Рианн Анж "Ноктюрн"

Ноктюрн
Рианн Анж

Однажды вечером в лучший отель города заселяются мужчина и женщина невероятной красоты. Внешне у них всё благополучно, и никто даже не подозревает, что под покровом ночи, в номере для новобрачных под названием «Ноктюрн», мужчина постепенно исцеляет девушку от её тяжёлой травмы, дарит ей свою любовь – и иногда кровь.

Рианн Анж

Ноктюрн

Глава 1

От одного только фойе отеля «Pot aux roses» захватывало дух – подобное чувство испытываешь в католическом храме. Может, виной тому было то, что любой звук здесь разносился эхом; или же на такие мысли наводила галерея из фотографий знаменитых постояльцев, напоминавшая иконы мучеников и святых. Да и само название вроде бы значило «убежище». Но помимо прочего с языка так и рвались слова «вампирский шик»: в оформлении преобладали графитовый и черный цвета, изредка перемежаясь винно-красным и золотым, а черный мрамор с бледными прожилками местами перетекал с пола на стены.

Не слишком гостеприимно, но ведь это лучший отель в городе.

Ощутив ее волнение, он приобнял ее за плечи.

– Ты дрожишь. Еще знобит?

Она слегка повела плечами и успокоительно улыбнулась.

– Еще не совсем отошла, наверное.

Он крепче прижал ее к себе и поцеловал в висок. Для этого ему пришлось нагнуться, так как ее макушка не доходила ему даже до подбородка. Они неспешно направились к стойке регистрации, умиротворяюще и вместе с тем зловеще поблескивающей холодным глянцем. Их шаги почти заглушали игравшую будто в отдалении классическую музыку, кажется, что-то из Баха. Знаменитые постояльцы взирали на новоприбывших из своих золоченых рамок с застывшей во времени безличной доброжелательностью.

– Добро пожаловать в отель «Pot aux roses»! – поприветствовала высокая холеная брюнетка в черном облегающем платье, эффектно подчеркивающем ее алебастровую кожу. – Меня зовут Рене, чем я могу вам помочь?

– У нас забронирован номер.

– Ваши имена, пожалуйста.

– Гаррет Виндекс и Габриэль Морган.

Его рука обвилась вокруг ее талии. Габриэль зарделась, но на губах расцвела счастливая улыбка. Она жаждала его прикосновений последние полгода, но уже не надеялась когда-нибудь их почувствовать. Сквозь дымку сладостно-горьких воспоминаний Габриэль расслышала извиняющийся тон:

– …накладка, вероятно, сбой в системе.

Гаррет с неудовольствием убрал руку с ее талии, чтобы предъявить Рене распечатку брони. Габриэль украдкой взглянула на его орлиный профиль. Ответом ей было легкое пожатие руки. Рене сверилась с распечаткой, потом с экраном монитора и мелко покачала головой.

– Сожалею, но по нашим данным в этот номер два дня назад уже въехали постояльцы. Сбой в системе, – повторила она и улыбнулась дежурной сочувствующей улыбкой. – Нам очень жаль, что так вышло… Но мы можем предложить вам взамен наш лучший номер – люкс для новобрачных, «Ноктюрн».

Гаррет и Габриэль быстро переглянулись.

– Строго говоря, мы не женаты… – начала было Габриэль, но настойчивое поглаживание по талии ее остановило.

– Других свободных номеров на данный момент у нас нет, – пояснила Рене, – а на «Ноктюрн» претендентов обычно немного.

– Отчего же? – с легким смешком поинтересовался Гаррет.

– У нас здесь в основном деловой контингент, мистер Виндекс, – с той же дежурной улыбкой сказала Рене. – В нем нет ничего сверхъестественного, не подумайте. Вы можете сейчас подняться взглянуть на него, и в случае если вас все устроит, я вас зарегистрирую.

– «Ноктюрн», – повторил Гаррет и при взгляде на Габриэль в его глазах мелькнул бесовский огонек. Он снова посмотрел на Рене. – Регистрируйте сразу. На десять дней.

Не задавая лишних вопросов Рене отправила сообщение паре свободных горничных, чтобы подготовили номер, и застучала по клавиатуре. Краем глаза она заметила тревожный взгляд Габриэль Морган, на который ее «не-муж» ответил улыбкой и ласковым бормотанием, понятным только влюбленным. Рядом с ним, таким высоким и широкоплечим, она выглядела студенткой-первокурсницей, причем весьма изнуренной, с пурпурными от хронического недосыпания веками. Во время их разговора глаза Габриэль пронзали Рене своей необычайной синью. Не иначе линзы, но смотрятся весьма эффектно на фоне молочно-белой кожи, настолько тонкой, что сквозь нее видны отдельные прожилки вен и сосудов. Платинового цвета локоны обрамляли ее лицо, остальная же масса была собрана изящной серебряной заколкой-крабиком – Рене почему-то сразу подумала, что это должен быть подарок «не-мужа».

– Подставьте вашу подпись вот здесь.

Гаррет Виндекс оторвался от воркования с «не-женой» и черкнул размашистую подпись. Затем оплатил внушительный счет за десятидневное пребывание в лучшем номере-люксе лучшего отеля в городе без всякого видимого бахвальства, чем окончательно покорил Рене. Она подозвала коридорного, на бейдже которого значилось имя «Сэм», вручила ему ключ-карту и одарила «не-молодоженов» все той же дежурной, но кисловатой улыбкой.

– Если вам что-то потребуется, вы можете позвонить сюда из номера. Спасибо, что выбрали отель «Pot aux roses», и за ваше понимание. Приятного отдыха!

Габриэль Морган ответила ей очаровательной, чуть смущенной улыбкой. И хоть она говорила немного, но Рене все же отметила ее вкрадчивый, чуть бархатный тембр, необычно контрастировавший с хрупкой, слегка эфирной внешностью. Но, как ни странно, идеально сочетавшийся с таким же бархатным, чуть рокочущим тембром мистера Виндекса.

Стоило им отойти от стойки регистрации, как Гаррет тут же нежно прижал к себе Габриэль. Его длинные пальцы пробежали от ее талии к бедру, и она с тихим смехом вернула его руку наверх. Рене проводила взглядом эффектную пару, пока та вместе с коридорным Сэмом не скрылась за поворотом, чтобы подняться в номер, где им предстояло провести десять упоительных дней, и невольно вздохнула.

Тут любая бы позавидовала.

– Устала? – Гаррет всмотрелся в ее лицо. – Перелет был долгий.

– Думаю, это еще после вчерашней инъекции, – смущенно улыбнулась Габриэль, смахивая багровые слезы, выступившие от очередного зевка. Она бросила взгляд на спину Сэма. Казалось, подъем в лифте длится уже минут десять.

– Приляг, когда распакуемся, если хочешь, – ласково сказал он, отодвигая пепельный локон, чтобы видеть ее лицо. Горячие кончики пальцев скользнули по ее щеке, и она прикрыла глаза. – …Хотя предоставь распаковку мне. У тебя правда усталый вид.

– Посмотрим, – Габриэль снова стрельнула глазами на Сэма и на ключ-карту в его руке и понизила голос до предела. – Ты точно уверен насчет этого номера?

Гаррет с улыбкой кивнул и в этот момент лифт наконец-то деликатно звякнул на двадцать шестом этаже и с легким шуршанием открылся в пугающе узкий коридор, где практически друг напротив друга располагались две двери. Сэм подхватил их сумки и направился к правой.

– На этом этаже всего два номера? – тихо поинтересовалась Габриэль, на которую слегка давили стены.

– Да, мадам, – отозвался Сэм.

Он открыл дверь, включил свет и посторонился. На мгновение Габриэль невольно зажмурилась и прижала руку к груди, где трепыхалось сердце. Гаррет со смешком ввел ее внутрь.

– Боже! – вырвалось у нее.

«Ноктюрн» было бы уместнее назвать полноценной квартирой-студией, просторной и буквально дышащей тем же «вампирским шиком». Габриэль на слегка ватных ногах спустилась по ступенькам в углубление посередине комнаты, где располагались диван и пара кресел в классическом стиле с темной гладкой обивкой и позолоченными украшениями.

– Осторожнее, мадам, – улыбнулся Сэм и нажал какую-то кнопку на настенной панели у входа, – вы стоите на плазме.

На долю секунды Габриэль опешила, и когда пол под ее ногами пришел в движение, отскочила прямо в руки Гаррета. Там, где она только что стояла, медленно поднималась, словно крышка ноутбука, огромная плазменная панель.

По левую руку от двери располагались встроенные шкафы, таких высоких Габриэль никогда в жизни не видела. Сэм прошел в ту сторону и открыл один из шкафов поменьше, и она с удивлением увидела, что это вовсе не шкаф, а замаскированный мини-бар. На следующем за ним небольшом столе с поверхностью из уже привычного черного мрамора поблескивала кофемашина, ей вторил лаконичный кофейный сервиз. Вид кофемашины растрогал Габриэль почти до слез: она успела отвыкнуть от подобной роскоши.

Вся правая стена по сути являла собой окно в пол, оснащенное, как объяснил Сэм, рулонными шторами блэкаут, для которых была отдельная кнопка на все той же настенной панели. С нее же управлялась и система охлаждения.

– Шикарный вид, – заметил Гаррет, всматриваясь в ночную жизнь города. Он слегка нахмурился. За то время что они провели у стойки регистрации, здание отеля, казалось, окутал туман, так что свет фар проезжающих невдалеке машин воспринимался блуждающими огоньками. Ближайшие высотки и вовсе скрылись за плотной серой пеленой.

Будто отель «Pot aux roses» стоял в укромном месте где-то на самом краю земли.

– Некоторые постояльцы предпочитают вид во внутренний двор, в наш сад, – нарушил его размышления Сэм. – Несмотря на хорошую звукоизоляцию и шторы, простое знание того, что за окном происходит движение, нервирует их.

– Мы привыкли к движению, думаю, без него мы будем ощущать себя как в вакууме, – улыбнулся Гаррет.

Габриэль слушала вполуха. Ее вниманием полностью завладела самая огромная кровать, какую она когда-либо видела в жизни. Скрытая под куполообразным балдахином графитового цвета, она явно была вдвое больше стандартной двуспальной кровати. Как завороженная, Габриэль коснулась плотной непрозрачной ткани и медленно отодвинула, будто опасалась застукать за ней обнаженную пару. У нее вырвался восторженный вздох. Цвет внутренней поверхности балдахина и простыней пьянил взгляд винной терпкостью, шелковый блеск будто приглашал поскорее раздеться, ощутить разгоряченной кожей прохладную гладкую поверхность…

– Ух ты, – раздался голос у самого ее уха, казалось, тоже опьяненный увиденным.

Габриэль почувствовала его горячую ладонь на животе и прерывисто вздохнула. До нее будто сквозь вату долетели слова Сэма, который вроде бы показал, где можно связаться со стойкой регистрации в случае необходимости.

– …багаж вот здесь, у шкафов. К сожалению, в такой час мы не можем предложить вам столик в нашем ресторане. Возможно, вы желаете заказать ужин в номер?

Габриэль хотела было согласиться, но Гаррет вежливо отказался и поблагодарил Сэма за помощь: как словесно, так и материально. Сэм с почтительной улыбкой пожелал им хорошего отдыха. Как только за ним затворилась дверь, Гаррет с хитрой улыбкой медленно подошел к Габриэль и, резко подхватив, закружил ее так, что она, коротко взвизгнув, вцепилась в него как утопающий в спасательный круг.

– Ну как, тебе здесь нравится? – спросил он, поставив ее на ноги и не отпуская от себя.

Габриэль подняла на него сверкающие глаза, ее руки блуждали по его груди.

– Ты шутишь, здесь великолепно! – Тут ее лицо омрачилось. – Но ты точно уверен, что нам не стоит подыскать что-то… поскромнее?

– Я ведь изначально и выбрал «что-то поскромнее», но воля случая – или, точнее сказать, местного искусственного интеллекта – определила нас сюда. И я не вижу в этом ничего плохого.

Габриэль продолжала хмуриться, слегка рассеянно разглядывая обстановку номера. Гаррет прижался губами к ее виску и прошептал:

– Тебе не кажется, что после всего, что мы пережили, мы заслужили немного роскоши?

В одно мгновение у нее перед внутренним взором пронеслось все произошедшее за этот и – смутным кошмаром – предыдущий год, и ее резко бросило в дрожь. Габриэль зажмурилась, мелко замотала головой, и Гаррет поспешил прижать ее к груди.

– Я позабочусь о том, чтобы ты как следует отдохнула, – прошептал он, поглаживая ее волосы, – и стерла из памяти все кошмарные воспоминания.

Пока Гаррет, как и обещал, взялся разбирать их багаж, Габриэль отправилась исследовать ванную. Она открыла матовую дверь с позолоченной ручкой и ей хватило одного беглого взгляда, чтобы прослезиться. Гаррет всполошился, услышав ее всхлипы, и бросился к ней.

– Что, в чем дело?

Габриэль снова всхлипнула, у нее вырвался истерический смешок.

– Здесь есть ванна. Ванна, а не чертов душ, в который нужно отстоять очередь, но когда эта очередь подходит, ты уже не рад, что туда попал!

Гаррет рассмеялся и растер ей плечи – ему показалось, что она дрожит.

– Тогда, думаю, мне нужно позволить тебе насладиться горячей ванной, – его губы почти касались ее уха, – прежде чем мы насладимся друг другом.

На этот раз Габриэль действительно вздрогнула, но отнюдь не от холода. Гаррет прижался долгим поцелуем к ее шее, и ее прерывистый вздох вызвал в нем томную волну.

Когда он закрыл дверь, Габриэль стянула с себя черное платье подобное тому, которое было на Рене – лаконичное и облегающее, – оставшись в черных плотных колготках и черном же спортивном топе, который ненавидела, но даже не думала о том, чтобы заменить. Она присела на бортик ванны, чтобы в деталях рассмотреть интерьер ванной комнаты. Здесь витал тонкий аромат цветов, чистого белья и чего-то пряного. Габриэль почему-то подумалось о растертых в пальцах табачных листьях. В оформлении преобладали золото и черный мрамор. Им была облицована ванна у стены с позолоченным краном прямо в стене. Ее широкие бортики вполне позволяли, как со смущенной улыбкой представила Габриэль, расставить свечи и поставить пару бокалов вина. Здесь все же был душ, в ногах ванны, но он явно был далек от того, к которому привыкли они с Гарретом. Там вполне могло разместиться человек пять. У противоположной стены белел подвесной унитаз, над которым висела нейтральная картина с какой-то абстракцией в золоченой рамке. По всему периметру, не считая стены, занятой ванной и душевой, и блоком с унитазом, тянулась монолитная мраморная столешница, уставленная разными мелочами: золочеными подносами с флаконами, стопками благоухающих чистотой полотенец, небольшими растениями и вазами с букетами белых и красных цветов. Габриэль подумала было, что они искусственные, но подойдя ближе с удивлением поняла, что цветы настоящие.

Она поймала свое отражение в огромном, от столешницы до потолка зеркале, которое располагалось у стены напротив двери. Ей показалось, что она выглядит еще бледнее, чем обычно. Габриэль подошла к зеркалу и, опершись обеими руками о столешницу с двумя белоснежными раковинами, критически изучила отразившееся в нем лицо. Как и Рене, она отметила багрово-пурпурные веки, из-за чего глаза, и без того довольно глубоко посаженные, казались утопленными в глазницы. Но в остальном они выглядели здоровыми и – что самое главное – сытыми, о чем свидетельствовал чистый синий цвет радужки. Габриэль помыла руки, ополоснула лицо прохладной водой и бегло осмотрела столешницу в поисках зубной пасты, но вместо нее случайно наткнулась на еще одно зеркало, круглое, на позолоченной ножке, и невольно рассмеялась, обнажив клыки – совсем небольшие, что опять же говорило о сытости, белоснежные на фоне бледно-багровых, будто зацелованных губ.

Габриэль распустила волосы, и они, обдав ее ароматом духов, рассыпались по плечам, укрыли спину плотным серебряным покрывалом до самой поясницы. Критическому осмотру подверглось и тело, ненавидимое ею, казалось, целую вечность. Стройное, даже хрупкое телосложение не добавляло ей зрелости – скорее отнимало лет пять. Габриэль коснулась пальцами кулона на прозрачной цепочке, подарка Гаррета, который она носила не снимая. Красный камень подчеркивал цвет ее глаз – до недавнего времени, когда кровь Гаррета не окрасила их в синий. Габриэль провела ладонью по небольшой груди, ощутив под подушечками пальцев остроту сосков, и мечтательно улыбнулась от воспоминания о том, как совсем недавно Гаррет целовал их. Спустилась ниже, к животу. Воспоминание сменилось со сладостного на омерзительное, и Габриэль, резко отдернув руку и отведя глаза от отражения, переключилась на изучение флаконов.

Она поняла, почему не смогла с первого раза найти зубную пасту – она оказалась в одном из черных флаконов с помпой и этикеткой с соответствующей надписью. Флаконы были совершенно одинаковыми, отличаясь разве что надписями на этикетках и наличием помп либо обычных крышечек. Теперь Габриэль сосредоточенно искала среди них пену для ванн, стараясь отогнать дурные воспоминания. Она смутно надеялась, что пена будет пахнуть также, как и мыло – чем-то пряно-ягодным. Ее надежды оправдались.

Пока Габриэль включала воду, чтобы наконец набрать ванну, ей послышалось, как у Гаррета зазвонил мобильный. С ребяческим азартом она влила в воду с десяток колпачков пены, которая тут же начала угрожающе расти. Предвкушая по меньшей мере получасовое блаженство в ароматных пузырьках, Габриэль накинула висевший тут же белый шелковый халат, подхватила с пола платье и вышла из ванной за их с Гарретом дорожной косметичкой. Он действительно разговаривал по телефону, глядя в окно на туманный город, по обрывкам фраз она предположила, что со своим отцом.

Услышав шорох, Гаррет обернулся и при виде Габриэль улыбнулся. Лишенный страха высоты, он прислонился спиной к стеклу, чтобы иметь возможность созерцать ее стройные, обтянутые колготками ноги.

– …Даже не знаю. Я спрошу у нее.

Догадавшись, что речь о ней, Габриэль обернулась к Гаррету. Не переставая улыбаться, он одними губами произнес: «Потом». Она наконец нашла косметичку в одной из сумок и, помахав ею в воздухе, на тот же манер сказала: «Пойду разложу». Гаррет кивнул и любовно проводил ее взглядом, пока она не скрылась в ванной.

Пенный айсберг испугал ее, но испуг быстро сменился радостным и отчасти смущенным смехом. Пока она раскладывала по местам щетки, расчески, его бритву и свою немногочисленную косметику, Габриэль мурлыкала под нос одну из любимых баллад. В последние несколько дней она пела все чаще, будто исполняла саундтрек к своему почти безбрежному счастью. Последним что Габриэль вытащила из косметички был минималистичный флакон духов, в которые она влюбилась с первого вдоха почти год назад, и на которые просадила почти всю первую зарплату. Их горько-сладкий, вишневый аромат будто олицетворял собой тот идеал женщины, которой она до того момента даже не надеялась стать.

Женщины, которая не встречает каждый новый день с надеждой на лучшее – это лучшее уже принадлежит ей.

Женщины, которая каждое утро с наслаждением смотрит на отражение своего обнаженного тела – оно не напоминает ей о том, что она хотела бы забыть настолько, что продала бы ради этого душу.

Женщины, которая любима. Собой и своим мужчиной.