– Мне нужна помощь, Денис.
– Ладно. Давай переключимся на твоё желание жить. Расскажи мне об этом желании.
– Сегодня я проснулся и понял, что хочу жить дальше. Но как жить без Лизы?
– Ответ в самом вопросе. Дальше надо жить без Лизы.
– Как?! Мне невыносимо больно. Я бухал. Боялся приходить в себя. Надеялся, что боль утихнет сама собой. Но каждый раз, когда я трезвел – боль хватала меня за глотку с новой силой. И я снова напивался, лишь бы не помнить.
– Первое время будет больно. И я не про «время лечит» хотя и про это тоже. Вспомни ту боль, что сопровождает тебя во время пробуждения после пьянки. Тебе больно открывать глаза, но это не значит, что ты продержишь их закрытыми до конца жизни. Ты их откроешь. Потому что хочешь видеть, несмотря на боль. Тебе понятна моя аналогия?
– Весьма буквально, – болезненно хихикаю я. Денису не смешно. Он напряжённо смотрит на меня и повторяет вопрос:
– Тебе понятна моя аналогия?
– Понятна, – говорю я. Мне немного стыдно. – Я не понимаю, как жить дальше.
– На данном этапе достаточно того, что ты просто этого хочешь. Ты пришел в себя. И ты здесь. Ты вытащил себя из цикла.
– Что ты имеешь в виду? Я найду новую женщину и буду с ней счастлив? Да кому я нужен такой?! Лизе. Был. Теперь никому. Посмотри на меня!
– Заткнись! Заткнись! Заткнись!– вспыхивает Денис и вскакивает на ноги. – Всё, сеанс закончен. Я умываю руки.
Я удивленно смотрю на Дениса.
– Чего уставился?! – нервно произносит Денис, хватает мою куртку с вешалки и швыряет в меня. – Я снимаю с себя полномочия твоего психотерапевта. У меня нет сил слушать эту чушь!
Я недоуменно моргаю. Денис берёт своё пальто с вешалки и быстро его надевает.
– Хрен ли ты расселся?! Вставай, давай! Надо выпить.
Я достаю смартфон из кармана и пытаюсь открыть приложение банка.
– Что ты делаешь? – спрашивает Денис.
– Я хочу за сеанс перевод сделать.
– В жопу себе перевод сделай, – говорит Денис и вырывает телефон у меня из рук. – Подъём! Мы идём в бар. С детства тебя знаю – если ты начал себя жалеть, есть только один способ это остановить.
Я сижу и не понимаю. Действительно, Денис – мой друг детства. Как друг он выходил из себя множество раз. Но как психотерапевт – впервые.
– А ты не думал, что быть психотерапевтом – это не твоё? – спрашиваю я, надевая куртку.
– Быть твоим психотерапевтом – это не моё. Но ты попросил помощи, и я согласился. Это была плохая идея, – говорит он и открывает двери кабинет. – Какого хрена ты мне ничего не сказал?!
– Сейчас говорю.
– Отлично! Сколько бутылок спустя?
– Мне нужно было разобраться.
– Ну и как – разобрался?
– Нет.
Мы идём по коридору к выходу. На ресепшене всё та же симпатичная девушка. Все также…
БЕСИТ!
– Оля, я на сегодня всё. Спасибо, – говорит Денис Оле и выходит на улицу.
– Хорошо, – говорит Оля. Оля. Оля. Смакую. – До свидания.
– Хорошего дня, – говорю я сдавленно, словно мне что-то мешает. Беру куртку из шкафа и следую за Денисом.
Снаружи валит снег. Денис сразу же закуривает.
– Ты пришел ко мне как к терапевту. Спасибо за доверие! Но не пришел как к другу, когда тебе действительно нужна была помощь, – выдыхая дым, говорит он сквозь кашель. – Ну и дрянь! Ношу с собой пачку самых отвратных. Напоминаю себе вкус, когда тянет покурить на нервной почве. Держи.
Денис протягивает мне сигарету. Впускаю гадость в лёгкие. Зачем? Рудиментарная привычка безмозглой юности. Но сейчас я курю. Кашляю. Медленно умираю в красивой позе.
– Дэн, вот мне сейчас вообще не хочется выслушивать подобное, – говорю я, выдыхая мутный грязный дым. С сигаретой в зубах натягиваю на себя куртку через голову. Чудом мне удаётся это сделать. Чёртова молния!
– Ладно, пошли пить, – говорит Денис, и мы выдвигаемся в ближайший бар.
– Вообще мне хотелось бы бросить пить, – говорю я.
– И ты бросишь. Но не сейчас. Я тебя давно знаю. Сейчас в тебе будут вызревать умозаключения и неоднозначные вывод. Потом ты все соберёшь в кучу и напишешь очередной рассказ о том, как именно ты оказался по уши в таком дерьме. И все это под аккомпанемент оборотистых напитков, разумеется. В лучших традициях писателей старой школы, – говорит Дэн, обходя кучки снега на тротуаре. – Всегда бесила твоя почти театральная страсть к драме. Но ты напишешь о том, как ты выбрался из этой задницы, и по итогу – это будет охренный рассказ. Я тебе помогу.
– Отлично. Тогда надо выпить. Все-таки быть другом у тебя получается гораздо лучше, чем терапевтом.
– Заткнись. Вернёмся к твоему желанию жить. Рассказывай.
Мы выходим на Невский проспект и уверено лавируем в людском потоке.
– Да нечего рассказывать, – говорю я и выбрасываю окурок в ближайшую урну. Въедливая табачная вонь на пальцах и как будто бы в самих ноздрях. – Просто хочу, чтобы было как раньше.
– Тоха, как раньше уже никогда не будет. Ты это понимаешь?
Я молчу.
– Ни хрена ты не понимаешь.
– Молодые люди, добрый вечер! Заходите к нам отдохнуть! Самые красивые девочки в городе! Не пожалеете! – бойко зазывает нас молодой парень.
– Нет, – говорю ему грубо. Грубее, чем стоило бы.
Мы идём дальше.
Мы почти пришли, но Денис чуть отстаёт. Я чувствую, как он сверлит мой затылок взглядом.
– Что? – спрашиваю.
– Что тебя триггернуло на агрессию сейчас?
– Не понял.
– Ты наорал на пацана. Он просто выполняет свою работу. Или дело не в пацане?
– Давай выпьем, а потом ты будешь до меня ковырять, – говорю я и тяну за бронзовую ладонь, которая на двери этого бара заместо ручки.
– Интересно, – говорит Дэн.
Заходим внутрь.
Бар небольшой. Барная стойка буквой «П» в центре которой суетятся бармены. У стен высокие столики, больше похожие на длинные полки. Повсюду без определённого порядка расставлены барные стулья. Напротив стойки огромное окно с сидушкой вместо подоконника и единственный нормальный стол. Туда и падаем. Повезло. Обычно тут битком народу, как креветок в трале в самый разгар сезона.
– Как обычно? – спрашивает Дэн.
– Разумеется.
Дэн заказывает набор фирменных настоек.
– Пьём за мой счёт, – опережает Дэн моё предложение угостить его. – Бабки тебе ещё пригодятся. Тебе предстоит перекопать ещё много дерьма. Она уже подала на развод?
– Да. На следующий день.
– Понятно. Всё заранее подготовлено.
– Настойки готовы, – кричит бармен, и Дэн в два шага доставляет охапку настоек на наш стол.
– Будем!
– Будем!
Я залпом выпиваю. Арахисовая. Ласковая, как голос матери. Сытная, как подзатыльник отца. Алкоголь укутался во вкус арахиса, как транс в перья, но мой пропитый организм без всякого подвоха чувствует высокий градус.
– Я скучал, – говорит мне Дэн.
– Я тоже.
– Жизнь взрослого мужчины. Семья, работа.
– Всё ещё называешь ту хрень, которой ты занимаешься, работой? – подначиваю я Дэна, по старой доброй традиции.
– Я помогаю людям.
– Ты помогаешь худеть их кошелькам. Психотерапевт?! Ты?! Сколько носов ты сломал? Сколько зубов и потерял, и выбил? Лично мне выбил два!
– Это были молочные. И не забывай – ты первый разбил мне нос.
– Ты издевался надо мной, маленький говнюк. Но после драки перестал. Нам было по восемь? Девять? Но ты рос и продолжал ломать лица.
– У меня были проблемы с агрессией. И мне помогли с ними справиться. Теперь и я помогаю людям справиться с их проблемами. Так что закройся.
– Узрите! Воистину! Путь искупления! – дурачусь я.
Дэн смеётся. Он действительно очень изменился с возрастом. Хулиган и задира прошёл свой путь и стал хорошим человеком. И хорошим специалистом, но этого ему никогда не скажу. Однако время от времени я вижу былой огонь в его глазах. Как сегодня, например. И я видел, как он его укротил.
– Ладно, – говорит Дэн, посмеиваясь. – Мне есть чем ответить. Но сначала выпьем.
В маленьком стеклянном сосуде плещется адская жидкость. Я опрокидываю стопку так же легко, как эта стопка опрокинет любую чрезмерно уверенную в своих силах малолетку. Малина–Чили, как конфетка с напалмом вместо начинки. Сладкая поступь дьявола в длиннющем плаще из пламенеющей боли, если бы дьявол был моделью, а твой рот –подиумом.
– Моя очередь, – говорит Дэн. По его покрасневшему лицу течёт скупая слезинка удовольствия. – Ты всегда был нытиком, сколько я тебя знаю. Книжный червь и умник. Тебе бы сидеть в душных аудиториях и преподавать литературу. Но нет! Ты решил в моря уйти! Начитался своих Лондонов с Хэмингуэями. Ну и что теперь? Ты такой же нытик, но ещё более оторванный от реальной жизни. Мир хочу посмотреть, говорил. Ну и как?
– Мир прекрасен.
– Дай угадаю! Но тебе в нем нет места?
– Типа того, – говорю я смеясь.
– Ладно, что думаешь делать?
– Для начала бросить пить.
– Неплохо! За это надо выпить!
И мы пьём. Манго–Банан. На моем языке шествует тропический карнавал, а в голове поют попугаи. Да, в моей попугаи поют. Слегка даже приторная фруктовая мешанина скручивает мой возраст, как автобарыга пробег у уставшей иномарки. И вот мне снова пять лет, и всё невыносимо сладко и вкусно. Но крепкий градус возвращает меня обратно в реальный возраст, где мне всё невыносимо обыденно.
– У Лизы другой?
– Нет.
– Уверен?
– Да. Признаться, мне бы хотелось, чтоб у неё был другой. Мне бы так проще было понять.
– Тебе проще было бы разозлиться.
– Да, наверно.
– А сейчас ты злишься на Лизу?
– За что? Ей также плохо, как и мне.
– Это не значит, что тебе не стоит злиться.
– Во мне нет зла на неё, Дэн. Просто тотальное непонимание. И горечь.
