– Как голова?
– Какая именно? – уточнил я, разглядывая (с некоторой долей удивления) свои гениталии. «Это ж надо! В состоянии „нестояния“ я умудрился придти в „полную боевую готовность“! Во даёт поэтесса!».
Виагра хмыкнула.
– Верхняя. Что нижняя в полном порядке, я и без тебя знаю.
– Да уж, – я приподнялся и тоже потянулся за сигаретами.
Оксана щёлкнула зажигалкой.
– Спасибо…
– Выпить хочешь?
– Давай.
Она разлила водку, протянула мне стопку.
Выпили.
– Сколько сейчас времени? – сипло поинтересовался я, «закусывая» дымом.
Девушка взяла валяющийся на столе, рядом с бутылкой, смартфон, включила экран.
– Половина пятого.
– А где…. – я оглядел комнату, – …Михалыч?
– Наверное, шашлык доедает. И самогон допивает, – она пожала плечами.
– Какой самогон?!
– А ты, что, ничего не помнишь?
– Помню. Но плохо. До шашлыка мой мозг не дожил.
– Понятно, – она снова усмехнулась. – Короче, нас всех пригласили в ту компанию, что мясо жарила. Михалыч им пел, ты рассказывал анекдоты, а я просто – отсвечивала.
– И что дальше?
– А чего дальше? Михалыч штанов так и не снял, зато все другие разделись. Потом нас достали комары, и мы отправились к тебе.
– Голыми?! – ужаснулся я.
– Ну, почему голыми?! – Виагра пожала плечами. – Я ж говорю: комары нас достали! Пришлось одеться.
– И то добро, – вздохнул я, приподнялся и уставился на водку. – Мы, что, не всё на берегу выпили?
– Там бухла много было, – Юлия выдохнула дым и уселась в свою излюбленную позу – «по-турецки». – Вот я пузырь и притырила. Что б два раза не бегать.
– Понятно, – чувствуя себя совершенно не в своей тарелке (мысли разбегались, как тараканы из-под веника), я уже самостоятельно налил себе пятьдесят грамм, выпил. Затем подумал. То есть попытался подумать. Вернее – вспомнить.
– Мы это… ну… – тут мне пришлось ткнуть пальцем в валяющуюся, частично – на полу, частично – на стульях, одежду, – с самого начала… в смысле, сразу, как пришли, того… этого самого….
– Трахаться начали? – догадалась Виагра.
Я отвёл глаза.
– Угу.
– Не, – она помотала головой. – Ты сначала уснул. Спел песню и завалился.
– Какую ещё песню? – поразился я.
– Народную. «А я люблю женатого» называется.
– Хм! Вообще-то она не так называется.
– А как?
– Чёрт её знает! Как-то по-другому.
Прикурив новую сигарету от окурка, я подумал и добавил:
– Да и петь я не умею….
– Это точно, – согласилась поэтесса. – Не умеешь. Вопил, как кот, которому дверью яйца прищемили.
Я усмехнулся.
– А дальше?
– Говорю же – заснул. И захрапел дико.
– И что ты делала, пока я спал?
– Выпила ещё, включила телевизор, посмотрела твою порнуху с жёсткого диска (я покраснел. В который уж раз за сегодняшние сутки!) потом решила тебя раздеть. Возилась, возилась, ну и подумала – фиг ли?! зря, что ли силы тратила? Чего добру пропадать?!
Она хихикнула.
– А дальше уже дело техники, сам понимаешь….
– Понимаю, – я с умным видом кивнул, потёр ноющий висок и вновь потянулся за спиртным.
«М-да. Ни фига себе творческая молодеж у нас нынче пошла! Сама раздевает, сама возбуждает, сама начинает…. Интересно, сколько ей всё-таки лет? Двадцать два? Двадцать пять?».
Я повернулся к своей сексуальной партнёрше.
– Тебе сколько лет-то?
Виагра фыркнула.
– Мужлан! О подобных вещах даму не спрашивают.
– А всё-таки?
Она закатила глаза.
– Ну, через полгода восемнадцать стукнет. Совсем старой стану.
От неожиданности сигарета выпала у меня изо рта, попав… в общем туда, куда вы и подумали. Я зашипел от боли, и, рассыпая во все стороны искры, смахнул с себя окурок. Он упал на ковёр и продолжил тлеть уже там. Совершенно не понимая, за что хвататься, я выплеснул на него водку из бутылки, и та, разумеется, весело заплясала синими язычками пламени, мгновенно подобравшись к валяющимся на полу бумажкам, выпавшим, то ли у меня, то ли у Оксанки из кармана джинсов.
– Чёрт! – заорал я, попытался на огнь плюнуть, но вся слюна куда-то делась.
От пожара нас спасла Виагра, которая к тому времени уже валялась на кровати, зайдясь в приступе дикого хохота, тем не менее, видя, что дело пахнет керосином, вытащила из-за тумбочки недопитую колу и залила ей уже занявшиеся огнём бумажки.
Я счистил с низа живота остатки пепла и поднял полный ужаса взгляд.
На смятых простынях, прямо передо мной, оскалив зубы в весёлой улыбке, по-прежнему сидел… мой тюремный срок за совращение несовершеннолетней. За педофилию, мать её растак-разэдак!
«От пяти до семи? Или до пятнадцати? Ой, мама дорогая!».
– Врёшь! – выдохнул я.
– Тебе паспорт показать? – она провела рукой по моим травмированным причиндалам, после чего кивнула на бутылку, с помощью которой я чуть не устроил пожар. – Хорошая водяра! Сразу гореть начинает! А кто говорил, что палёная?
– Кто? – тупо поинтересовался я.
– Да ты и говорил! Неправильно, мол, действует!
Я подавленно вздохнул.
– Да уж! Точно – неправильно!
– Э, да ты чего? – Оксана подалась ко мне, обняла за укушенную шею. – Что случилось?
– Что случилось?!!! – взревел я, схватил бутылку и сделал прямо из горлышка чудовищный глоток. – И она ещё спрашивает!!! Ты почему не сказала, что тебе ещё восемнадцати не исполнилось?!!!
– А чего ты так распсиховался?!
– А потому-что я не педофил!
– Между прочим, – Виагра загасила свою сигарету в пепельнице, нахмурилась, – ты меня сейчас оскорбляешь! По-твоему я выгляжу гораздо старше своих лет?
– Нет, – я сбавил обороты, – выглядишь ты классно. Ты очень красивая, и всё такое. Но ты, чёрт… взрослая! По поведению, и вообще – по всему! У тебя даже стихи взрослой женщины!
– Спасибо, – она вновь расплылась в улыбке.
– И нечего тут лыбиться! – я схватил ещё одну сигарету, прикурил. – У тебя сколько до меня мужиков было?
Девушка опять захихикала.
– Ревнуешь?
– Во! – я покрутил пальцем у виска. – Ты, что, не въезжаешь?! Если про нашу… м-м… связь кто-нибудь узнает, меня ж посадят!
– Да кто узнает-то?! – она сердито тряхнула головой. – Вот если б мы с тобой порнуху снимали, что бы в интернет выложить, тогда – да, можно нарваться на неприятности. Да и то вряд ли…. Где написано, что мне семнадцать лет? – Виагра повернулась ко мне задницей, – ну, где? Тут? Или тут?
Ничего на это не ответив, я в несколько гигантских затяжек прикончив сигарету, снова хлебнул водки.
– А ты, что, и в порнографии снималась? – после продолжительной паузы буркнул я, уставившись на деревья за окном.
– Было дело, – Оксана усмехнулась. – Тебя это шокирует?
– За деньги, что ли?
– Ну, почему сразу за деньги?! – она сменила позу и улеглась поперёк кровати. – Просто, в одной компашке бухали, потом нам скучно стало, и кто-то предложил – а давайте на камеру потрахаемся? Ну, мы и согласились.
– Фак! – я яростно растрепал волосы, схватил валяющиеся на полу джинсы и, сердито сопя, принялся их натягивать.
– Ты куда-то собрался? – с невинным видом поинтересовалась Виагра. – В ментуру – явку с повинной писать?
– Типун тебе на язык!
– Два типуна, – она прищурилась. – А всё-таки, зачем тебе штаны-то?
– Мне к десяти часам на работу идти.
Девушка вновь задействовала свой смартфон, постучала пальцем по экрану.
– Время сейчас половина шестого. Даже меньше. Ещё разок успеем…
– Нет уж, спасибо! – процедил я, оглядывая комнату в разумении найти свои носки. Один обнаружился на включённом системном блоке компьютера, второй – возле двери.
– Да не переживай ты так! – Виагра провела босой ступнёй по моей спине. – Я никому не скажу.
– А Михалыч?
– Чего – Михалыч?
– Думаешь, он не понял куда мы с тобой пошли?! Да тут и ребёнок бы догадался!
Оксана вздохнула.
– Михалыч был уже пьяным в жопу! И вообще… – она нахально раскинула руки в стороны и раздвинула ноги, – не пойман – не вор! Иди ко мне….
– Послушай, – стараясь выглядеть как можно серьёзнее, сказал я. – Давай ты тоже сейчас оденешься, и мы забудем эту ночь, как дурной сон!
