– Да для своего удовольствия целовался твой принц. Губы вымазал зельем и полез. Мне был важнее результат. И как же всё-таки странно слышать от тебя слова: «в детстве».
– Ничего, скоро снова привыкнешь. Что, кстати, с теми, кто бы мне удивился не меньше твоего, но в несколько другом смысле?
– Всё ещё недооценивает реальную силу омоложения крови дракона. Так что плечикам маленьких детишек приходится терпеть на себе ношу глупых головок.
– Но юноши всё ещё умирают… – Димтрикс отвёл взгляд от живых созданий и стал всматриваться в скопление палок.
В следующую секунду маленькая искорка заплясала в центре будущего костра, давая пламени языки для рождения и треска.
– Почему кто-то должен умирать из-за того, что кто-то другой отличается от всех? Это даже не кара за защиту! Это ненависть…
– А это тридцатилетнее создание поражается, что мир не наполнен хорошими людьми. Хотя знаком со мной.
– Порой, хорошо понимать людей означает совсем не понимать причины, почему они такие. Ты – хорошая, но… Такая. И у тебя что-то с ногой.
Димтрикс встал и потёр ладони.
– С последним могу помочь…
– Не смей! – Воительница резко дёрнулась назад и чуть было не ударила сапогом по колену мальчика.
Она встала и уселась с противоположной от Димтрикса стороны костра. Она стала смотреть на танцующие языки пламени, снимая при этом обувь. Кожа скрывала розоватую плоть с запёкшимися пятнами крови. Она вновь стала протирать живительной травой. Это действие отнимало у Анаис больше времени и сил, что было, впрочем, не столь необходимо для лечения. Но всякий раз, думая о том, как раны сами собой затягиваются, воительница вспоминала череду неприятных событий.
И воспоминания превращали жёлто-красное пламя в передачу уснувшего Димтрикса в таверну и сдачу Оль Гинь. Как она сказала, что лично избавилась от сыворотки правды и костров, ведь ножом и одно рукой лекаря можно добиться куда большего. Она проводила ножом по нервам и артериям, заставляя одновременно корчиться от боли и терять силу. А потом одним движением руки всё восстанавливала и, даже без каких—либо издёвок. С пугающим потусторонним профессионализмом, не допускающим и тени хоть каких—то эмоций, он резала каждую часть тела Анаис, надеясь найти то. Повреждение, которое заставит её сказать правду.
– Прости, – сказала она, не поднимая взгляда на мальчика.
Он, в этот момент, удивлённый и расстроенный, смотрел на свои руки, светившиеся изнутри.
– Ничего… Прости, если моя попытка помочь обидела тебя.
– Ничего. Хэй! – Сказала Анаис, улыбнувшись, когда увидела грусть на лице мальчишки. – Ты мне ещё очень поможешь.
– А когда!? – моментально наполнившись энтузиазмом, воскликнул Димтрикс. —Я готов.
Анаис негромко засмеялась.
– Уже совсем скоро. Когда будем перебираться на новое место на новой земле. Одна я дом не сделаю и не найду. Да и деловая хватка и болтание языком у тебя лучше получаются, чем у меня.
– Ты хочешь уехать из страны?
– Нет. Уедем, – и нас найдут. Рано или поздно о твоём присутствии на материке станет известно при дворе нашей общей знакомой. Мы уплывём. Я недавно плавала и знаю одну страну на том берегу. – Анаис махнула рукой в сторону, где пока маячил не океан, а зеленая роща. – Она так велика и разнообразна, что никто не будет знать, где мы бы хотели и где мы могли бы спрятаться. Бескрайние луга, леса, дышащие чистым волшебством, люди, которые не знают ни о тебе, ни о тайне твоего прошлого и крови.
– А что будет происходить здесь? – Димтрикс удивлённо посмотрел сначала на собеседницу, а потом, как ему казалось, в сторону города.
– Здесь? – Анаис взглянула примерно туда же, куда и мальчик, но немного правее. – Здесь… Всё будет как всегда. Жизнь будет течь своим чередом…
– А молодые парни – умирать. Из-за того, что они не такие, как я. Постоянно!?
– Хэй! Люди не выбирают, кем и где родиться. Ты мог родиться обычным. У тебя могла, как и у всех, вырасти борода, и ты спился бы от безысходности, умер как солдат, защитник прекрасной дамы в подворотне, мог родиться у правителя богатого города и видеть собственных лошадей, кареты и женщин через цветные стёклышки саке и тростникового порошка. И, главное, о чём следует тебе думать: как объединить то, кто ты есть, с тем, что поможет тебе выжить. По возможности вместе с дорогим человеком. – Анаис покрутила в руке кожаную флягу и кинула её Димтриксу, когда тот обратил на неё внимание. – Вот. Надо было тебе сразу дать спросонок.
– Я говорю… – мальчик сделал глоток из фляги и затих. – Ты… Ты помнишь?
Анаис ухмыльнулась.
– Ты про три ягоды шиповника и ложку мёда, которые оказались не столь сладкими? Да-а-а. Наверное, случайно именно такую настойку решила сделать. А вот уже это… – девушка достала из своего подсумка сверток с завёрнутым в него куском рыбы, во рту которой виднелся рис вперемешку с частичками имбиря. – …Оказалось у меня при себе не просто так.
Пролетев над огнём, рыба упала в руки Димтрикса, подходившего всё ближе к девушке.
Оба обменялись улыбками.
– Ты что-то хотел сказать? – рука Анаис легла на плечо мальчика.
Подход почти подействовал. Димтрикс чувствовал и демонстрировал на своём лице сильнейшую неловкость, смущение и нерешительность. Но он всё же продолжил:
– А что если я родился здесь не только для того, чтобы найти тебя и способ сбежать? Что если я могу сделать для всех юношей, всех людей, нечто большее, нежели просто обречь злую, властолюбивую женщину на вечные поиски средства для сохранения своего поста и жизни.
– Хочешь её убить? – Анаис изучающе посмотрела на собеседника.
– Не знаю. Просто это, – Димтрикс пару раз хлопнул себя ладонью по груди, – удручает. Невероятное чувство беспомощности и страшного желания сделать хоть что-то.
– И ты сделаешь. Всё, что хочешь и как хочешь. Но не здесь. Улучшение жизни хорошо до тех пор, пока не поймёшь, сколь мало ты делаешь, и что эта часть мира уже не может быть спасена. Поверь моему опыту. Я всё детство готовилась к тому, что буду проводить вечера напролёт с семьёй, после песен и танцев в домах богатеев в роскошных одеждах и гриме. Я даже себе образ придумала. Когда-нибудь расскажу о нём. Но тут мне сказали, что я и многие мои подруги станем солдатами. Ничего. Обучилась, чему нужно. Решила: раз всё это совпало с моим взрослением, значит, нужно выложиться по полной. Лучшая в фехтовании. Лучшая в тактике. И, как мне потом сказали, в человечности. Спасла, выведя с линии обстрела, отряд. Прикрыла грудью командиршу, когда рядом били из балист. Держала жика на одной руке над пропастью под мостом, пока его не удосужились поднять. Но, стоило лишь раз увлечься боем и не заметить, что кого-то опять надо спасти, как они всё забыли: стали обижаться и оскорблять. И да, так я предпочла службе судьбу наёмника, которая свела меня с тобой и благодаря которой я тебя спасла. Если ты ещё веришь в какие-нибудь знаки, подумай: не знак ли, что я выучила свой урок, и после этого мы встретились?
Анаис сделала глоток из своей второй фляжки, которая была умело спрятана в сапог и по форме повторяла одну сторону голени. А затем поморщилась.
– Не думай я, что детям не дают пить не из-за души, а из-за тела, поделилась бы. А так, прости.
Димтрикс неловко ухмыльнулся:
– А как же твоё рождение? Я почти старше тебя и тоже могу кое-что сказать, основываясь на опыте. – Мальчишка выхватил у Анаис флягу, которую она демонстративно держала только двумя пальцами.
– Ну так… Сделаем из дня пробуждения день воспоминаний? Могу, как единственная прошедшая, рассказать о первой любовной близости в конце!
Они обменялись дружескими тычками в плечо, из-за чего девушка даже повалилась на спину.
– Значит так! Ну я тебе…– не успела Анаис договорить, как тонкие пальцы рыжего мальчика коснулись её шеи и затанцевали на ней, вызывая приступы смеха и заставляя вертеть головой во все стороны, словно змея, уклоняющаяся от ударов. – Хитрюга блохастая.
Они хором продолжили:
– А коротко – лис.
– До встречи с тобой я встретил простых крестьян и медика в небольшой деревне. Я был просто бегающим туда-сюда мальчишкой, который не мог ни у кого узнать, как правильно выжить. Мне тогда стукнуло двадцать пять, если быть точным. Они пригрели меня, ни о чём не спрашивая и не требуя платы, научили кое-чему.
– Чему же?
– Например, уходу за лошадьми. Как показать животному, что в тебе есть силы, которых на самом деле может и не быть. Медик научил меня исправлять простейшие травмы. И так далее. Это всё были хорошие, работящие люди, которые жили и воспитывали детей, в том числе и мальчиков. Да так, что даже я подумал бы, что в ком-то из них течёт кровь дракона. Разве то, что такие люди живут в этой стране, не означает, что у неё есть надежда на светлое будущее? Если бы не уроки, которые мне там преподали, я бы не сдружился так хорошо со своим… Вторым лучшим другом. Да и тебя бы после той стычки с бандой не смог бы подлечить нормально. Представляешь, в некоторых других деревнях, в голодный год, лошадей обезглавливали после того, как они давали потомство, и ели. А у них придумали учредить возле дороги скачки, на которых многие могли обменяться лошадьми, сделать ставки и так далее. Деревня получила новых посетителей, лекаря, таверну и источник дохода, став почти городом.
Анаис тяжело вздохнула.
– Ладно. Возможно, ты в чём-то прав. Хотя мои планы и твой внешний вид
всё ещё не дают мне в это всецело поверить. – Воительница встала и отряхнулась от прилипшей упавшей листвы. – Не хочешь сходить в хлебную лавку? Мне надо поговорить с владелицей, а ты наешься за всё это время. Раз ты так боишься сказок, можешь попросить убрать яблочные пироги подальше.
Оба посмеялись и пошли в город, доведя лошадь до конюшен, чтобы её держали готовой.
Булочница стала куда более позитивно настроенной, когда Анаис зашла в таверну. Она улыбалась, глядя на Димтрикса, и даже сама подобрала с помощью двух вопросов идеальный десерт для мальчика. Слоёный мягкий пирог из чистого теста, под слоями которого покоились слоислои масла из земляники.
Пока Димтрикс стоял, жевал и глядел в окно, Анаис расспрашивала булочницу о причине приезда ведьмы ко двору.
– Насколько мне известно, и как я могу понять по последним заказам её сиятельства, – отвечала та, – у неё намечается свадьба с кем-то из других высокородных. Если делать ставки… Хм. Я бы сказала, что смешивать муку с рыбой, требовать, чтобы на две кружки мёда приходилось по четыре рома и чтобы снегостоя было не меньше чем снега в этой части материка по зиме, решились бы только люди с берега. А из тех, кто мог бы пойти в мужья к нашей правительнице, не унижаясь и не забирая у неё деньги, чтобы свести концы с концами, у нас есть только….
– Гун Инчи. – закончила за собеседницу Анаис.
– Именно, – поддакнула женщина.
Гун Инчи. Правитель морского города на западе материка, который, во время войны двух почв, потерял состояние, платя солдатам за то, чтобы те не топили вражеские суда, а приплывали и продавали их ему. Другие прибрежные правители жалели его или издевались над ним, думая, что у молодого осетра началась мания, пока они старательно богатели с помощью пиратства, игр с стоимостью и качеством оружия и того подобного. Но, когда туман войны сменился пеленой перемирия, избыток оружия, пленников, нажитого и награбленного нужно было куда-то девать, чтобы при этом получить что-то взамен. Война, выпавшая на годы, полные штормов, унесла флотилии других правителей, которым нужно было ждать, пока вырастет новая крепкая древесина. Но у Гуна был флот. Первый всецело торговый флот на материке. Торговля шла в полную силу, и даже уничтожение дорог из других, менее удачных, прибрежных городков не смогло обрушить десятки кредитов доверия к Гуну Инчи как к человеку дела.
Только его кораблям Анаис могла доверить жизнь Димитрикса на пути к далёкой стране.
– Значит, нам надо поторопиться, – заметилавоительница, глядя на солнечно рыжий затылок спутника. – После заключения этого союза враги Миры станут врагами Гуна.
– Ну, раз вы собираетесь, как я понимаю по вашему личику, в дальнюю дорогу, вот. – Одним махом женщина сгребла с полки на шкафу пятёрку пушных булок и уложила их на прилавке. – Уплатите как за две и можете забирать.
– Благодарю вас, – улыбаясь, сказала Анаис, убирая угощения в небольшой мешочек. – Можно у вас спросить, почему вы нынче так счастливы? Я понимаю, слово не совсем подходящее, с учётом недавних событий, но вы заметно радостнее, чем были до этого.
Булочница покраснела, чуть ли не так же как при готовке.
– Верю, что никому не расскажете, потому что это никому и не нужно, – сказала она. – Я нашла деньги, чтобы выкупить голову сына. Рум дал. Если бы не он, я бы вас, особенно с ребёнком, и на порог бы не пустила. Добреет, видимо, старый лис.
– Да, видимо, – пытаясь осознать услышанное, промямлила Анаис. – Ну… Мы пошли. До свидания.
– Удачи вам на дорогах, – попрощалась владелица лавочки.
Стрелой вылетев из заведения, Анаис поспешила к городским воротам, не останавливаясь и на ходу на слух определяя, вышел ли за ней Димтрикс.
Без лишних слов, подкинув монету конюшему, девушка запрыгнула на лошадь, предварительно закинув Димтрикса животом на спину животного, подвязав его, чтобы тот не упал. Они тронулись в путь.
– А это ещё зачем!?
– За тем, что ты можешь сбежать и сбежал бы. Тем самым, заставив меня гоняться за тобой и наломать дров.
Казалось, лошадь словно понимала, кого уложили на неё и куда именно, из-за чего пыталась не сильно спешить и не задирать задние лапы.
– Реальных детей куда проще раскусить, чем тех, кто вынужденно остаётся ребёнком. – рассуждала Анаис. – Хотя, будь ты обычного для своего возраста вида или реальным ребёнком, я бы в жизни тебя не уложила так близко к своим бёдрам. По разным причинам.
– Думаешь, не будь во мне крови дракона, тебе было бы трудно устоять перед красавцем, которым я мог бы стать?
– Конечно, малыш, конечно. Вот вырастешь, большим, сильным, красивым. А пока…
– Кстати, думала уже, как объяснишь страже, что у тебя связанный ребёнок в явно неудобной позе? Я на инвалида или на пойманного преступника не тяну.
Лошадь, повинуясь движению и желанию всадника, остановилась. Спрыгнув, Анаис обошла её сзади, обрезав сдерживающие Димтрикса путы. До того, как воительница снова заняла свое место, малец ловко перевернулся, упираясь грудью в лошадь, и перешёл в сидячее положение. Лошадь снова пошла вперед, Тонкие детские руки обняли девушку на уровне пупа, не решаясь даже немного коснуться груди.
– Я скучал по этим дорогам, – мечтательно протянул Димтрикс. – По нам на них.
– Я тоже… – Анаис замялась, пытаясь хотя бы в этот раз найти слово, способное передать её отношение к маленькому и одновременно большому спутнику. – Брат. Я тоже.
Так они ехали долго. Настолько долго, что солнце, светившее им изначально в спины, успело пролететь над ними и направляло лучи обоим в глаза. За очередным крутым поворотом, их ожидала тройка всадников в голубых цветах, явно из города, который нужен путникам. Они были облачены в доспехи, и у каждого на поясе висел меч, а из-за спины выглядывало копьё. Поравнявшись с путешественниками, всадник, ехавший посередине, жестом велел остановиться.
Это оказались стражи границы, которые то и дело бросали взгляды на волосы Димтрикса.
Общение началось с простых вопросов о цели поездки, роде занятий и упоминания списка многочисленных врагов местного правителя. Когда подловить девушку на вопросах не удалось, незнакомцы перешли к прямым угрозам убить обоих.
Когда один из них подошёл верхом на коне к хвосту лошади, по мнению Анаис, слишком близко, девушка произнесла:
– Стойте! Я согласна.
Ближайший к мальчику солдат остановился, когда второй подошёл с другой стороны поближе к Анаис. Девушка делала вид, что собирается соскочить с лошади, медленно сжимая ладонью рукоять меча, перекидывая ножны на спину лошади между ней и Димтриксом. Но ей нужен был не он. Воительница наклонилась в сторону подъезжающего солдата, приподняла руку и уже в следующий миг стояла на земле. А к ней под ноги упало тело всадника, в горле которого торчала рукоять длинного ножа. Третий всадник достал из-за спины копье и, чуть двинув вперёд коня, метнул в девушку. Она ушла в сторону, пропуская остриё и часть древка мимо себя, извлекла меч из ножен и, до того, как совершить замах, ударом снизу разрубила копьё надвое. Удар сверху почти отрубил стражу руку, но тот, выбросил из рук копьё и погнал животное к своему напарнику.
– Хватай его! – крикнул страж, разворачиваясь в сторону Анаис и доставая меч.
Воительница встала в стойку, взяв оружие в обе руки, специально не глядя на второго солдата, чтобы не пробудить в себе лишнего волнения. Только она, стук копыт и вражеские руки с мечом. Воительница понимала, что не достанет до головы, а о том, чтобы ранить лошадь она и думать не хотела. Из-за чего, кстати, ранее часто упускала высокопоставленных врагов, за которых могла бы получить солидный выкуп.
Страж размахнулся. Девушка сделала короткий шаг вперёд, который был почти незаметен тому, кто двигался на неё, но очень помог подготовиться к выпаду. Плечо солдата двинулось. Миг! – и оба нанесли удар. Анаис двинулась вперёд и вправо, в сторону от коня. Её клинок пронзил остриём небольшой зазор между частями доспеха. Солдат выпустил меч из рук, Анаис извлекла из его грудной клетки свой. Не издав и звука, проигравший упал с коня за спиной девы.
Последний страж оказался, как ни странно, самым крупным из всей троицы. Он схватил одной рукой Димтрикса за шиворот, забросил себе за спину и пустил лошадь в галоп. Мальчишка, не растерявшись, ухватился руками шею пленителя, но тот только посмеивался, ведь броня была слишком крепкой, чтобы поддаться рукам ребёнка. Тогда Димтрикс стал срывать с себя клочки одежды и бросать их на дорогу.
Анаис быстро схватила лошадь за поводья и, убрав меч в ножны, запрыгнула и поскакала следом. Животное, словно понимая, что происходит, неслось быстрее обычного, точно зная, что всадница спасет её друга. Солдат снял с пояса одноручный арбалет, развернулся в седле и прицелился сначала в грудь Анаис, а затем – в голову лошади. Девушка вновь положила руку на рукоять меча, готовясь отбить болт на лету. Но, как только мускул, идущий от запястья к тыльной стороне указательного пальца, начал шевелиться, Димтрикс это заметил и вцепился двумя руками в локоть пленителя, опуская его вниз. Болт ударился наконечником об одинокий камень на дороге в стороне от копыт Оруки. Солдат отбросил оружие в сторону и ускорил бег своей лошади. Но в борьбе с чёрно- белым спутником Димтрикса ни один конь и ни одна кобыла материка не могла продемонстрировать достаточной скорости для победы или ничьей.
Воительница настигла врага, когда конь уж чуял запах выпечки и своих сородичей, оставленных в стойлах. Клинок с визгом вылетел из ножен и удивительным образом пронзил рубящим ударом кожу, вену, часть артерии и мочку уха стража. Последняя с хлюпаньем упала на землю.
Анаис потянула руку к Димтриксу, на что тот ответил таким же движением.
Внезапно, в тот момент, когда между двумя лошадьми упало тело поверженного всадника, животное под мальчиком дёрнулось и ускорилось так, что Димтрикс еле успел схватиться за седло, чтобы не упасть. Когда безымянная кобыла обогнала Оруки, в землю перед последней ударила яркая, широкая светло-голубая молния, разбросавшая дорожные мелкие камни и сильно пугая кобылу.
Лошадь встала на дыбы. Длинные чёрные пряди гривы хлестнули девушку по лицу. Она с силой вцепилась в поводья, отклонившись назад, чуть ли не падая. Чтобы не навредить лошади и перегруппироваться, Анаис спрыгнула назад и приземлилась на согнутые ноги и кончики пальцев одной руки. Вторая, в мгновение ока, извлекла из ножен меч. Из такого положения ей были хорошо видны крепостные стены города и низкий силуэт женщины в фиолетовой мантии с посохом из переплетённых тонких рук, стоящий на них. Когда под силуэтом в вечерней мгле в городе скрылась лошадь с маленьким всадником, из ворот выбежала четверка воинов. В фиолетовых цветах городской стражи, они были вооружены арбалетами. На их поясах висели ножны с мечами, которые были короче и внешне намного проще, чем тот, что держала Анаис. Но за ними виднелся силуэт куда более опытного солдата.
Лошадь отскочила в сторону и побежала по направлению к лагерю.
Анаис быстро определила последовательность, в которой стражи будут стрелять, и, опустив клинок остриём к левой ноге, начала приближаться к первому стрелку, . Её концентрация была полностью направлена на выявление малейшего движения в районе спускового крючка арбалета. Как только стрелок немного поправил локоть руки, удерживающей оружие, Анаис тут же повела меч вверх и наискось.
Щелчок.
Звон металла о металл – и вот уже арбалетный болт кружится в воздухе, отлетая туда, куда его послал меч. Анаис увидела страх в глазах стрелявшего и поспешила избавить от него солдата. Меч почти вернулся в изначальное положение, но в один миг замер, развернулся и влетел в просвет между пластинами брони на животе врага, ударяясь сначала о позвоночник, а затем о панцирь, прикрывавший спину.
Когда обагрённая кровью сталь вырвалась наружу, унося за собой фонтан крови, Анаис уже смотрела в глаза следующему потенциальному стрелку, решив сначала отбить выстрел, а уж потом бежать. Но она ошиблась с целью.
Тот парень, на которого она смотрела, хоть немного и подрагивал, но не смог сдержать ухмылки. Когда тело товарища рухнуло на землю, из-за его спины показался, стоящий во весь рост, третий воин, который уже давил на спуск.
