Мелодия слов обернулась кваканьем – и пойми, в чем именно соврал: в том, что о нем беспокоится, или о том, что Словен его хуже нечисти считает. Он ничего не считал, но это была его правда, правда брата могла быть на его непохожей, но от этого не менее верной.
Мстислав громко хлопнул дверью, а батюшка укоризненно покачал головой.
– Не прав ты, Словен. Мстислав не подарок, и характер у него не сахарный, но и ты для него не чужой.
А вот батюшка искренне верил в то, что говорил. Словен горько усмехнулся.
– А когда я у вас, батюшка, прав был? Только и слышу: не прав да не прав.
Это для отца и матери Мстислав не изменился. Но едва брат вотчину получил, как в его речах Словен ни разу полной правды не слышал, даже по пустячному поводу. Это родители уверены, что Мстислав спасает брата, но Словен-то знал, что брат укрепляет свои позиции. Он путает пути к Правде, а если получит Слугу, что отличает Правду от Лжи, так вознесется едва ли не в Старшие Боги. С ним тогда и Сварогу, и Перуну считаться придется, как и деду – Чернобогу. Кстати, пора бы к дедушке наведаться, а то красиво обещать он умеет – Словен в него этим пошел, – а вот с выполнением загвоздочка. Батюшка гнев выплеснул, теперь можно и уходить, тем более Мстислав-то дверь распечатал.
– Ты куда направился? – голос отца звучал устало, но грозности не растерял.
Словен не сдержал вздох. И отчего же с ними так сложно-то?! Дел, конечно, он наворотил сегодня, не расхлебаешься, но ему до смерти надоело, что его всерьез не воспринимают. Не важно, как Словен ведет себя, он уже вырос и в силах сам разобраться с последствиями. Или не разобраться. Не каждые последствия требуют разбирательств. Недовольство выплеснулось резкими словами:
– Ну вы ж сами меня хотели к деду с дядькой отправить на перевоспитание. Так я сам к ним пойду, не дожидаясь, когда меня выгонят.
Родители возмутились в один голос:
– Ты что такое городишь?!
– Правду, батюшка. Вы ж и сами знаете, что соврать у меня не получится! – Словен улыбнулся с горечью.
Матушка шагнула к нему, высвобождаясь из рук мужа.
– Словенушка, не обижайся на батюшку. Он же о тебе волнуется, да и вспыльчивый дюже, а так отец тебя любит.
Словен с размахом поклонился родителям и, молча, развернулся, хлопнул дверью, сразу перемещаясь теневым путем в зал Змея Горыныча. На удивление останавливать его не стали. Вот и ладушки, потому что возможно и прав отец, только обидел он его знатно. Надоело все. Как и опека братика.
В зале не стал Словен птичкой оборачиваться, встал на край окна, свистнул по-богатырски и с ближайшей скалы сорвался конь, прыгнул к самому небу. Словен же выждал мгновение и шагнул в пропасть, когда Венок почти к окну подлетел, ухватился за луку, взлетел по-татарски в седло, а конь от широкого парапета оттолкнулся и приземлился прямо перед замковым мостом на краю пропасти.
– Куда путь держим?
– К деду наведаемся, задолжал он мне услугу-то, – Словен поморщился, устраиваясь в седле поудобнее.
Венок сорвался в галоп, прокладывая себе путь в заколдованном лесу. Черные скелеты деревьев зашевелились, заволновались, стон пошел по лесу, видать дедушка гостей не ждал, но Словен при желании был очень настойчивым. Не в дверь, так в окно, а ежели не в окно, так через трубу проберется.
Конь повернул голову, хитро косясь черным глазом с золотой искрой зрачка.
– Что-то вы, хозяин, смурной совсем, и в седле все не усядетесь. Неужто с батюшкой опять повздорили?
Ой, провидец! Вещун доморощенный. Сплетни в замке Кощея среди челяди подобно сушняку мгновенно разгораются. Не успели они с батюшкой поговорить, как все уже знают о чем речь была.
– Не твоего ума дело, и прекрати язвить!
– Да ни в жизнь! Когда б я такое делал-то?! – голос чудо-коня звучал наигранно, двусмысленно: с одной стороны, он Словена всегда поддерживал, а с другой, куда ж без шпильки-то?
Словен процедил, к перепалке сейчас совсем не предрасположенный:
– Ты забыл, что я ложь чувствую?
Венок быстро оценил его настроение и ответил уже без иронии:
– Понял. Был не прав. Хотел поддержать.
Быстрее бы пересечь границу царства деда, тогда Словен и сам себя поддержит, сейчас ведь заклятья не используешь: добрый батюшка для науки, чтоб впредь неповадно было пить в Ирие, замок-то поставил, и на землях отца его не снять.
– Ты лучше меня без приключений к деду доставь. Надоело к нему, словно анчутка, грязным наведываться.
Венок фыркнул так, что черный дым из ноздрей пошел.
– Да я-то что?! То ваш дядя дружину гоняет, а нас с мишенью путают, то ваш дедушка в плохом настроении и в ближайших болотах порядок наводит. Я и так, как пес охотничий, безопасный путь выискиваю, а вы мне все пеняете.
– Ладно уж. Не бурчи.
Не успел Словен договорить, как лес ожил, поползли деревья на дорогу, перекрывая путь, нечисть завыла, напуская колдовского тумана.
– Ах вот как значит!
Впереди выросла стена из камней, и Венок встал на дыбы, избегая столкновения. Словен встал на стременах, запрыгнул на седло, а потом оттолкнулся, вверх взлетел и обратился малой пташкою соловушкой, и ввысь взмыл. Врешь, не проймешь! Ну дед! Как обещать, так пожалуйста, а как выполнять, так в кусты?! Не бывать этому!
Глава 4. Загадки
Огненный ветер дыхнул навстречу, распахнул жаркие объятия – неуютно было в небе Пекельного царства. На многие версты простиралась каменная пустыня. Скелетник полз по булыжникам, переливаясь в свете Черного солнца красными отблесками. Позвонки опасного растения изгибались, поднимали лианы и тянули вверх, стремясь поймать живое существо
Словен ускорился, затрепетали крылышки, черный соловей – диво-дивное – несся, подобно звезде, лучи испускающей. Не дай Темное небо попасть в эти силки. Пока найдешь заклинание, каждый раз новое, пока высвободишься, если получится, времени уйму потеряешь. Словен, конечно, мог спалить заросли, недолго думая, но потом выслушивать нотации от дядьки Василия очень уж не хотелось. Дядька Вий становился зануднее Мстислава, когда рассказывал, как правильно себя вести. Очень уж он любил объяснять и рассуждать, и только в гневе разом прекращал разглагольствовать и на расправу скорым был.
Словен нырнул вниз, обходя очередной хлыст ветра, что промелькнул пыльным всполохом – все говорило о том, что деду не очень-то разговаривать хочется. Чернобог отличался упрямым нравом, но Словен ни на пядь ему в этом не уступал. Недаром вся родня твердила, что он в деда пошел характером.
На горизонте появился серый пик костяного замка: любил дед впечатление произвести. Все стены обители дедушки были выложены из костей, черепа украшали шпили, скелеты поддерживали перемычки и арки, подъемный мост надо рвом с огненной рекой сотворили из останков дракона. Дед любил пенять младшему сыну Змею Горынычу, мол, не доведут тебя бабы до добра, так же закончишь. Только кто б его слушался.
Словен что было мочи разогнался, пустил вперед себя роем пчел заклинание Разрыва, проскочил защиту дедушкиного замка и ворвался в открытое окно личных комнат Чернобога, о пол ударился и снова колдуном-человеком стал.
– Дед! А, дед! Внучок пришел! Так соскучился, что аж слезы наворачиваются. – Любимая комната дедушки, в которой он работать предпочитал, оказалась пустой, и Словен дальше пошёл. – Дед! От меня не спрячешься!
Он обогнул дубовый стол, заваленный свитками, на резной скамье заметил витой посох с огромным адамантом в навершии – значит, точно дед в замке. Словен толкнул тяжелые резные двери, переходя в комнату, в которой Чернобог отдыхать предпочитал. Из ее окна открывался вид на лесное озеро. Чудные пущи с лохматыми деревьями небесного цвета и зеленой водой, словно заклинанием, притягивали деда к себе, и недаром: в них жила неземной красоты девица, на нее дед и любовался время от времени, глядючи задумчиво. А на все вопросы Словена лишь отнекивался: мол, девица-красавица – услада для глаз.
И сейчас перед окном, весь укутанный в меха, в кресле сидел старец. Слепые бельмы щурились, силясь разглядеть Словена, тонкие сухие руки тряслись, хоть и лежали на подлокотниках, голова мелко подрагивала. Старость тянула его к полу, согнули спину прожитые века. Словен аж фыркнул от увиденного.
– Ах, вот значит как! – Он остановился, раздраженно разглядывая старца. – Вот так?! Ну ладно. Тогда не перекинуться ли мне в облик бабушки. Давненько я ее не видывал. Она, как только свой образ почует, вмиг здесь окажется.
Старец в момент разогнулся и взмахнул руками всполошенно.
– А вот этого нам не надобно! Вот и пошутить нельзя, право слово! – В кресле у окна появился статный мужчина чуть старше Кощея по облику, в кафтане из золотой парчи заморской, и покачал головой укоризненно: – Это ты в мать свою злопамятный. Говорил я Драговиту на Маре не жениться, не послушался! Вот! Вот откуда дурная кровь-то и берется!
Смотрел Чернобог грозно, только знал Словен деда, как свои пять пальцев, и видел, как в глубине черных глаз горят смешинки.
А вот слова про маму Словену не понравились. Он нахмурился:
– Не зарывайся, дед. Маму не трожь!
– Ты как это со старшими разговариваешь?!
Ледяной ветер прошелся по комнате, захлопали ставни и двери комнат, взлетели занавеси. Тьма плащом расползлась за дедом, придавливая своей мощью. Дед повысил голос:
– Ветром помотало, и в голове все спуталось? Вот как добавлю к тому, что батюшка отвесил, мало не покажется.
Но Словен и не думал страшиться его сурового вида, а тем паче слов. Он отпустил свою тьму, что с рождения сдерживал, распахнул ее крыльями за спиной, и тоже повысил голос:
– А кто тому виной?!
Они посверлили друг друга взглядами, и дед первым на попятный пошел.
– С чего это?!
– А с того! Мало того, что маму обижаешь, так еще и слово не держишь.
Дед хмыкнул, его образ пошел рябью, и перед Словеном предстал его привычный дед: умудренный опытом воин, в черных волосах белые пряди, борода короткая и окладистая, заостренные черты лица, которые его совсем не портили (дедушка пользовался женским вниманием ничуть не меньше Словена), и хитрая улыбка загадочная. И пусть размахом плеч Чернобог со Сварогом сравниться не мог, но Словен по себе знал, что дед ни на пядь не уступит Сварогу в силе.
Кресло деда плавно подъехало к столу, взлетела скатерть-самобранка, и стол уставили яства, три кубка расположились треугольником. Второе кресло мягко толкнуло Словена под колени, предлагая присесть, но он остался на ногах: разговор-то еще не закончился, он еще и начаться толком не успел, а с полным ртом особо не поговоришь. Дед все равно поесть заставит: хочешь не хочешь, а покушаешь. Только матушка хуже деда в этом: дай ей волю, закормит. И дед туда же!
Чернобог хмыкнул насмешливо, поставил локти на стол и на руки голову положил.
– Ну давай! Рассказывай, что тебя мучает, раз есть не хочешь.
– А то ты не знаешь! – Словен оперся кулаками о стол, хмуро глядя на дедушку. – Кто обещался мне вотчину дать? Кто обещал Сварога переубедить? А в результате что?
– А в результате что? – Дед откинулся на спинку кресла, насмешливо его разглядывая. – Это я, по-твоему, учудил погром в Ирие?!
– Что за крики на весь дом?
В дверях появился старшой дядька, и сразу в горнице стало мало места. Словен рядом с ним смотрелся щуплым отроком. Воевода Пекельного царства, правая рука дедушки Чернобога, в силе и мощи обходил почти всех богатырей Ясуней, а в смекалке и мудрости ничем Чернобогу не уступал.
– Чему возмущаешься, малой? Знатного ты шороха навел в Ирие сегодня: по всем трем мирам сплетни гуляют, одна-другой невероятней, – и неожиданно обратился к деду с укором: – Это все ты виноват, отец.
– Это я-то каким боком к этому? – Чернобог удивленно посмотрел на сына.
– А таким! – Дядька облапил Словена, ободряюще по спине похлопал и усадил на кресло, снимая замок брата среднего, отца Словена, и запуская спираль исцеления.
Словен при всем своем желании остаться бы на ногах не смог: руки дядьки, как кувалды неподъемные, чуть сожмет ладонь на плече – и перелом ключицы обеспечен. Дядька поставил перед Словеном кубок и налил сок березовый.
– Пей, негодник. Приходи в себя. А тебе, батюшка, вместе с ним не пить надо было, а научить его пить не пьянея.
– А я что, по-твоему, делал?! – Чернобог искренне возмутился. – Знаешь сколько мы добра перевели, пока он науку не усвоил!
– Не знаю, что вы там перевели, но Словен гульнул в Ирие с размахом. Они его там надолго запомнят. – Дядька налил вишняка деду и себе, а потом за стол уселся.
– Это да, – Чернобог довольно усмехнулся, крутя в руках полный кубок. – Весь в меня. Гуляет так, чтоб запомнили.
Вот тож. Запомнили они его точно. Словен потянулся к кувшину с вишняком, но тот плавно отъехал к дядьке, и Василий мягко произнес:
– Ты пей сок-то, малой, пей. Из тебя гадость эта заморская до сих пор не вся вышла. Надо будет попенять Драговиту за то, что плохо кровь тебе очистил.
– А вот это не надобно! – повторил Словен недавние слова деда. – Отец меня уже сегодня так почистил, что больше не хочется.
Дядька улыбнулся недобро.
– А вот это как сказать. Отец твой уже со мной говорил. Ты ж всю семью взбаламутил, негодник. Уже и сестра моя, и брат меньшой – все беспокоятся, что там с мальчиком.
Словен со стоном уронил голову на стол.
– Да задрали вы меня уже этим «мальчиком». – Он выпрямился, с возмущением оглядывая родичей. – Сколько можно-то?! Я вотчину получить хочу! Мстислав Мороком стал, Желя с Карной тоже при вотчинах, а я, как ворона белая! По вашим же поручениям мотаюсь, как проклятый, – Словен ткнул пальцем в деда, – а от тебя только пустые обещания о помощи. – Тут на ум слова брата пришли, и Словен посерьезнел. – И еще одно. Оказывается, Мстислав знает, почему Дана в таком состоянии, только молчит.
Тут от деда повеяло жутью пекельной. Он выпрямился и сурово произнес, растеряв в миг всю свою насмешливость:
– Правильно делает, что молчит. Не лезь в это дело, Словен.
Словен подскочил возмущенно, по столу кулаком стукнул.
– Да как мне не лезть-то, когда я сам во всем этом поучаствовал! Как слепого кутенка, использовали, значит, потискали, да и выкинули. Так что ли?!
– Охолонись! – дядька так опустил руку на стол, что кубки подпрыгнули. – Не ори здесь, чай не на торжище.
Словен произнес с горячностью:
– Вот ты, дядька. Во всем правильный, сам рассуди. Разве правильно, что сестра моя, твоя племянница, а твоя внучка, – Словен снова в деда пальцем указал, – так мучается? И ребенок неизвестно где находится. Дана все глаза за сыном выплакала, ослепла полностью, уже мать не узнает, а вы мне – охолонись и не лезь?! Меня совесть мучает, а вам безразлично все? Ладно ты, дед, на тетку зол, но Дана-то причем?
Чернобог хмуро приказал:
– Замолчи, Словен. Не трави мою душу, и так тошно.
Он встал, отошел к окну, пелена по нему прошлась, а потом вместо пустошей пекельных замок Яги показался, а в нем Дана, что слепо водила пальцами по маленькому образу сына. Дед вздохнул, опустил голову, видение за окном исчезло, и Чернобог буркнул:
– Ты нас чудовищами не малюй. Яга меня не послушала и пошла за Велеса, все мне не верила, а все равно по-моему стало. Говорил я ей, не связывайся с ним. Нет! Все сама решила. Нарешала. Нате вам. Пожалуйста. Что сотворилось-то. Но вины Даны ни в чем нет – есть стечение обстоятельств, да глупость, – дед запнулся и мрачно добавил: – некоторых «доброхотов». – И совсем посмурнел: – Без мальчишки болезнь Даны не остановить, а он – словно в воду канул.
