Роман Титов "Ремесло Теней. Призма тишины"

– Ладно уж, заваливай, – проворчал он, позволив лакею разблокировать замок. – И смотри мне, без глупостей! У додиков, вроде тебя, вечно самомнения выше крыши. Считаете себя умнее других. Хитрыми, как китхи. Только ваши-то шейки переломать проще китховой, нет?

– Никогда не пробовал.

Аппасориди, стоя чуть позади, громко фыркнул. Гомса опять словил ступор и пару секунд сверлил меня пытливым взглядом, как будто надеялся открыть в себе недюжинные элийрские способности. Я усмехнулся и мягко, но настойчиво подтолкнул его к уже открытому входу.

Мастерская оказалась куда опрятней и чище, чем можно было предположить. Вернее, ее даже нельзя было назвать мастерской в прямом смысле этого слова. Это был дом, жилище, светлое, ничуть не роскошное и не перегруженное комфортом, но по-своему очень и очень уютное. На светло-коричневых стенах висели панно, копировавшие романтичные пейзажи незнакомых мне планет, полы выстланы ткаными коврами, вся мебель, включая шкафы и полки, сверху донизу уставленные бумажными книгами, была выполнена из дерева. Если бы не наличие верстака и деталей роботов, разбросанных тут и там, мне бы и в голову не пришло, что здесь кто-то что-то способен чинить. Массивная лестница в углу, как я без труда понял, вела на второй этаж к личным комнатам, где старики и ночевали. Нас усадили за накрытый вязаной скатертью стол и поставили перед каждым по кружке дымящегося кесса. Футляр с армиллой лежал в самом центре.

– Раз ничего крепче вы не желаете… – пробормотал Аппасориди, с кряхтеньем опускаясь на угловой диванчик. Бластер при этом в кобуру он так и не убрал, а выложил его прямо на стол, видимо, в качестве напоминания, чтобы мы слишком не расслаблялись.

– Что ты с ними сюсюкаешь? – сварливо бросил Гомса, прижав пятую точку к верстаку. – Давай уже к делу!

Поскольку мы с Эйтн продолжали помалкивать, Аппасориди поочередно одарив каждого из нас пристальным взглядом, заговорил:

– Ну что ж… Полагаю, бессмысленно выспрашивать у лейра, зачем он прибыл в Лабиринты Крадосса, еще и в сопровождении столь прославленной особы, как леди Аверре? – Тут он отвесил в сторону Эйтн учтивый поклон, а когда она надменно хмыкнула, продолжил: – Признаться, мы рассчитывали на встречу с кем-то менее заметным, однако если…

Я перебил:

– Вы? Рассчитывали?

В отдающих болотной зеленью усах Аппасориди спряталась лукавая улыбка:

– Мы, парень, мы. Должен сказать, персонам, вроде вас, редко удается пройти таможню и сделаться при этом предметом всеобщего и, что самое главное, пристальнейшего внимания. Двуствор наивен, как ребенок, а вот его прилипала умеет создавать проблемы. И если даже нам стало известно, кто появился в Лабиринтах Крадосса, будьте уверены, узнают и другие.

– Другие? – подала голос Эйтн.

Аппасориди кивнул:

– Все верно, моя госпожа. Или вы думали, исчезновение двух первых лиц Тиропля осталось без внимания? На Параксе ценят своих правителей, какими бы беспутными те ни были, и если кто-то из них ни с того, ни с сего пропадает, это заставляет охрану Томеи шевелиться. Поскольку вы были последними, кого видели в их обществе, самоочевидно, это спровоцировало острый интерес. Но вернемся к насущному.

Он потянулся к футляру и откинул его крышку. Армилла внутри заблестела в теплом сиянии потолочного светильника. Вынув сферу из коробочки, Аппасориди повертел ее перед носом, а потом с абсолютно невозмутимым видом разбил об пол.

– На этот мусор мы времени тратить не будем, – хмыкнул он, когда жуткий звон разлетевшегося на тысячи мелких осколков хрусталя стих.

Я посмотрел на Эйтн, чьей реакцией на событие стала лишь чуть приподнятая бровь, потом перевел взгляд на останки армиллы и, позволив себя легкую нахмуренность, заметил:

– Эта вещица была достойна более уважительного обращения.

– Полноте, господин как-тебя-там! – оборвал меня Гомса. – Штучка, может, и антикварная, но вы тут точно не из-за нее. Выкладывай все как есть. И поживее! Нет у меня времени всей этой чепухой заниматься!

– Отчего же? На тот свет так торопитесь?

– Сет! – с легким укором покачала головой Эйтн.

Гомса среагировал в точности так, как и ожидалось, – сорвался с верстака и подлетел ко мне чуть ли не вплотную.

– Ты мне эти детские угрозы брось. Я за свою жизнь столько повидал, сопляку вроде тебя и не снилось!

С трудом подавив желание поморщиться из-за алкогольных миазмов, ударивших в нос, я процедил:

– Прям трепещу.

Пальцы Аппасориди, до этого свободно лежавшие поверх выцветшей скатерки, сжались вокруг бластерной рукояти. Гомса свою стрелялку тоже держал на виду. Эйтн не шевелилась. Как и два лакея, что парили у верстака. Во всем, что творилось сейчас, не было и намека на благодушие. Тем не менее, я не нервничал. Мысленно кутаясь в теплые и мягкие потоки Теней, я лишь тихонько посмеивался и между делом прикидывал, по кому из противников ударить первым. Взяв со стола кружку, я сделал большой и шумный глоток.

Вдруг Эйтн взяла слово.

– Вряд ли ошибусь, предположив, что излишняя горячность никого до добра еще не доводила. – Она потянулась ко мне чрез стол и, опустив ладонь на мою руку, с силой сжала ее. Пристальный взгляд ее при этом перебегал с зеленобородого на портакианца и обратно. – Мы здесь не затем, чтобы нарываться на драку. Вы же, как я понимаю, просто выполняете свою работу, что нельзя не оценить. И все же, никто из нас далеко не продвинется, если так и будет ходить вокруг да около. Если вам уже известно, кто мы, то, полагаю, должны понимать и зачем мы сюда прибыли. У нас есть несколько вопросов к вашей хозяйке. Позвольте нам задать их ей. И, уверяю, получив ответы, надолго мы здесь не задержимся.

Гомса громко фыркнул.

– Ха! Будто это от вас зависит, куколка.

Эйтн даже не моргнула.

– И все же я должна настаивать. Вопросы, которые мне придется задать, имеют первостепенное значение.

– Для кого? Уж не для вашей великой Империи ли часом?

– Если то, в чем были замешаны брат и сестра Томеи, хотя бы наполовину правда – судьба всеобщей цивилизации и впрямь может оказаться под угрозой.

Меня слегка смутил этот высокопарный слог, однако, повинуясь внутреннему порыву и давлению чужих пальцев на своей ладони, рот я раскрывать не спешил. Тени шептали, что стрелять наши оппоненты собирались в последнюю очередь, а значит, все угрозы со стороны стариков и их лакеев были не более чем пустым позерством.

– Ну что ж, в одном вы, несомненно, правы, моя госпожа, – сказал Аппасориди, оставив бластер в покое и потянув себя за бороду, которая тут же свалилась с него вместе с лицом и остатками волос. Тембр голоса его при этом изменился до неузнаваемости. – Тот, кто заварил всю эту кашу, едва ли понимал, в какую дрянь ввязывался.

Я смотрел на старика, и поверить не мог в реальность тех метаморфоз, которые с ним происходили. Под маской, идеально имитирующей человеческое лицо, обнаружилась плоская физиономия из металла и пластика. Вместо рта – щель вокодера, вместо носа – небольшой выступ для того, чтобы накладка не оставалась пустой. Глаза походили на человеческие – белые, лишенные век, шарики с черными зрачками посередине. Эдакий немного гротескный гибрид робота и человека.

– Так вы и есть Кукольница? – спросил я, стараясь занять стремившуюся отвиснуть до самого стола челюсть делом.

Гомса, которому, судя по недовольному виду, такое разоблачение пришлось совсем не под душе, раздраженно проворчал:

– Скажи-ка, все лейры такие гении или ты особенный?

Понимая, что лишний раз в ссору лучше не ввязываться, я не ответил. Легкий шок, вызванный столь внезапным разоблачением, почти прошел, однако понимание собственной неосведомленности в теме, которую собирались затронуть, заставило позволить Эйтн продолжить беседу. Невозмутимая, будто сама состояла сплошь из металла, она проговорила:

– Вы здорово над собой поработали. Не узнать.

Роботесса, которая больше не пыталась прикидываться стариком, хихикнула – точь-в-точь девица на свидании.

– Ну что вы, моя госпожа, это лишь начало. Окажись в моем распоряжении больше времени и средств, я бы не ограничилась заменой конечностей и простыми накладками. В сравнении с тем, к чему я хочу прийти, все это не более чем баловство. Ради отвода посторонних глаз. Слишком много народу все чаще и чаще стали вспоминать Кукольницу. Я решила обезопасить себя.

– Обезопасить от кого?

– Как я уже сказала, слишком многие в последние дни заинтересовались моей скромной персоной. То тут, то там всплывают разговоры на темы, которые мне не по душе, и ведут их личности, которые мне не нравятся.

– Уж не пресловутых ли агентов Томеи вы имеет в виду? – наплевав на собственное стремление молчать, спросил я, отчего был удостоен внимания вытаращенных глаз.

Жуткая помесь человека и машины кивнула:

– В том числе.

– Что б вы были в курсе, мы тут по поручению Мамы Курты.

– Как ни странно, я догадалась. – И роботесса кивнула головой на шею Эйтн. – Узнала ее фирменный почерк. Сколько же она вам отпустила времени, моя госпожа?

Эйтн отмахнулась:

– Не столь важно. Проку будет больше, если вы все-таки поделитесь с нами информацией, которую с таким упорством оберегаете.

– Откуда начинать, моя госпожа? С сотворения мира или сразу перейти к главным событиям?

Я не подозревал, что протоколисты способны выдавать чистейший сарказм, но, похоже, язвить для Кукольницы было так же естественно, как носить чужое лицо. Она даже руки на груди сложила с подчеркнутым пренебрежением. Милый Аппасориди окончательно исчез, уступив место хамоватой роботессе.

Эйтн на провокацию не поддалась, все тем же ровным тоном проговорив:

– Начните с момента, когда ваше самосознание пришло к выводу, что бегство – лучший способ избежать утилизации.

– Вы не угрожаете? Могу ли я считать себя польщенной?

– Факт нашего присутствия здесь вам еще не льстит?

– Возможно, – уклончиво ответила роботесса, и пока она говорила, я пытался свыкнуться с постулатом, что передо мной не существо из плоти и крови, а вполне себе обычный протоколист, чьей главной задачей когда-то считалась вовремя подмеченная неполадка. – Но я немного не о том. Тяжесть моего нынешнего положения вовсе не в муках совести, если можно так выразиться, а во вполне конкретных алгоритмах, которые не позволяют мне оставить ситуацию на самотек. Много лет я послушно исполняла свой долг перед вашей милостью, леди Аверре, однако события, последовавшие за посещением пояса астероидов Территории Ускру, все изменили.

– Не могу не согласиться, – вставила Эйтн, чуть склонив голову к плечу и одарив роботессу оценивающим взглядом, всего несколько месяцев назад едва ли сильно отличавшуюся от парящих у верстака молчаливых лакеев. – Изменилось и впрямь очень многое. Но что послужило толчком? С чем вы столкнулись на том астероиде? Компьютерный вирус новейшей формы? Что заставило вас стереть все экспедиционные записи и пуститься в бега?

– Кроме вдруг проснувшегося желания жить, вы имеете в виду?

– Да, кроме этого.

Лицо Кукольницы не было предназначено для эмоций, и все же ей каким-то образом удалось изобразить намек на застенчивую улыбку. По крайней мере, так я интерпретировал периодические перепады яркости ее фоторецепторов.

– Это непросто объяснить, – сказала она, спустя паузу.

Эйтн чуть наклонила голову в бок, однако твердого инквизиторского взгляда с Кукольницы не спустила.

– Для автомата вашего уровня? Да бросьте! Больше похоже на попытку оттянуть неизбежное. Поймите, на кону стоит моя жизнь. Хотите вы того или нет, я все равно докопаюсь до правды. И усилий для этого не пожалею.

– Вы, как и прежде, чрезвычайно настойчивы, госпожа. В любое другое время это считалось бы достоинством. Сейчас? Серьезнейший недостаток! Но так и быть, я уступлю вашей просьбе. Только имейте в виду, после всего, что вы сегодня узнаете, спать по ночам вы уже не сможете.

– С этим я уж разберусь.

Долгое время Кукольница всматривалась сначала в наши с Эйтн лица, а затем изобразила нечто сродни пожатию плечами.

– Что ж, тогда слушайте. И прежде чем вы успеете упрекнуть меня в излишней болтливости, позвольте заметить, что все началось задолго до того, как надо мной нависла угроза дезинтеграции. За семь стандартных месяцев до этого приятного дня, – она широким жестом обвела стол и нас вместе с ним, – я была лишь удручающе ординарной единицей, приписанной к исследовательскому судну и обязанной исполнять прихоти экипажа. Сразу оговорюсь, что меня нельзя было назвать типичным лакеем, и все же ни о какой автономности и речи быть не могло. Я была привязана к кораблю, и в какой-то степени справедливо считалась такой же его частью, как стол или пилотское кресло.

Кто-то громко фыркнул. За время разговора я успел забыть, что за столом был кое-кто еще. Портакианец Гомса слушал Кукольницу с тем же вниманием, что и мы все, однако воспринимал ее слова с неудовольствием, которое даже не пытался скрывать.

– Быть может, наши гости захотят еще кесса перед тем, как дослушать твою сказочку? – желчно проговорил он и, не дожидаясь ответа, отошел к углу, в котором располагалась небольшая кухонька.

Проводив его удаляющуюся спину странно напряженным взглядом, Кукольница продолжила:

– Все изменилось, когда мы оказались на Гонгси.

– Гонгси? – переспросил я.

– Астероид под номером двадцать один пятьсот десять в одноименном поясе, – пояснила Эйтн, – тот самый, на поверхности которого зонд обнаружил признаки жизни.

– Команда ваших отборных поисковиков и впрямь рассчитывала отыскать жизнь среди серых скал, госпожа, – надменно заметила Кукольница, – однако, как всем нам хорошо известно, их ожидало лишь разочарование и ужас.

– От чего они погибли? – тихо спросила Эйтн.

Но роботесса точно не слышала.

– Астероид Гонгси двадцать один пятьсот десять, как и многое в этой самой Галактике, оказался достаточно старым, чтобы застать рождение Великой Риоммской Империи. Однако он никогда не был созданием природы. Дитя рук разумников неизвестного вида, он оказался вместилищем такого обилия древних тайн, что существу из плоти и крови и вообразить-то сложно. Невзрачный камень снаружи, он был испещрен тоннелями и галереями, стены которых состояли из окаменелых останков самых разнообразных существ, каких только можно встретить в изведанном космосе.

Ощущая неприятие, вызванное ее чуть ли не благоговейным тоном, я довольно резко спросил:

– Наткнулись на старый могильник. И что?

Кукольница будто споткнулась. Немного вздрогнув, что опять же-таки казалось совершенно несвойственным созданиям ее вида, она перевела свои глаза-фары на меня.

– Молодой лейр не понимает. Это были далеко не простые мертвецы. Каждый из них оказался бывшим носителем, что позднее подтвердилось сканированием, которое группа леди Аверре успела провести.

Не знаю, было ли то на самом деле, но мне показалось, что в комнате сделалось жарче. Настолько, что я не сумел не почесать под воротничком. Без сомнения, Кукольница понимала, как раздражает это ее оттягивание неизбежного, и, что-то мне подсказывало, по полной программе наслаждалась всем этим спектаклем. Глядя в ее бледно-желтые фоторецепторы, я пожалел, что никто из лейров не наловчился извлекать мысли говорящих машин.

– Простите, – проговорил я, стараясь держаться в рамках вежливости, – но нас послали расспросить вас о проекте под названием «Дрема». История забытого могильника, конечно, тоже интересна, но времени на нее особо нет. Вы не могли бы свернуть эту басню до разумных пределов и рассказать лишь то, что важно.

– Я думала, вас интересуют все детали.

– Важные детали. Мертвые… носители пусть пока побудут в стороне.

Кружка дымящегося кесса с грохотом опустилась на крышку стола. Я вздрогнул и тут же глянул в сторону бесшумно приблизившегося портакианца. Тот смотрел в ответ, и столько неприкрытой злобы плескалось в том взгляде, что мне стало не по себе.

– Хлебай свой кесс, парень, и позволь ей договорить.

В потоке Теней, обнимавшем портакианца плотными дымчатыми нитями, что-то показалось мне не совсем правильным. На этот раз никаких мысленных видений в пространство не излучалось, однако само призрачное течение казалось… раздвоенным и будто бы принадлежащим двум разным созданиям. Если б только не жжение в руке…

– Ты опять пялишься! – рявкнул Гомса и убрался.

С огромным трудом поборов искушение потянуть за Тени и разом выведать все секреты портакианца, я возвратился вниманием к Кукольнице, которая продолжала, будто никто ее не прерывал:

– Понимаю, что на такого, как ты подобные места навевают скуку. Подумаешь, какой-то астероид с мертвецами! Ученик Цитадели, наверняка, видал вещи и похуже. И все же не забывай, разумники, что впервые спустились в подземелья Гонгси, были обычными рабочими, да, специалистами в своей области, однако не настолько часто пересекавшимися со смертью.

Я открыл рот и почти спросил, откуда ей известно про Цитадель и тонкости тамошнего обучения, но многозначительный взгляд Эйтн заставил отложить этот вопрос на потом. Вместо этого я поинтересовался:

– Что еще там было, помимо трупов?

– О-о-о! – загадочно протянула Кукольница. – Много того, что способно привлечь внимание любого лейра. Кладези тайн, которыми я могла бы поделиться, если б кое-кто меня все время не перебивал.

От усилия сдержаться и не закатить глаза к потолку, у меня зачесались веки. Пришлось даже хлебнуть безвкусного кесса, чтобы сделать вид, будто я хоть немного смущен.