– Чувствуйте себя как дома, мистер Арнольд. Если захотите выйти наружу, не отказывайте себе в этом удовольствии. Только не заблудитесь, – предупредила миссис Беннет. – Здесь легко потеряться, хотя с виду все понятно. Главное, выбрать правильное направление.
– В запасе у меня осталось только одно.
– Проверим его вместе, но уже завтра.
– Буду ждать с нетерпением. А сегодня, пожалуй, свалюсь без задних ног.
Она попрощалась и отвернулась к заливу, поправив на плечах полупрозрачную шаль.
Я последовал за дворецким.
Глава 6
Мы дошли до просторного мраморного холла и стали подниматься наверх. Вдоль закругленной винтовой лестницы висели массивные портреты, а между ними с идеально выверенными интервалами крепились светильники с заостренными шишкообразными лампочками. Наиболее свежие портреты, судя по виду, начинались снизу и по мере восхождения по твердым каменным ступенькам, каждая вторая из которых имела мозаичные рисунки в виде звезд, сменялись более старыми. Вдоль ступеней следующего пролета, ведущего на третий этаж, еще несколько образов терялись в темноте. Я ощутил на себе их пристальные взгляды, следившие, казалось, за моими передвижениями. Это были уже не старые, а старинные полотна.
– Кто все эти люди? – поинтересовался я у дворецкого, когда мы достигли второго этажа.
– Несколько исторических персонажей. – Он провел рукой по воздуху напротив полотен. – Вы не встретите здесь семейных картин. Мистер Беннетт этого не любил… – Дворецкий замолк, подняв глаза кверху с таким видом, как будто испугался, что эту его реплику услышат посторонние.
Хм, почему именно исторические персонажи?..
И действительно, взглянув повнимательнее на один из портретов, я узнал знаменитого герцога Бекингема[2 - Герцог Бекингем – дворянский титул в Англии, впервые зародившийся в XV веке. В настоящее время титул не существует. В данном случае имеется в виду портрет Джорджа Вильерса, государственного деятеля, фаворита и первого министра королей Якова I и Карла I Стюартов.]. Забавно. Впрочем, лично для меня знаменит он был лишь по роману Дюма[3 - Александр Дюма – французский писатель XIX века, автор своих самых известных книг – «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо».]. Конечно, я знал общую информацию об этой неоднозначной фигуре в истории Англии, но к своему писательскому стыду не особо тщательно наводил о нем справки. Запомнил только, что это был авантюрист редкой харизмы и пылкой страсти. И эту информацию я, кажется, также почерпнул из «Мушкетеров».
– Нам сюда, – произнес Майлз, жестом показывая следовать налево.
Мы прошли несколько футов по коридору и очутились у одной из двух дверей, расположенных друг напротив друга. В противоположной части этажа были еще две – ровно такие же.
– А что там? – спросил я, посмотрев в их сторону.
– Там живут прислуги, – ответил Майлз и отпер мою комнату. Повернув голову, он показал на дверь напротив и добавил: – А здесь живу я.
Ну и соседа боженька мне послал.
– Значит, Бетти и Фиона тоже спят на этом этаже? – поинтересовался я, думая, конечно, больше о Бетти и ее умении соблазнительно вертеть попой.
– Совершенно верно, – в голосе дворецкого прозвучало подобие ревности, но хозяйской, а не романтической.
Кажется, ему не нравится мое бесконечное любопытство, а необходимость отвечать на часто возникающие вопросы раздражает беднягу.
Майлз старался не показывать свое недовольство слишком явно.
– А где живет Филл?
– Водитель спит в домике с правого торца особняка, в гараже. Там у него есть все необходимые удобства. Если понадобится, его можно быстро найти там или по телефону – у себя дома в Амабее.
– Да, я видел тот домик, когда мы прогуливались с миссис Вайолетт. Всего лишь один гараж с жилой надстройкой…
– Мистер Беннет всю жизнь имел только одну машину. Он предпочитал использовать вещи рационально. Любил надежность и постоянство.
– Закалка долгих лет безденежья и лишений?
– Полагаю, так. Точные причины мне неизвестны.
– Что ж, его темно-зеленый ягуар – просто чудо.
Не успел я подумать о том, что меня поселили на этаже вместе со слугами, как дворецкий, словно прочитав мои мысли, произнес:
– Наверху спит хозяйка. Там располагаются всего четыре комнаты. Помимо ее спальни и спальни покойного мужа есть кабинет и детская. Внутри этот особняк не такой большой, каким видится снаружи.
Выходит, при жизни они спали отдельно? По крайней мере, в последние годы?..
– Тот случай… с ее мужем и сыном… – Я бесцеремонно затронул трагическое прошлое семьи Беннет.
Дворецкий смотрел на меня несколько секунд подозрительно молча, ничего не ответил и вошел в комнату первым, пригласив меня за собой.
Это была просторная гостевая со всеми удобствами. Я подошел к большому окну, которое выходило на центральный двор с фонтаном и живописную бухту, переливающуюся радующими глаза красками: синяя вода, очаровательный пирс, чистое небо, небольшой парк, раскинувшийся вдоль берега, проходящие вдали парусники и катера… Пейзаж был восхитительный. Правда, родовой склеп с левой стороны дома тоже попадал в кадр этого дивного обзора, но остальная придомовая часть, состоящая из клумб с фиалками, сглаживала восприятие могильного вкрапления.
Слева от окна стояла широкая кровать из красного дерева, окруженная светлыми балдахинами, словно помпезное ложе в королевских покоях. Еще левее от кровати у стены располагался старинный письменный столик со всеми необходимыми для творчества принадлежностями. Больше всех мне понравилась чернильница с выгравированным на ней изображением дракона и большое пожелтевшее гусиное перо с черным пятном на кончике. Чуть дальше от столика и ближе к двери стоял высокий шифоньер в цвет кровати с двумя дверцами и ящичками, чьи металлические ручки бросались в глаза узорами в виде оплетающих их змей. Правее от окна красовалось черное пианино и продолговатая банкетка. На вид инструменту можно было дать лет сто, не меньше, как и самой банкетке, при этом оба выглядели ухоженными, излучали сценичность и пахли стариной. В трех футах от них высился древний шкаф с книжными полками примерно той же эпохи, с расставленными внутри аккуратно по размеру книгами.
Я приблизился и достал сборник рассказов По[4 - Эдгар Аллан По – американский писатель XIX века, поэт, эссеист, представитель американского романтизма и создатель формы классического детектива и жанра психологической прозы.].
– «Убийство на улице Морг», – оживился я, пролистав книгу. – Обожаю этот рассказ.
– Мне больше нравится «Падение дома Ашеров», – отозвался дворецкий металлическим голосом.
– Я бы назвал его страшным и ледяным. Такой, знаете, мертвенный холод древних готических замков.
– Полагаю, на то и рассчитывал мистер По, когда сочинял сей шедевр.
– Мм… да, конечно. – Я поставил книгу на место. Майлз казался мне бездушным роботом. Его веки всегда были немного прикрытыми, как у циника, уставшего от мира, а обвисшее лицо при разговоре почти не шевелилось. – Здесь есть Лавкрафт, Уайльд, Твен, Лондон… Такое разнообразие…
– Это все миссис Беннет. У нее нет конкретных предпочтений, она собирает все подряд. – На словах «все подряд» он кинул взгляд в угол ниши – там стоял мой «фермерский ужастик» и несколько других моих произведений.
– Надо же?! – я искренне обрадовался, проигнорировав нетактичный намек.
– Можно сказать, здесь ее кабинет. Что касается мистера Беннета, то он вообще не читал беллетристику. В основном газеты либо научные книги. Его коллекция наверху.
– А кто же играет на пианино? Или оно здесь для красоты?
– Миссис Беннет. И ее… сын.
– Ее сын играл на этом инструменте?
Майлз ничего не ответил и подошел к двери, располагавшейся правее от шкафа. Он открыл ее передо мной, я шагнул внутрь: роскошно оформленная уборная в то же время имела только все необходимое без посторонних вещей: большая ванна, раковина с зеркалом, гигиенические принадлежности с косметикой, унитаз и биде, между которыми в пяти футах от пола высилось небольшое окошко, а под ним стояла плетеная корзина для грязного белья.
– Если вам нужно будет что-нибудь постирать, просто бросьте использованную вещь сюда, и Бетти ею займется.
Ах, Бетти…
– Надеюсь вам будет здесь комфортно, – добавил дворецкий.
– Более чем, – ответил я. – Благодарю вас, Майлз. Здесь очень уютно и есть все необходимое.
– Всегда к вашим услугам. Если вам что-нибудь понадобится, постучите в любое время в дверь напротив. – Его голос неожиданно смягчился.
– Думаю, я вас не побеспокою и справлюсь сам.
Дворецкий стоял неподвижно и глядел мне в глаза.
– Конечно, если я где-то с чем-то не разберусь или не смогу…
– Надеюсь, что разберетесь, – оборвал Майлз. – Ваши вещи, мистер Арнольд, – он указал на мою сумку на стуле возле письменного столика, которую я увидел еще при входе. – А это на случай, если понадобится прислуга, – дворецкий подошел к кровати и слегка потянул за толстый бархатный шнурок с кисточкой на конце, висящий в нескольких дюймах от изголовья. – Колокольчик находится в комнате Бетти. Если что, она тут же явится.
А это уже любопытно.
Затем он прошагал к выходу, остановился и развернулся:
– Знаете, мистер Смит…
– Просто Арнольд.
– Как скажете, сэр. – Он на мгновение опустил глаза. – Мы не в восторге от затеи миссис Беннет. Однако, надо полагать, это вас не остановит.
Что-то мне опять не нравится его тон. Теперь уж точно не остановит, старый черт.
Майлз кивнул и удалился, тихо закрыв за собой дверь.
Странноватый тип. В конце концов, дворецкий таким и должен быть: показательно беспристрастным и учтивым, утешил я сам себя. Неудивительно, что из всех произведений По ему нравится именно «Падение дома Ашеров». Я представил в воображении главу замка из этого пугающего рассказа: бледный, подозрительный вурдалак без эмоций…
Я закрыл за Майлзом дверь и с разбегу плюхнулся на кровать – балдахины всколыхнулись. Как же здесь хорошо! Три дня покоя в прекрасном особняке с видом на залив! Кругом тишина, красивые фиалки, в доме гостеприимная хозяйка и симпатичная Бетти. Ах, ее зад… Я потеребил кисточку шнурка, фантазируя насчет хитроумных поводов позвать ее как-нибудь к себе… Но другие мечты овладели моей головой, и мысли начали путаться в событиях дня.
Окончательно утомившись, я быстро выключился прямо в одежде и ботинках.
Глава 7
До, ре, ми, фа… – щелкали клавиши пианино.
– Что это? – сквозь сон спросил я себя.
Соль, ля, си…
– Что это?! – повторил я и впился глазами в темноту, пытаясь разглядеть в ней что-то или кого-то.
Еще громче:
До! Ре! Ми! Фа!..
– Боже, – произнес я громко вслух. – Кто здесь играет?
Это был не сон.
И снова еще громче, как будто с раздражением, задевая соседние клавиши:
Соль! Ля! Си! Си! Си! Си!!!
А затем словно чей-то кулак отбил три раза подряд сразу несколько нот.
Раздался детский смешок, отозвавшийся эхом одновременно во всех уголках комнаты и над моей головой.
Меня приковало к постели. Я не мог шевельнуться. Вдруг распахнулось окно и ударилось косяком о стену, оторвав крепления занавески от карниза. Внутрь со свистом, будто его издал человек, ворвался холодный воздух, принеся с улицы запах плесени родового склепа, который я отчетливо запомнил, когда подходил к нему с миссис Беннет. Немного наружного света попало в комнату, и я смог разглядеть предметы мебели: дверцы шифоньера захлопали сами по себе, а несколько книг выдвинулись из полок шкафа и упали на ковер, и то ли ветер, то ли нечто с невероятной скоростью принялось листать влево-вправо громко шелестящие страницы. Затем с грохотом хлопнула крышка рояля, а банкетку со скрежетом о паркет отодвинуло куда-то в сторону, и через всю комнату к входной двери спешно протопали мелкие шажки, громко отчеканившие по полу каблучками, словно это были маленькие туфельки. Дверь распахнулась, и шаги растворились в глубине коридора, сопровождаемые детским смехом.
Какое-то время я сидел на кровати и смотрел на дверной проем не двигаясь. Мрак коридора манил. Я встал с кровати и направился к выходу. Подойдя к двери, я снова услышал звук шагов, но они резко стихли, будто чего-то выжидая. Я выглянул в коридор, опираясь ладонью о косяк. Возле лестницы, ведущей на третий этаж, опять раздался детский смех. Я стал вглядываться и… разглядел маленькую кисть, сжимающую извилистые перила, и детский лакированный туфель, сверкнувший на ступеньке. Самой фигуры, прячущейся во тьме, видно не было. Я медленно направился к лестнице. Кисть и туфель не шевелились. Сделав несколько шагов, я остановился за пятнадцать футов до лестницы. Повисла тишина. Мы оба застыли выжидая. Затем кисть стала постепенно исчезать в темноте – он медленно ее убрал, а за рукой испарился и туфель. По лестнице прокатилось хныканье, сменившееся на плач. Я подошел еще ближе и только хотел двинуться дальше, как неожиданно из черноты лестничного пролета выглянуло… детское лицо без глаз!!! Я отпрянул назад, споткнулся и упал! Туфельки взбежали по ступенькам вверх и резко умолкли над моей головой этажом выше. Тяжелое хриплое дыхание расползлось в тревожном пространстве. Он стоял там, словно прислушиваясь – я это ощущал всем своим телом, всеми своими внутренностями. Я встал с пола и попытался рвануться за фигурой, но услышал за спиной голос дворецкого:
– Все в порядке, мистер Арнольд?!
– Все хорошо, Майлз, – ответил я, поправляя одежду. – Похоже, здесь кто-то проказничает.
Дворецкий посмотрел на меня с недоверием:
– Проказничает?
– В доме есть дети?
– Детей в доме нет, – категорично заявил дворецкий.
– Вчера вечером вы сказали, что наверху есть детская…
– Да. Но детей в доме нет, – Майлз грубо меня оборвал, не дав возразить. – Сейчас три часа ночи, мистер Арнольд. Все спят, и вы тоже ложитесь спать. – Он сжал кулаки.
– Черт побери, кто же тогда устроил бардак в моей комнате? – возмутился я.
– Может, вы сами?
– Это не так! – я терял самообладание.
– Не хочу вас обидеть, но, возможно, вы не сориентировались в темноте и задели несколько предметов.
На шум вышли служанки. Дворецкий жестом головы дал понять Бетти, чтобы та заглянула ко мне и навела там порядок – она мигом проскользнула к моей двери.
– Я слышал детский смех и видел кое-что странное, – настаивал я, не желая мириться с неприятными обвинениями в галлюцинациях.
