Уф, – выдохнула она и зацепила взглядом картину. Благодаря произошедшему, очутилась в стороне от створа рамы, ураган пропал, ее больше не тянуло внутрь.
– У-уф! – выдохнула с облегчением и поглядела наверх. – Чудышко, ты спасла меня! Спасибо!
Аленка погладила половины, пол качнулся, будто изба смущенно переступила с лапы на лапу. Передернула плечами. Ужас! От чего именно спасла ее Чудышка можно было лишь гадать.
Взгляд упал на кучу мусора, потом переместился на картину с вихрем.
– Хм, – сказала Аленка и улыбнулась. – А я то думала что с ней делать…
***
Последняя грязная тряпка, стремительно кружась, канула в черном оке бури. Аленка видела это краем глаза, подходить спереди к картине больше не решалась. Мусор кидала сбоку, тот сперва зависал перед картиной, а потом со свистящим звуком втягивался внутрь.
Вскоре позабыла, что сама едва не оказалась в роли этого мусора.
– Удобная штука, – сказала она избе. – Главное самой близехонько не подходить…
Она поглядела на сверкающий пол, на расставленные по полкам чугуны да тарелки и ощутила удовлетворение и лёгкость во всем теле. Отжав тряпку, с сомнением поглядела на дверь, потом на картину с вихрем. Задумчиво прикусила губу, в глазах озорно блеснуло.
– А вот любопытно…
Подхватила ведро и выплеснула воду прямо перед картиной. Шух, грязная жидкость зависла в воздухе. Вш-ш-ш! Со свистящим звуком ее втянуло в створ картины. Аленка выдохнула и хихикнула.
После приборки в избе сделалось светлее и просторней, будто стены раз двинулись и впустили свет. Горница сияла чистотой и свежестью, у Аленки даже возникло ощущение, что изба теперь бежит скорее и почти не касается лапами земли.
– Так-то лучше, – сказала Аленка. – Что я еще могу для тебя сделать?
Скрип-скрип, – дернула изба ставнями.
– Ой, точно. Прости, Чудышко. Я и забыла про петлички-то. Показывай где маслице.
С одной из полок соскочил буквально в руки бутылек с полупрозрачной жидкостью. Аленка зубами вытащила пробку и принюхалась. Какой странный запах. Нюхаешь, а в ушах будто звучит тихая мелодия.
– Давай попробуем…
Она подошла к двери, та растворилась перед ней с жутким скрипом. Изба присела.
– Нечего тут стыдиться, – сказала Аленка. – Ты не виновата.
Она аккуратно капнула на петли из пузырька. В сознании отозвалось – динь-динь – будто росинка на колокольчики ландышей упала.
– Пробуй.
Дверь прикрылась, дернулась туда и обратно. Скрипа не было, вместо него в голове Аленки заиграли невидимые бубенчики.
– Какие чудесные звуки! – вскричала девица. – Чудо к Чудышку!
И рассмеялась звонко, словно монетки кто рассыпал. Изба двинула дверью туда-сюда и притопнула, словно собиралась пуститься в пляс.
– А давай ка мы тебе еще ставни подмажем и половички крыльца поправим. Весь Дремучий Лес ахнет от таких славных звуков…
Изба замерла недоверчиво, потом подпрыгнула, как ребенок. Давай-давай! Еще хочу!
Через некоторое время Аленка сидела на крыльце, а изба попеременно отворяла ставни и дверь, извлекая различные мелодии, которые перетекали одна в другую и растекались вокруг, как облако. Жителям леса они явно пришлись по душе. Из чащи выпорхнула стайка мелких пташек, на опушке показался барсук, а на дерево высыпало целое семейство белочек.
– Вы пришли послушать, – улыбкой приветствовала их Аленка. – Вот. А Петрусь говорил – нечисть, лютая ненависть!
И только она это сказала, как верхушки леса рванул вихрь. Небо разом потемнело, раздался гул, словно на них катилась целая гора. Птичек унесло, белки прыснули в разные стороны, барсук мгновенно пропал из вида. Изба застыла с приоткрытыми створками, оборвав мелодию.
– Что случилось? – воскликнула Аленка.
Изба распахнула дверь и качнулась назад. Девицу внесло в горницу. Бац! Дверь захлопнулась. "Хозяйка идет!"– будто наяву услыхала Аленка голос в своей голове.
Глава 3 – Явление Яги
Очутившись внутри, едва успела выставить перед собой ладони, чтобы не врезаться в угол печи.
Гул нарастал, за окнами плескались по ветру ветви деревьев, дрожала земля. Босыми ногами Аленка ощутила вибрацию, которая передавалась костям и распространялась по телу. Девица переступила с ноги на ногу, показалось еще чуть, и кости начнут трескаться и распадаться.
Она повернулась к дверям. Коли это хозяин, значит надобно встретить, проявить вежество. Постаралась пригладить растрепавшиеся волосы, оправила платье. То-то этот неведомый хозяин удивиться, когда увидит какой порядок она навела. Вот сейчас дверь откроется…
Дзинь, бац, тудум! Аленка так и подскочила. "Кхе-кхе! Кто тут у нас?!"Скрипучий голос раздались из-за спины.
Девица хотела обернуться, но поняла, что тело обратилось в статую. Она не могла пошевелить и пальцем. Даже ребра поджала неведомая сила, отчего сразу не стало хватать воздуха.
Сердце испуганно метнулось в груди, глаза распахнулись, больше Аленка ничего не могла поделать. Невидимая сила держала. А потом на плечо легла рука.
– Кто тут у нас приблудился…
Ее медленно, как куклу, стали поворачивать. Аленка увидела угол, стену с картинами, изображающими пустые залы, потом перед глазами встала изба и…
– Здравствуйте, бабушка, – придушенно пискнула Аленка. Воздуха не хватало даже на дыхание, но она решила, что будет вежливо потратить его на приветствие.
Перед ней и правда стояла бабка. Старенькая, согнутая, перекошенная на одно плечо. Одета в пестрые лохмотья, на голове плат, завязанный не под подбородком, как у почтенных матрон из деревни, а на лбу, отчего завязки торчали, как рожки. Это придавало бабушке лихой вид. Лицо покрыто морщинами, словно засохшее яблоко, на подбородке толстенная бородавка. Нос длинный и крючковатый, губы тонкие изогнутые, словно бабушка ухмыляется.
– Ути-пути! – сюсюкнула старуха. За тонкими губами сверкнули белые зубы, что очень не шло дряхлой внешности. – Как звать? Кто такая будешь?
Она ловко прищелкнула пальцами, невидимая сила отпустила Аленку, та едва не упала. Не успев отдышаться, зачастила:
– Звать Аленушка. Я из деревни Кудрявые Дубки. За грибами пошла и вот набрела на Чудышко…
Она замолчала под пристальным взглядом бабушки.
– Кудрявые Дубки… Хм… – она потеребила бородавку длинными острыми ногтями, больше похожими на когти хищной птицы. – Знаем, знаем. Там одни дубки и живут…
Она захихикала.
– Меня Яга звать. Может слыхала?
Аленка побледнела от этого заявления. "Мама", – прошептали разом омертвевшие губы. Бабка снова захихикала. Потом взгляд ее упал за спину Аленки. Метнулся на стол, потом на окна. Изба шевельнула створкой, по горнице разлилась мелодия.
– Чево это?! – кустистые брови старухи собрались в большой мохнатый комок. Она ступила по комнате, простирая руки к чистому полу. – Гдей всё?! Кто?! Куда?!
Аленка пересилила себя и выдавила улыбку.
– Это я прибралась. У вас такой удобный вихрь на стене. Весь мусор туда…
– Что-о-о?! – рот Яги округлился, глаза едва не выпали из орбит. – Ты кидала мои вещи во Врата Мудрости?!
– Врата Мудрости? – пискнула Аленка и сжалась. – А я думала… Меня саму туда едва не того…
– Конечно тебя того! Врата проверяют потусторонний вес того, кто в них смотрит. Коли ты, хе-хе, недостаточно весом – тебя просто втянет и пережует. Чем дольше глядишь, тем сильнее тянет. Помню как то мы с Кощейкой поспорили. Ихихи. С тех пор не любют он меня…
– Ой, как неловко вышло! – Аленка протянула к раме с вихрем руки. – Простите меня Вратушки! Не ведала я…
Она так ръяно придвинулась к раме, что ее потащило внутрь. Бабушка цапнула девицу за плечо и дернула в сторону.
– Стой, болезная. Сбежать удумала? Ну уж нет!
