– Нужно понять, кто мог открыть комнату, кто знал код? – вздохнул Поль.
– Это мог сделать любой опытный грабитель, используя современную технику, – пожала я плечами. – Сейчас нет совершенных систем защиты.
– Да, но нюанс в том, что похитили именно Ренуара. Кто мог знать, что именно в этот день картина будет у нас, что мы ее оставим у себя на ночь, – продолжил дискуссию Поль.
– Заказчик, – подал голос Жан.
– Нет, – ответил Поль.
– Продавец, – произнесла я.
– Продавец, – медленнее повторил за мной Поль. – И тот, кто помог мне стать посредником в сделке, – тихо добавил мужчина.
Я замерла, как и Жан, в ожидании продолжения.
– Ты права, похоже, – произнес он, тяжело вздохнув. – Меня подставили! Я купился как дурак! Картину нужно искать у продавца.
– Но есть одно «но», – произнесла я.
– Какое?
– Татьяна, – ответила я. – Зачем она в этой истории?
– Стоит выяснить! – почесав затылок, ответил Поль.
– У тебя есть план? – раздался тихий голос Жана.
Поль утвердительно кивнул головой. Мы вместе с Жаном затаили дыхание и стали ждать, расскажет ли нам Поль о своих дальнейших действиях.
– Что тебе пришло на ум? – подал голос Жан, не выдержав напряжения.
– Скажем, что картину мы нашли и готовы совершить сделку.
– И? – непонимающе промолвили мы с Жаном в один голос.
– Хочу устроить ловушку, – пояснил Поль.
– Но, похититель знает, что картины у тебя нет. Как же твое заявление сможет заставить его обнаружить себя? – спросила я, нисколечко не понимая плана.
– Он, наверняка, захочет убедиться, что картины у меня нет, или что я собираюсь отдать подделку.
– Для этого ему потребуется только подождать дня, когда ты представишь картину или ее отсутствие покупателю. Зачем ему обнаруживать себя раньше времени? – ничего не понимая, продолжала спрашивать я.
– Он захочет убедиться, – ответил Поль. – Во-первых, ему необходимо подставить меня, поэтому он не допустит, чтобы я смог предоставить картину покупателю, во-вторых, он пришлет кого-нибудь, ничем себя не компрометируя. Я уверен, – кивнул Поль в подтверждение.
– И ты хочешь устроить ловушку, – промямлил Жан, – в магазине?
– Точно, – кивнул Поль. – И вы оба мне поможете.
– А Татьяна? Если она расскажет правду? – недоверчиво произнесла я, посмотрев на обоих мужчин и оценив их актерские способности.
– Татьяна расскажет нашу правду тому, кто стоит за ней. Она нам поможет. – произнес торжественно Поль. – Собирайся, станешь нашим шпионом, – сказал он Жану и встал с дивана.
– Поль, – подала я голос и осеклась.
– Оба вставайте, еще много дел.
Встав с мягкого дивана мы с Жаном обреченно поплелись за Полем, мало что понимая и мало в чем уверенные. Мне никак не удавалось поверить в то, что такая очевидная ложь заставить кого-то обнаружить себя. С моей точки зрения, преступнику, укравшему картину, следовало сидеть спокойно и ждать дня, когда Полю придется показать картину покупателю. Я бы не стала себя обнаруживать ни за что. Но мужскую логику трудно понять, потому я подчинилась и села в автомобиль, который должен был доставить нас в Париж. По дороге обратно Поль завел с Жаном странный разговор.
– Жан, ты помнишь, кто интересовался картиной?
– Кажется, – пробурчал Жан, что-то перебирая в памяти, – три человека. Самым настойчивым был коллекционер из Италии. Затем знакомый месье Эрво, американец. И, наконец, мадам Арно.
– И мадам Арно, – тихо повторил Поль за своим сотрудником.
– Почему ты спрашиваешь, помню ли я?
– Да так, – махнул Поль головой, – просто мыслю в слух. Кто-то из этих людей причастен к похищению.
– Ты хочешь провести расследование и выяснить, есть ли у них алиби? – подал голос Жан.
– Не совсем, – улыбнулся Поль. – Я хочу выяснить, есть ли у них мотив.
– Как ты собираешься это осуществить? – заинтересованно произнес Жан, начав пристально рассматривать Поля.
– Вы мне в этом поможете, – ответил Поль. – Ты, Жан, для начала выяснишь, где находятся наши покупатели на данный момент.
– А затем? – сев поближе к Полю, Жан старался уловить каждое слово.
– Затем, навестим их по одиночке и предложим купить картину.
– Что это даст? – удивленно произнес Жан.
– Мы заломим цену, которая станет непомерной для них.
– Я не понимаю, к чему приведет подобный ход? – произнесла я.
– Неужели? – произнес Поль, взглянув на меня.
– Ты хочешь устроить переполох, – ответила я. – Но как это поможет выявить похитителя, я не понимаю.
– Очень просто, если он сам предложит картину на продажу, то покупатель начнет нервничать и не понимать, что происходит, захочет выяснить, кто хочет его обмануть. Если кто-то из них и бровью не поведет, зная, что картина уже украдена и находится в надежном месте, то мы вычислим похитителя.
– Они друг с другом знакомы? – спросила я.
– Да, но не близко, – ответил Поль. – Это имеет значение?
– Думаю, между ними должна быть конкуренция, желание опередить соперника и завладеть картиной.
– Наверняка, – кивнул Поль головой. – К чему ты клонишь?
– Думаю, стоит сыграть на этом.
Поль взглянул на меня и улыбнулся еще раз одобрительно, остановил машину и кивнул головой в сторону двери.
– Выходи, – произнес он Жану.
Машина остановилась у дома с кованой дверью во внутренний двор.
– Чей это дом? – спросил Жан, выглядывая из окна.
– Мой, – ответил Поль. – Выходи.
Совсем скоро он приблизился к моему окну и открыл дверь возле меня. Я молча вышла из машины и последовала вслед за мужчинами.
– Что дальше? – гадала я, проходя по коридору вслед за мужчинами, поднимаясь вверх по лестнице и рассматривая их спины.
Мы вошли в прекрасную квартиру и расположились в гостиной за столиком. Поль кинул на стол странную тетрадь и вышел из комнаты. Руки Жана потянулись к тетради и стали быстро листать страницы.
– Трое подозреваемых, – бурчал себе под нос Жан.
– Двое, – вдруг произнес Поль, чем удивил нас обоих.
– Почему двое? – после пронзительной паузы спросил Жан.
– Нам немного облегчили поиски, – с долей горечи в усмешке ответил Поль. – Итальянца мы спокойно можем списать со счетов?
– Почему?
– Потому что итальянец мертв, – раздался лаконичный ответ, – у нас только два подозреваемых.
– Когда? – Жан привстал от шока.
– Совсем недавно, – ответил Поль, глядя сквозь меня. – Несколько дней назад его убили в Венеции.
– Неужели? – произнес Жан, все еще не в состоянии поверить в столь необычное стечение обстоятельств?
– К сожалению, – вздохнул Поль.
– Значит, его могли убить из-за картины? – раздался странный голос Жана.
– Возможно, из-за картины, или еще из-за чего-то, о чем мы не знаем, – ответил Поль и взглянув на меня впервые за долгое время. У меня екнуло сердце от взгляда голубых глаз.
– Рисунок, – вдруг сорвалось с губ Жана. – Ты его забрал?
– Нет, к сожалению, – ответил Поль. – Меня опередили, – слова мужчина бросил мне в лицо, не отводя глаз.
Только после последней фразы я осознала, в какую западню угодила сама. Ни о чем не подозревающая дуреха, я ринулась помогать врагам, которые сейчас схватят меня, привяжут к стулу опять и начнут пытать, где злосчастный рисунок. Тот самый рисунок, что я забрала у умершего в отеле. От страха я вжалась сильнее в диван и потеряла голос. Поль сверлил меня голубыми глазами, ни сколько не собираясь отпускать добычу. Он смотрел в голубые глаза, молчал, как мне казалось, целую вечность.
– Я был там, – тихо раздался голос. – В отеле.
Мое сердце потерялось в глубине тела, обреченное разорваться от страха и переживаний.
– Когда ты вбежала в номер, – Поль продолжал говорить, неотрывно глядя только на меня, от чего у меня пересохло в горле, – я спрятался за занавеской.
Сердце бешено колотилось: стучало в висках, кровь пульсировала в пальцах рук. Я еле понимала фразы, которые произносил мужчина на французском.
– Я видел, что ты делала в номере, как споткнулась, и почему взяла рисунок.
Глаза ошарашенно распахнулись.
– Это я должен был его забрать, – раздался голос, заставивший меня онеметь на целую минуту.
– Ты…
– Я никого не убивал, – быстро ответил он на мой не вымолвленный вопрос. – Это сделали до меня. Ребята здорово его приложили, спрашивали про какие-то деньги.
– И я должна в это поверить? – срывающимся голосом продолжала я разговаривать.
– Я вор, а не убийца.
Я замолчала. Как самнамбула, качаясь, я отошла к окну, нервно глотая подступившие комом слезы. Память сама возродила забытую картину до мельчайших подробностей.
Венеция, ранее…
Я жутко нервничала, стрелки часов уже показывали без пятнадцати два, а мне было далеко идти. Все здания казались мертвыми, улицы были до тоски пустыми, мокрыми. Вода серела в каналах, небо нависало той же серой обреченностью и сбрасывало свои слезы на городской камень. Я шла по переулкам и улочкам, пытаясь скорее дойти до нужного здания, вертела головой, пытаясь высчитать нужный дом, торопилась. Наконец, впереди замаячило нужное здание.
Я влетела стрелой в холл гостиницы, и, так же, бегом, побежала по лестнице, даже не закрыв зонта. Пронесшись по коридорам ураганом, разбрасывая мокрые капли на ковер, подбежала к нужной двери. Зонтик закрылся. Стряхнув капли дождя с волос и плаща, я решила войти. Подняла руку, чтобы постучать, как дверь приоткрылась сама.
Меня это немного смутило, но не испугало. Не знаю почему, не иначе, как сам черт дернул, я сделала шаг за порог – глупость, которую не стоило совершать. Я вздохнула поглубже, тихонько входя внутрь номера.
Стояла гробовая тишина. Не было и намека на то, что кто-то был в номере. Я замерла на несколько секунд у двери, сделала шаг вперед, за ним другой, приблизилась к окну, повернула голову направо. В тот момент я точно уже не искала мужчину и забыла про то, что хотела сказать, действовала механически, как человек в незнакомом месте. В дверном проеме спальни, прислоненной к стене, я увидела странную картину: все перевернуто, занавески летают, гробовая тишина.
– Где мужчина? – подумала я. – Бардак в спальне! Зачем? – и направилась в комнату, чтобы рассмотреть получше.
Сделав пару шагов, ушла дальше от порога, вдруг упала. Упала незадачливо, растянулась прямо на полу, споткнувшись обо что-то, руками залезла во что-то мокрое. Сумка слетела с плеча, ее содержимое рассыпалось. Я чертыхнулась и стала вставать, чтобы понять, во что я вляпалась. Рука, оказалась в крови, неудачно дотронулась до какой-то бумаги, ощутив неудобство. Грудь вздохнула поглубже. Лоб сморщился от неприятных ощущений, я повернула голову, и… Глаза от ужаса стали как блюдца. Я увидела помешавший мне предмет, отшатнулась, облокачиваясь руками, и опять зацепилась за что-то, на сей раз твердое. Меня трясло, грудь сжало, глаза были на выкате. Я закрыла их и открыла снова. Жуткая картина не исчезла. Я подумала, что в пору зареветь, но сразу отогнала от себя эту мысль. Передо мной лежал труп мужчины с залитой кровью грудью. Такое чувство, что его потрошил какой-то мясник. Его грудная клетка была словно пробурена и часть внутренней плоти вытащена наружу, лицо – в жуткой гримасе боли, хуже чем на полотнах Караваджо. Глаза переместились ниже. Мои руки были в крови и тряслись как на тренажере. Рядом лежал лист бумаги, очень старый, с изображением женского лица. Волосы женщины были растрепаны, на голове – венок. На листе отчетливо проступил отпечаток руки, сделанный кровью.
Я еле стала, сотрясаясь всем телом, перешагнула через мертвое тело, и понеслась к ванной. Меня рвало какое-то время, потом я отвернула кран, и по белой эмали раковины побежала розовая струйка. Беспрерывно сотрясаясь, я вытерла руки, отмотав приличный кусок бумажного полотенца, и вышла из ванной. Самое страшное было ползать вокруг этого трупа, собирая в сумку свои вещи. Когда рука дотянулась до листа с изображением женщины, я снова чертыхнулась про себя. Спутать было невозможно. Если это – подлинник, то это был рисунок века!
Я попыталась аккуратно оттереть следы своих рук, но кровь уже застывала. На глаза навернулись слезы. Еще раз глянув на дверь и пару раз бесполезно потерев рисунок, чтобы удалить отпечатки, я не придумала ничего умнее, как запихнуть рисунок в свою сумку, благо та была большая.
В истерическом напряжении, я чуть не выскочила из номера, но вспомнив во время об отпечатках, принялась спешно их ликвидировать. Закончив, с бешено бьющимся сердцем, побежала к выходу, запихивая окровавленную ткань в сумку, и открывая зонт. Я пронеслась мимо стойки портье, даже не посмотрев, есть ли он там. Меня жутко трясло.
И в таком ужасном состоянии, я галопом прошла из одной части Венеции в другую, совсем не ту, где располагался мой отель. Я дошла до площади, села на ступеньки церкви и закрыла зонт. Дождь побежал по моему телу, а я смотрела вдаль как умалишенная, пытаясь прийти в себя. Через несколько минут, мне открылась дверь, и священник пригласил зайти внутрь. Я повиновалась, зашла в дом Господа, опустилась на скамейку и заревела.
