Она кинула Аленку на пол и встала перед ней подбоченясь.
– А ну ответствуй? Зачем все чугуны мои трогала, зачем все с пола убрала?
– Помочь хотела, – пискнула Аленка. – Думала кто-то жутко занятой здесь живет.
– Жутко?! Будет тебе сейчас жутко!
– Или старенький. Немощный. Не справляется.
– Старенький?! – бабка задохнулась от возмущения. – Не справляется?!
Девица продолжала, не замечая.
– А тут вы явились. И правда старенькая. Так что я не жалею…
– Что-о-о?! – рот Яги округлился, глаза второй раз за день подвергли сомнению крепость сидения в глазницах.
– По-мочь… ...те-ла, – пролепетала Аленка, глотая слоги и слова.
– Стало быть ты, болезная, считаешь, что мне помощь потребна? – голос бабушки обрел стальные нотки.
– Сочувствие да ласка никому не мешают, – оживилась Аленка. – Вот я давеча Петрусю говорила, что коли…
– Сочувствие?! Ласка?! – бабушку затрясло. – Да ты никак поиздеваться надо мной удумала?!
Аленка пикнуть не успела, как старушка выставила перед собой руку со скрюченными пальцами ладонью кверху. Пальцы дрогнули и шевельнулись. Девица ощутила, как ее подхватила и вздернула над полом невидимая сила. Аленка хотела что-то сказать, но пальцы Яги расстопырились.
Руки Аленки выкрутило так, что захрустели кости. Девица вскрикнула несколько раз и сжала зубы. Негоже хозяйку своими малодушными воплями обижать.
– Ну как? – вскричала бабка. – Все еще сочувствуешь мене?
Последние слова брезгливо выплюнула, словно гадость. Аленка сквозь боль попыталась кивнуть.
– А коли так… – прищурилась бабушка. Девицу резко дернуло в сторону и потащило прямо по воздуху к печи. За неплотно придвинутой заслонкой гудело пламя.
– Вот это тебе уже не шуточки, – захихикала Яга. – Нуть ка. Открой мне печь!
Она сказало это громко и повелительно. Рука Аленки дрогнула и двинулась вперед. Но за несколько мгновений до того в голове возникла мысль: "Бабушка просит, надо помочь".
Яга глядела на то с ухмылкой.
– Помоги, помоги, девица…
Маленькая Аленкина ладошка легла на ручку задвижки. Та была чугунная, массивная. Пш-ш! Боль хлестнула такая, что слезы брызнули из глаз, Аленка закричала во все легкие, удержаться не было никаких сил.
С грохотом заслонка упала на дубовый пол, девушка баюкала руку, невнятно скуля сквозь слезы.
– Ну что, – бабка была счастлива. – Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?!
Она свистяще рассмеялась.
– Прос… ти… Баб… шк… – пробились сквозь плачь слова. – Я такая… неуклюжая.
– Чегой эта? – Яга так удивилась, что Аленку выпустила невидимая сила, ноги коснултсь пола.
– Сейчас! Погодите. Я все исправлю…
Девица заметалась по избе, ухватила рукавишки, что лежали на приступке и через них ухватила заслонку. Та оказалась тяжеленной, девица крякнула от натуги и привалила чугуняку к светлому боку печи.
– Вот. Так-то лучше будет… – проговорила Аленка и глянула на бабушку чистыми глазами. Ту аж затрясло.
– Ты что – дуреха?! Ты не понимаешь?!
– Прости меня, бабушка, – лепетала в ответ девица, утирая слезы обожженной рукой. – Я такая неуклюжая…
– Хорошо же… – лицо бабки успокоилось. Обвислые щеки приподнялись в улыбке от которой мороз продирал по спине.
– Вижу я, ты меня разжалобить хочешь. Порядок навела, к избе моей подмазалась. Уй, окаянная, – бабка топнула.
– Не обижайте Чудышку! – вскричала Аленка, разом позабыв и о слезах и о боли. – Она… Она… – девица тут же стушевалась и закончила совсем тихо. – Хорошая…
– Хорошая?! – Яга глянула в угол, где виднелась дверь перетянутая стальными полосами, в массивных петлях висел огромный замок, и хихикнула по старушачьи. – Ну-ну.
Яга задумалась, потом просияла.
– Ага. Поняла я. Ты из тех редких людей, что всех кругом за добреньких держит. Ихи-хи! Ясно теперича. Сейчас мы покажем тебе… Какая я добренькая.
Она вскинула одну ладонь в сторону Аленки. Та ощутила, как платье обтягивает тело, словно сзади ее ухватил и потянул кто-то сильный. Хотела оглянуться, но тут платье с треском разлетелось на лоскуты. Девица ощутила голой кожей прохладу, потом она вскрикнула и сжалась, пытаясь спрятать руками сокровенное.
– Ихи-хи! – мерзко хихикнула старушка. – За добренькую меня держит.
Из-за печи с грохотом и звоном цепей выехал огромный котел. Тоже чугунный. Если небольшая заслонка была тяжеленной, то этот котел наверняка мог поднять лишь богатырь. Яга же управлялась с ним даже не касаясь.
– А ну ка покажись… – вторая рука не отпускала девицу. Яга перебрала в воздухе крючковатыми пальцами, руки и ноги девицы развело в стороны. К щекам прилилась кровь, из глаз брызнули слезы.
– Не надо, бабушка… – пикнула Аленка. – Я же.. я..
– Вижу я, чистенькая ты, – хекнула бабка. – Не о том думаешь.
Она подошла к девице и ткнула пальцем в бок. "Ай! – вскричала та и тут же запричитала. – Прости, бабушка. Не хотела тебя обидеть…"
– Кожа да кости, – бросила Яга, не слушая ее. – Зато молоденькая. Мяско должно быть сочным, так и отойдет от косточек…
Она мечтательно поглядела в угол избы, где на полке стоял человечий череп. Руки старухи перекрестились, пальцы сжались в кулачки.
Котел подскочил к огню, выплеснув немного воды, Аленка подлетела к нему и бултыхнулась внутрь.
Девица задохнулась. Вода обожгла. Аленке показалось, что с нее живой сдирают шкуру. Если от заслонки жгло лишь ладошку, теперь полыхало все тело. Не в силах прекратить, она начала кричать и биться.
– Ихи-хи, – обрадовалась старушка. – Теперь поняла, болезная…
Усилием воли Аленка заставила себя прекратить. Тело жгло, но теперь боль ощущалась как сквозь вату. Девица видела свою ладошку, красную и разбухшую. Совсем близко полыхало пламя в печи, как ни горяча была вода, стенки котла становились еще горячее. Ноги жарило совсем не стерпимо.
Надо спешить, – подумала Аленка. Иначе я не успею… Не смогу…
– Прости меня, бабушка! – выкрикнула она. – Как же мне жалко, что не сумела я вам помочь… Ведь можно же лаской… Добром…
Бабка перестала хихикать, замерла лупая на жертву глазами, как филин.
– Чевой та?
– Хоть так послужу… – вскричала Аленка. – Только дождитесь, когда мяско отойдет от косточек. Вы старенькая, хоть зубов много, но ведь жевать устанете…
Девица говорила из последних сил, сама уже не понимала, что несет, но частила. Почему-то казалось очень важным досказать до конца. Со дна котла начали подниматься пузыри. Ног уже не чуяла, там все превратилось в один комок страшной боли.
– Приятного аппетита, бабуш… ка… – Аленка как стояла начала опускаться в кипящую воду. Даже не вдохнула воздуха, когда рот и нос погрузились, бабка увидала пузыри. Девица вдохнула в себя воду.
Тело медленно опускалось на дно котла, а Ягу трясло все сильнее. Лицо ее полыхнуло такой яростью, что увидь это кто-то из подлунного мира – упал бы замертво.
– Как! – вскричала Яга, взмахнув руками.
– Ты!
Котел прыгнул в сторону и перевернулся.
– Смеешь!
Аленка выкатилась на пол в клубах пара и воды. Кожа покраснела и шла пузырями, так шмякнулась о половицы, что изо рта хлынула вода и кровь вперемешку.
– Меня жалеть?! – завопила бабушка совсем уж нечленораздельно. – Ух как я зла!
Ее тряхнуло.
– Не помню уже злил ли меня кто-нибудь так же сильно!
Тело с красной пузырящейся кожей дрогнуло и сжалось. Первое движение Аленки было прикрыть сокровенное.
– Ишь, скромница… – буркнула Яга.
Из полураскрытого рта сквозь кашель и хрип выдавилось:
– Прости… шка… Даже на это я… не годна!..
Бабка глядела на нее брезгливо, без того в морщинах лоб морщился еще сильнее. Яга закряхтела и начала мерять избу короткими шажками.
– Задала ты мне задачку, болезная, – пробормотала она, теребя бородавку на подбородке. – Тышу лет живу, а не знаю – решала ли когда сложней.
Она остановилась и поглялела на изуродованную девицу.
– Как мне достойно наказать вот это… – проговорила бабушка. – Наказать так, что не смотря на всю свою доброту и смирение – прочувствовала и поняла, что в ад попала! Как?! Как пробить эту добродетель?! Ведь ей хоть кол на голове теши, хоть на косточках пляши… Тьфуй!
Она в сердцах плюнула и вновь побежала по избе.
Глава 4 – Новый хозяин
– Яга, ты тут?
Избу заполнил властный голос. Если до того бабка скалилась злобно, то теперь скривилась, будто хлебнула кислого квасу.
– Тута я, – буркнула едва слышно.
– Конечно тут, – отозвался голос. – Куда ж ты денешься от своего хозяина.
От этих слов старушку скрючило пуще прежднего. В раме картины, которая изображала пустую залу неизвестного замка, явился человек. Он был юн лицом, высокомерен и пышно одет. Бледное вытянутое лицо имело нос с благородной горбинкой, тонкие губы и глаза, которые напрочь не вязались с юным обликом.
– Кощей! То, что я сдуру тогда согласилась взять избу, – пробурчала Яга, – не дает тебе право…
– Не важно, – оборвал молодой красавчик. – Ты согласилась, а значит теперь ты навеки моя.
Бабушку передернуло, было видно, как она сцепила зубы, только бы не сказать то, что бурлило внутри.
Аленка слышала их разговор лежа на полу. Обоженую кожу нестерпимо пекло, но сквозь это чувство пробилось переживание за бабушку. Как этот юноша говорит со старым человеком? Ведь почтение к годам должно быть…
Человек на картине начал говорить своим холодным высокомерным голосом. Бабушка слушала, дергая лицом и кривясь. Аленка не улавливала сути разговора, но то и дело слышала – "Яга, ты должна!", "Обязана это сделать!", "У тебя нет иного выбора!"
Бабушка дергалась и корчилась, словно ее растянули на столбе и втыкали длинные иглы.
– Ты же знаешь, что произошло с прошлой владелицей избы? – сказал Кощей напоследок. Зрачки красавчика истончились до толщины острия иглы. Яга видела в них нацеленные на нее стрелы.
– Коли бы я знала об этом тогда, когда соглашалась стать новой владелицей. Я ж думала, ты подарок деешь! – прошипела в ответ Яга.
– Но ты не знала, – тонкие губы красавца изогнулись. Зрачки медленно расширились до обычного размера. – Поэтому ты подчинишься мне, чего бы там не думала твоя старая головешка.
Он сделал паузу, с улыбкой глядя на старушку, словно давал ей возможность возмутиться или проглотить свою ярость. Но Яга будто его не слышала. Она морщила лоб и теребила бородавку на подбородке.
– Владелица… Новая владелица… – бормотала она. Потом взгляд ее упал на девицу, что вяло шевелилась на полу. Страдающая от ожегов Аленка подтянула к себе грязный половик из дерюги и попыталась завернуться в него. Грязь и грубая ткань ранили обоженную кожу, как девица не пыталась молчать, из плотно сжатого рта то и дело прорывались стоны.
А потом их взгляды встретились, и бабушка содрогнулась. В глазах этого истерзанного существа Яга прочитала жалость. Эта полумертвая девица переживает за нее, ведьму, доставившую ей все эти муки. Более того, даже боль отступает, когда эта девица начинает переживать за других. Бабушка позабыла обо всем, даже о собеседнике. Теперь ее снова трясло от злости.
– Эй, ты меня слушаешь? – насупил брови красавец. – Кто там у тебя?
Но бабушка не обратила на его слова никакого внимания. Лицо ее светлело.
– Любопытно. Может это то самое… Так, посмотрим. Избушка за нее… Я тоже буду не против… – бормотала она, загибая пальцы.
