Я достал из кармана ключ, вставил его в скважину и с трудом повернул. За столько лет замок уже начал ржаветь. Я боялся, что в комнате будет темно, и прихватил с собой склянку с несколькими болотными огоньками, но, как только вошел в кабинет, тут же всё пространство залил яркий белый свет. Он исходил от одной-единственной свечи, торчащей в подсвечнике на столе. Ух, ты! Это же магическая свеча! Дорогое удовольствие. Странно, раньше её тут не было.
Однако мне стоит поспешить. Стражи у покоев маменьки могут доложить, что я у неё был и потом спустился на второй этаж. Я быстро обошёл комнату. Всё тут было припорошено пылью: и стол, и кресло, и высокие стеллажи, закрывающие одну из стен. Возле полок имелась узкая металлическая лестница. Она ездила на роликах по желобу, крепившемуся к потолку. Так как на столе ничего нет, кроме пыли, подсвечника, нескольких пустых листов и чернильницы с засохшими чернилами, то книга, скорее всего, где-то на стеллажах. Где же ещё быть книге?
Я осмотрел нижние полки. Тут были вполне современные тома в кожаных переплётах с тиснёнными названиями на корешках: всякие сборники по лекарственным растениям, баллады о сражениях, философские трактаты. Перепачкав руки в пыли и начихавшись, я полез по приставной лестнице выше. «Всё-таки тут очень душно. Плохо, что окна нет».
Лестница под ногами как-то внезапно дернулась, сверху звякнуло, хрустнуло, мимо моего лица пролетело что-то похожее на круглую деталь… потом ещё одна. Я быстро соскочил со ступенек на пол и прижался к стеллажу. Лестница дрогнула и стала заваливаться назад. Ну почему со мной всегда так? Я попытался удержать её, но куда там! Конструкция хоть и выглядела ажурной, оказалась дьябольски тяжёлой. Лестница сначала медленно, потом всё быстрее запрокидывалась назад и с грохотом врезалась в противоположную стену… ой, нет… не в стену… в дедушкин портрет. Как же это…
Я подошёл ближе. Картина порвана. Единственный уцелевший дедушкин глаз смотрит на меня осуждающе. Лестница похоже пробила не только картину, но и стену – вон как глубоко торчит.
– Что там происходит?! Война что ли?!
Голос донёсся прямо из картины. Неужели и портрет тоже магический?
– Чего притих там? Слышу, как пыхтишь! Сейчас вылезу и руки тебе оторву!
Чем он разговаривает, если рта у него уже нет? Я представил, как из рамы вылезает глаз и часть головы с ухом, и мои волосы встали дыбом.
– Это я, дедушка Фэйдот, – проблеял я, немного приседая. – Не надо вылезать… Я нечаянно вас покалечил.
– Я тебя сейчас сам покалечу.
Неприятный голос сменился каким-то шуршанием. В отверстии, из которого торчала лестница, что-то зашевелилось. Надо было бежать, но на меня напало оцепенение. Я чувствовал, как холодный пот струится по спине, но пошевелиться не мог. Наверное, это всё же призрак деда. Сейчас из проёма покажется страшный череп с оскалом… Вот сейчас… Но за картиной всё возились и шебуршали, иногда пыхтели и бормотали, но вылезти никак не могли. Я уже начал уставать бояться. Видимо, призрак тоже утомился, обессиленно вздохнул и потребовал:
– Эй, ты, помоги-ка мне выбраться – я застрял.
– Ага, как же, – недоверчиво ответил я. – Достану тебя, а ты сожрёшь мою душу.
– Я такие трусливые души не ем – от них изжога.
Голос призрака был на редкость мерзким. И смех тоже оказался гаденьким и неприятным. Нечисть ещё немного повозилась за стеной и снова заговорила:
– Я пошутил. Никого я не ем. Помоги мне отсюда вылезти или позови Микаэла.
– Короля Микаэла? – уточнил я. – Он не может прийти. Он не совсем живой сейчас.
– Как это не совсем живой? – призрак даже перестал шуршать. – Что с ним случилось?! Быстро достань меня… да, не бойся, заяц ты этакий. У меня даже рук нет… Подойди же сюда.
Я с опаской приблизился, привстал на цыпочки и заглянул в проём. Там в небольшой стенной нише лежала книга… и лицо. Вернее, лицо было на книге… и оно шевелилось. Я вскрикнул и отскочил назад.
– Кто ты? – голос мой опять дрожал. – Ты демон?
– О, Дьябол тебя покусай! – взвыло от досады создание. – Я не демон! Я магическая книга! Когда-то, тысячу лет назад, я был человеком, мудрецом, но меня превратили в книгу. Вот только лицо на обложке оставили, вроде как проклятье, чтобы я всю жизнь мучился с такими идиотами.
– Ты и есть та книга, что помогла отцу стать героем? – догадался я. – Мне тоже нужно срочно стать героем, а то скоро экзамен. Ты сможешь мне помочь?
– Конечно! Доставай меня уже из этой пыльной дыры, и сразу начнём.
Чтобы освободить проём, мне пришлось сначала оттащить в сторону лестницу. Это оказалось не просто, но я справился, предварительно извозившись в пыли и взмокнув от пота. Потом я аккуратно достал чудо-книгу и отнёс её на стол. Свет магической свечи позволил мне рассмотреть это… существо в мельчайших подробностях. Представьте себе обычную книгу в локоть длиной, обтянутую жёлто-бурой кожей, кое-где морщинистой, на краях слегка потрескавшейся. А на передней обложке к ней пришито лицо. Да, вот прямо, как будто срезали с человека и пришили грубыми нитками. Только физиономия тут была неприятная, старческая, и выражение какое-то брезгливо-недовольное. Брови у «старика» топорщились сединой, глаза оказались с пожелтевшими белками, тяжёлыми веками и редкими ресницами, нос – мясистый, чуть загнутый. По периметру обложки я заметил выдавленные на коже непонятные символы.
– Куда ты меня положил?! – рявкнуло лицо, вращая глазами. – Ты что, не видишь, что тут пыли больше, чем мозгов в твоей голове! Я самое редкое и ценное магическое создание на свете! Тащи сюда всё, что нужно… и позови лучших служанок!
Я даже растерялся.
– Чего тащить-то?
– Благовония, бархатную подушку, масло из лепестков алых роз, чистейшую родниковую воду, настоянную на сиянии Силии и Сильмарина…
– Э-э-э… Зачем? – не понял я.
– Бестолочь! – констатировал «старик». – Я провалялся в духоте и пыли пару месяцев. Видишь, как моя кожа пересохла? Меня надо восстанавливать. Зови служанок… И вино захвати…лучшее.
– Нет… Сначала вы… как вас там – не знаю… научите меня быть героем, а потом – всё остальное.
– Монти.
– Что? – растерялся я.
– Монти, – повторил «старик». – Меня зовут – господин Монти. Это сокращённое имя от Монстрология.
– Странное имя, звучит, как название учебника.
– Я и есть учебник. Я книга, если ты ещё не заметил, болван. Мне тысяча лет, своё настоящее имя уже не помню.
Старик гадко заулыбался, показывая жёлтые неровные зубы.
– Ты научишь меня быть героем? – снова спросил я.
– Нет, – ещё гаже заулыбался Монти. – Из такого задохлика героя не сделаешь, поэтому тащи сюда всё, что я тебе приказал и позови короля Микаэла или королеву Таяну.
Я постарался сохранить спокойствие, как меня учили, хотя мне очень хотелось перевернуть книгу рожей вниз и повозить ею по пыльной столешнице.
– Полагаю, от долгого хранения в тайнике ваш крошечный мозг совсем усох, да и со слухом явно беда. Видимо, пользы от вас уже никакой не будет, разве что камин разжигать.
– Волшебные книги в обычном огне не горят, – захихикал Монти. – Ничего ты со мной не сделаешь.
Я почувствовал, как мои кулаки сами собой сжимаются от злости.
– Тогда я обратно положу тебя в пыльный тайник. Валяйся там ещё восемь лет.
Я схватил книгу, но Монстрология оказалась не так уж беззащитна. Сначала она попыталась меня укусить, потом стала вырываться из моих рук. Я не удержал и выронил её опять на стол. Поднялось облако пыли. Я пытался заслонить лицо руками и нечаянно задел подсвечник. Он стукнулся о столешницу, свеча выпала и угодила прямо на книгу. Монти завизжал не хуже любой горничной, увидевшей крысу. Опять моя неловкость! Но совсем не обязательно орать так оглушительно, ведь ничего страшного же не случилось. Во сейчас я подниму свечу… хотя нет… лучше подожду.
– Спасите!!! – надрывался Монти. – Я волшебная вещь, и магический огонь может уничтожить меня! Я горю! Помогите! Умираю! Убери это!!!
– Зачем мне это делать? – пожал я плечами. – Ты мне не нужен. И языки пламени такие забавные.
– Потуши этот огонь! – книга, извиваясь, пыталась ползти, но свеча лежала прямо на ней. – Я всё тебе расскажу.
– И всё, что скрывал отец?
– Да! Да! Всё!!!
– И научишь меня, как стать героем?
– Всё сделаю, что захочешь! Моя обложка горит! Скорее!!!
– Клянёшься?
– Да! Я клянусь! Умираю!!!
Я поднял подсвечник, вставил в него магическую свечу, затем с удовольствием перевернул книгу лицом вниз и повозил по столешнице, чтобы затушить, начавший было воспламеняться, край обложки. Оказывается, магические рукописи могут издавать не только ворчание и насмешки, но и более приятные для моего слуха звуки – жалобные поскуливания и всхлипы. На самом деле я не злой, просто не люблю, когда надо мной издеваются. Через пару минут я перевернул реликвию лицом вверх.
– Ну что ж, – произнёс я, глядя на грязную физиономию Монстрологии, – Можешь начинать рассказывать мне про отца. Что он скрывал?
Господин Монти пару раз чихнул.
– Может сначала вытрешь мне лицо?
– Не отвлекайся… – я сжал в руке подсвечник.
– Ну что ж, ты сам напросился, – ухмыльнулся старик. – Я расскажу тебе истину, но тебе она не понравится. Ты правду сказал, что Микаэл умер?
– Он не умер. Он окаменел, – поправил я. – Восемь лет назад отец отправился в Тиберские леса. Там какое-то существо, меняющее облик, превратило его в каменное изваяние.
– Восемь лет?! – обложка зашевелилась, лицо старика состроило озадаченную гримасу. – Неужели я так долго спал? Мне казалось, что прошло месяца два-три… Это свойство живых магических артефактов – отключаться, когда ими не пользуются. Так накапливается энергия… Помню, как Микаэл собирался ехать в Тиберию. Я отговаривал его… Ни один монстр Тьмы не подходил под описание к тому странному существу, исполняющему желания… Король меня не послушал, оставил здесь, чтобы я не доставал его своими нравоучениями… Вот ведь беда… Значит ты сын Микаэла – Эндориан? Ты был ещё мелким детёнышем.
– Да. Это я, – отпираться не имело смысла. – Через несколько дней мне будет уже восемнадцать. Я должен взойти на трон, но у нас возникла проблема…
– Понимаю, – господин Монти прищурился, разглядывая меня. – Такой криворукий и тощий задохлик на троне – это, действительно, большая проблема для государства.
Я сделал вид, что не расслышал грубость.
– Мой дар-проклятье Везучего Неудачника не позволяет мне сдать королевский экзамен…
Я подробно рассказал о своих неудачах с фехтованием, верховой ездой, прочими умениями и знаниями.
– Всё не так плохо, как я думал, – сделал вывод старик. – Всё гораздо кошмарнее! Срочно собирайся и беги на другой конец Стаземелья. Ты можешь быть пастухом. На бескрайних лугах много бед не наделаешь.
– Вы поклялись сделать из меня героя, – напомнил я.
– Может всё-таки согласишься стать пастухом? Свежий воздух, природа, никаких тебе забот-хлопот…
– Нет!!!
– Ну, не говори потом, что я не предлагал. Раз обещал, то сделаю. И про отца тебе расскажу, хоть это и будет для тебя шоком. Ты хоть знаешь кем он был?
– Конечно, знаю, – я даже растерялся. – Он был героем, замечательным правителем, уничтожителем нечисти…
Монти ехидно улыбнулся и облизал пересохшие губы.
– Ага, всё верно… только нечисть он не убивал… он с ней дружил… и излечивал.
– Бред какой-то! – я действительно начал сердиться.
– Сейчас я тебе всё объясню, и ты поймешь, – господин Монти выглядел серьёзным. – Только начать придётся с самого сотворения мира.
Похоже это надолго. Я сел прямо в пыльное кресло (всё равно уже весь перепачкался) и приготовился слушать.
– Как ты уже, наверное, знаешь, наш мир создал великий бог – Олк Всемогущий. Слепил он нашу планетку, два спутника запустил вокруг неё – Сильмарин и Силию. Потом начал заселять землю народом. Первыми он создал эльфов – сильную, красивую расу, владеющую магией в минимальных количествах. Были они настолько хороши, что возгордились и стали считать себя чуть ли не равными Создателю. Совсем перестали его уважать и боготворить. Эльфы от рождения не агрессивные, друг с другом не воюют, только о прекрасном и думают: цветочки выращивают, танцуют, песни поют – короче, всякой ерундой занимаются. Но очень уж самовлюблённые создания. Посмотрел Олк на них, погрустнел. Не такими аморфными представлял он своих созданий. И сказал им об этом. Эльфы фыркнули так презрительно в ответ, создали себе пространственные ниши и перетащили туда свои города…
– Какие ниши? – не понял я.
Господин Монти посмотрел на меня, как на безмозглую улитку, вздохнул и пояснил:
– Заколдовали они свои города, чтобы туда никто не проник. Так понятнее? Ну вот… Потом Олк ещё пробовал создавать разные расы, но всё ему не нравилось: то слишком глупые они были, то злобные. Наконец, он сотворил человека. Посмотрел – опять что-то не то вышло. Уж больно противоречивый человек у него получился: то добрый, то жестокий; то ленивый, то слишком деятельный. Поняв, что ничего путного с созданиями не выходит, махнул бог рукой на это дело и отправился другой мир создавать. А здесь вместо себя четырёх учеников оставил, сделав их богами и смотрителями.
– Пятерых богов! – поправил я. – Всем известно, что есть богини Альяс и Дарлин, и боги Морлод, Локхаш и Дьябол.
– Нет, Дьябол – это очередная нечисть, созданная Тьмой, – артефакт немного повозился на столе и продолжил: – Богиня Альяс людьми стала заниматься, развивать их, учить уму-разуму; Дарлин заведует знаниями и чувствами; Локхаш – природой и животными, а Морлод не мог усмирить свои амбиции и хотел превзойти Создателя. Он вознамерился сделать идеальную расу существ, чтоб переплюнуть своего учителя Олка Всемогущего. Только Морлод не был всемогущим и не способен был творить жизнь из неживой материи. И решил он тогда действовать по-другому: стал брать людей и превращать их в новых существ: в вампиров, гоблинов, троллей…
– Это невозможно! Тролли – это не люди, даже не похожи, – я стал подозревать, что старик меня просто дурачит: уж слишком невероятным был его рассказ.
– Я же поклялся говорить тебе только правду, – Монти недовольно нахмурил брови. – Если ты знаешь о мире больше, чем тысячелетний артефакт, то можешь, конечно, не слушать.
– Нет, я слушаю, только понять не могу, как из человека можно вампира сделать, – пошел я на попятную.
– Не всякого в нечисть обратить можно, а только того, кто сам стремится к этому своими поступками и душой. Того, кто переходит грань человечности… Вот возьмём, к примеру, вашего придворного мудреца–астролога Шерара. Ты знал, что одно время он был горгульей?
– Что?! – я даже с кресла подскочил.
– Да, ваш добрый, милый старина Шерар был когда-то злобной каменной горгульей. С детства он увлекался звёздами, и один учёный даже взял его к себе в ученики. Шерар настолько помешался на небесных светилах и предсказаниях по ним, что забыл обо всём на свете. Его даже девушки в молодости не интересовали. Он же все ночи напролёт пялился в телескоп на созвездия, а днём отсыпался. И вот однажды он перешагнул грань человечности. Его бедная мать как-то сильно заболела. Требовалось срочно добыть лекарство, которое исцелило бы её, но Шерар не пошёл за снадобьем. У него было дело поважнее: в это время он наблюдал затмение Сильмарина и не мог оторваться от этого зрелища. И мать его умерла. Но он не чувствовал раскаяния, только досаду на то, что своей смертью она отвлекала его от такого события. Этим поступком Шерар потерял свою человечность. Он желал только одного – чтобы никто больше не мешал ему общаться со звёздами. Бог Морлод умеет чувствовать потерю человеческой сущности. Он воспользовался этим и исполнил желание астролога. Шерар стал каменной горгульей на крыше самой высокой башни. Теперь он мог пялиться на небо постоянно. Днём он становился каменным, а ночью оживал.
– Как это произошло? – не понял я. – Как это – стал камнем?
– Если бы я знал точно сам процесс превращения, то давно бы уже был богом, – проворчал господин Монти. – Знаю только, что человек сам должен хотеть таких изменений в организме. Бог Морлод может всего лишь помочь ему осуществить трансформацию.
– А тогда как же Шерар опять стал человеком?
– Твой отец нашел горгула и… ну, как бы расколдовал его. Это было не просто. Монстру нужно вернуть потерянные человеческие качества, нужно убедить его снова захотеть стать тем, кем он был. Микаэл похитил астролога днём, пока он каменел, привёз сюда и запер в подземелье. Ох, как взбесился ваш звездочёт, когда пришла ночь! Он едва всю темницу не разрушил, всё рвался на небо посмотреть. Микаэл подождал несколько дней, потом стал приходить к пленнику и беседовать с ним. О звёздах. Вернее, о созвездиях. Впрочем, астролог тогда только об этом и соглашался разговаривать. Вот батюшка ваш и стал напоминать Шерару о легендах, связанных с созвездиями. Ты, наверное, и сам слышал эти сказки – некоторые жестокие и страшные, а какие-то даже о реальных событиях. Много ночей провели король и горгул в долгих беседах. А потом Микаэл стал замечать, что Шерар начал проявлять человеческие эмоции. Однажды звездочёт даже заплакал, услышав легенду о Созвездии Пастушки. Помнишь её? Там сын убивает мать, чтобы она не помешала ему стать правителем. Астролог тоже вспомнил… И мать свою вспомнил, и как она умирала. С тех пор он больше не превращался по утрам в каменного истукана. Внешность его стремительно менялась. Шерар снова становился человеком. Он даже крысу в темнице приручил, чтобы было за кем ухаживать и заботиться.
– Так вот почему Шерар такой странный! – догадался я. – У него лицо словно каменное, мимики почти нет. И глаза, как стеклянные – всегда в одну точку смотрят.
– Это остаточные явления, – подтвердил господин Монти. – Если бы ты был внимательнее, то и у других заметил бы странности.
– У других?! – закричал я. – Есть ещё и другие? Кто-то ещё из придворных был нечистью?
– Очень многие, – припечатал старик. – И хиромант Атоуз, и библиотекарь Церкулякас, и даже маменька ваша Таяна когда-то была лесной нимфой.
У меня закружилась голова. Я не мог понять, как жил всё это время в окружении монстров, пусть даже и бывших. Сквозь звон в ушах я услышал шаги и голос королевы:
