Вадим Федоров "Мегера"

– Спасибо, – поблагодарила Алёна, – завтра свяжусь с ним.

Она взглянула на Вацлава. Парень всё больше и больше нравился ей. Да и в далёкой Праге мог бы пригодиться новый знакомый.

– А ты чем занимаешься? – спросила она.

– В данный момент провожу время с замечательной русской красавицей, – рассмеялся Вацлав. – А вообще-то я в девелоперской компании работаю. Сейчас в отпуске. Ещё пару недель. Завтра едем дальше. Смотреть Россию.

Принесли счёт. Вацлав расплатился. Вышли из уютного ресторанчика. На улице всё так же было светло. Ох уж эти знаменитые белые ночи, когда можно всю ночь гулять по городу и не знать, что уже поздняя ночь. Алёна глянула на часы. Одиннадцатый час.

– Мне пора домой, – сказала.

– Я провожу, – ответил Вацлав.

Дошли до метро. В вагоне Вацлав рассказывал про Прагу, которую любил так же, как и Сара. Алёна слушала знакомые названия, улыбалась и молчала. Думала: что там в сорок втором сейчас происходит?

Доехали до Юго-Запада. Вынырнули из метро. Свернули в сторону от Ленинского проспекта. В Алёнином дворе было тихо. Пахло сиренью.

– Вот мой подъезд, – сказала Алёна, – дальше я сама.

Вацлав подошёл к ней и обнял. Он был на голову её выше. Алёна подняла лицо. Поймала его робкий поцелуй. Ответила. Улыбнулась. Затем лёгким движением плеч высвободилась из объятий и зацокала к двери подъезда. Точно так же, как и накануне. У дверей остановилась.

– Спокойной ночи, Вацлав, – сказала, – ты очень хороший. Мы обязательно встретимся в Праге.

И ушла. А Вацлав постоял немного и медленно побрёл к метро. Всю эту сцену наблюдали две тени, стоявшие у соседнего подъезда.

– Валь, мож морду набьём? – предложила одна тень другой.

– Не надо, – отозвалась тень покрупнее, – он просто хороший, а я лучший. Да и силовые методы надо применять в самых крайних случаях. Давай по норам. И так прошлую ночь почти не спали.

И два закадычных друга разошлись по домам. А Алёна поднялась к себе в квартиру, где её ждали родители. Сказала, что для подготовки к экзаменам ей надо через неделю ехать в Прагу. И что дедушка обо всём в курсе и поможет. И что она устала и хочет спать.

Елена Николаевна поворчала. Отец позвонил деду, услышал от него, что девочка выросла и ничего с ней в самом центре Европы не случится. И Алёну отпустили спать.

Глава 5. Агриппина

Этим утром Агриппина спала долго. Муж и сын в походе. Дочка под присмотром. Долго валялась, пока солнце не стало заглядывать в спальню. Встала. Помылась. Позавтракала. Прошлась по дому, отдавая распоряжения. Поцеловала дочку. Та занималась под присмотром приходящей учительницы рисования.

Вышла из дома. Завернула за угол. Вошла в лавку Агазона. Поздоровалась. Старый грек засуетился, лично провёл Агриппину в комнату для массажа. Потом удалился. Агриппина разделась, легла на кушетку. В этот момент из соседней комнаты донеслось покашливание. Родственник грека, поняла Агриппина и повернула голову. В дверном проёме стоял уже пожилой человек с совершенно седой головой.

– Я попить хотел, – сказал человек, – попью и обратно в свою комнатку. Я спал долго.

Агриппина повернулась к нему всем телом. Нагая и красивая, она бы возбудила любого мужчину, находящегося в комнате. Но седой не подал виду, прошоркал к противоположному углу комнаты, выпил воды из медного кувшина, полил себе немного на волосы и такой же шоркающей походкой вернулся к себе в комнату.

– Погоди, – окликнула его Агриппина, – позови массажистку, я тут уже несколько минут жду, и никто не идёт.

Грек повернулся к римлянке, хотел было направиться к выходу, но тут в комнату вошла рабыня. Она извинилась, поклонилась и подошла к Агриппине. Грек же застыл посреди комнаты. Потом очнулся, сел в уголке и принялся наблюдать, как рабыня намазывает тело Агриппины маслом и делает ей массаж.

– Как тебя зовут, грек? – спросила Агриппина.

– Феодор, о прекрасная Агриппина, – отозвался тот.

– Ты знаешь, как меня зовут? – усмехнулась та.

– Как же не знать благодетельницу своего родственника, – ответил грек, – ведь благодаря тебе и твоим связям его коммерция процветает.

– А ты точно его родственник? – спросила Агриппина и, не дождавшись ответа, тут же добавила: – А чем живёшь ты, Феодор?

– Я разговариваю с людьми, – отозвался грек, – и они меня за это кормят и дают кров над головой.

– Ха-ха-ха, – засмеялась Агриппина, – ты хорошо устроился в этой жизни.

– Иногда разговоры забирают больше энергии и жизни, чем тяжёлый физический труд, – вздохнул Феодор.

– О чём же ты говоришь с людьми? – спросила Агриппина. Рабыня намазала её спину маслом и начала массировать. Наша героиня лежала животом на простыне, постеленной на каменный лежак, приятный холод от которого проникал через материал и студил разгорячённое тело. Ей было хорошо.

– С людьми я говорю о людях. Об их мыслях и поступках. И об их богах, – ответил Феодор, немного помолчав.

– Моя богиня – Юнона. Которой я поклоняюсь, – расслабленно сказала Агриппина, – и которая меня защищает.

– Я знаю про богиню Юнону многое, – перебил её грек, – недалеко от вас есть её храм, который прекрасная Агриппина посещает, судя по всему. Эта богиня покровительствует домашнему очагу. Она богиня брака и материнства. У себя на родине мы называем её Герой.

– Неважно, как её зовут, – переворачиваясь на спину, сказала Агриппина, – важно, что она во мне.

– А ты красивая, – сказал Феодор и продолжил как ни в чём не бывало: – Юнона – одна из важнейших богинь, она входит в Совет богов. И очень хорошо, что ты поклоняешься ей. Но в нашей жизни присутствуют и другие боги. Венера, богиня плотских утех. Минерва, богиня мудрости. Абунданция, богиня изобилия. И многие другие. Я уже не говорю про различных дочерей и сыновей богов и богинь.

– К чему ты клонишь? – спросила его Агриппина, воспользовавшись паузой.

– К тому, – ответил грек, – что кроме Юноны в тебе полно других богов. Просто кто-то ещё спит. А кто-то ждёт своего часа. В каждом человеке полно богов. Мир вокруг состоит из множества цветов. Из множества оттенков. Вот ты поклоняешься Юноне. А торговля маслом через моего родственника? Это же бог Меркурий в тебе говорит. А когда ты пьёшь вино на празднике урожая – это ваш Бахус, по-гречески Дионис, в тебе веселится.

Феодор помолчал немного и потом продолжил.

– И главное, чтобы твои боги ладили между собой. Чтобы никто не брал верх. Иначе человек становится безумным. И начинает творить зло.

– Интересно рассказываешь, – отозвалась с лежака Агриппина, – но у меня всё в порядке с гармонией. Я люблю мужа, я люблю своих детей. У меня отличный дом и всё хорошо.

– Рад за тебя, – усмехнулся грек, – и вижу, что ты говоришь искренне. Но всегда будь настороже. Не дай плохому залезть в своё сердце. А женщины этому более подвержены, чем мужчины.

– И каких богов мне надо опасаться? – отозвалась Агриппина.

– Разных, – ответил Феодор. – Плутон, бог богатства, может тебя толкнуть на необдуманные поступки в погоне за золотом. Мания может свести тебя с ума. А самые ужасные – это богини мщения. У нас в Греции они зовутся эринии.

– Я слышала о них, – перебила грека Агриппина. – Зависть и гнев мне не присущи.

– Зависть и гнев присущи всем людям, – тихо сказал Феодор, – просто надо уметь их контролировать. Иначе в тебе проснётся самая страшная из эриний. Имя её – Мегера. И она сожрёт тебя. И тебя, и твоих близких. Лицо её прекрасно. Но взгляд ужасен. Вместо волос у неё растут ядовитые змеи. Тело её бесплодно, а поступки безумны.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – встав с лежанки, спросила Агриппина. – Зачем?

– Не знаю, – пожал плечами Феодор, – я говорю любому человеку, который меня слушает. Я говорю то, что считаю нужным сказать. Прости, если обидел тебя своими разговорами.

Молчаливая служанка накинула на Агриппину льняную тунику. Наклонилась, надела ей кожаные сандалии.

– Не обидел, – сказала Агриппина старому греку, – но заставил задуматься. А зачем мне лишние мысли? У меня и так всё хорошо. Дом, семья. Любимый муж, любимые дети.

Она улыбнулась Феодору и вышла из комнаты. Вернулась в свой дом. Навстречу выбежала дочка. С растрёпанными волосами, смеющаяся.

Агриппина подхватила её на руки, закружила. Потом прижала к груди. Поцеловала.

– Какие боги в тебе, моя любимая? – спросила у дочери.

– Юнона, мамочка, – засмеялась та.

– Хорошо бы, чтобы она в тебе одна и оставалась, – сказала Агриппина, целуя дочку.

Разговор с Феодором заставил её задуматься. И не только о себе, а и о своих двух женщинах, живущих в будущем. Душа у всех трёх была одна. И судя по всему, одни и те же боги управляли их судьбами.

Пока всё было хорошо. В какой-то момент Сара сделала ошибку, не совсем удачно выйдя замуж. Муж оказался совсем неуправляемым и не поддающимся тренировке. Сара испытала на нём все способы женского манипулирования. Всё без толку. Её бывший муж был родом из Судетской области, корнями уходя к немцам. А у немцев для женщин было «правило трёх К» – Kinder, K?che, Kirche (дети, кухня, церковь). А Саре это не очень нравилось. Хорошо, вмешалось провидение, и муж погиб. Успев сменить Саре национальность с еврейской на чешскую.

Муж Сары не бил её и не то чтобы не уважал. Но Саре было очень непросто после вольной жизни Агриппины жить в строго очерченных рамках «трёх К». Агриппина же была полностью свободна. Богата, уважаема. Муж редко бывал дома. Все заботы о детях и о доме лежали на ней. А она любила свой дом, любила своих детей.

Но при этом была полностью предоставлена сама себе. И в её руках находились финансы семьи. Которые она старалась приумножить. Хотя их и так было много. Агриппина жила в очень богатой семье. Наследство отца мужа, приумноженное Виктором в походах и умело сбережённое его женой, позволяло жить в своё удовольствие.

Молодая Алёна в холодном Санкт-Петербурге имела опыт двух своих женщин. Она родилась, когда Агриппине было двадцать, а Саре десять. Но именно она направляла жизнь своих двух других женщин, зная о том, что произошло в Риме и Праге. Агриппина вовремя остановилась от разврата и чревоугодия. Она окунулась в дела дома и в процесс воспитания детей. Сара переехала в другую часть города, выйдя замуж и сменив национальность. И этим избежала смертельной опасности.

Вечерело. Над Римом стоял гул голосов и треск цикад. Воздух был прозрачен и свеж. Пришёл гонец от её подруги с предложением посетить завтра бани. Агриппина подумала и согласилась.

Поиграла с дочкой. Уложила её спать. Легла сама.

Ей снилось, что она идёт в храм богини Юноны. Но вместо него почему-то приходит в другой храм. Более высокий, более богатый. Над входом возвышается статуя богини. Она прекрасна. Но вместо волос у богини растут змеи. Живые. Змеи шипят, извиваются. С их языков капает яд. Статуя богини неподвижна, лицо её застыло в злобной усмешке. И Агриппина входит в храм.

Она проснулась. Вся мокрая. Было тихо. Лишь где-то слышался шорох и шипение змеи. Как будто перенесённое из сна. Агриппина встала. Во дворе взяла лучину, зажгла её от тлеющего очага. Вместе с проснувшейся рабыней принялась искать змею.

Нашли. Та свернулась кольцами в спальне её дочери, рядом с ложем маленькой девочки. Агриппина передала лучину рабыне. Метнулась к ребёнку. Змея зашипела и попыталась укусить женщину. Но промазала.

Прибежавшие рабы прижали змею палками к полу и убили.

Агриппина осталась спать вместе с дочкой. Та даже и не проснулась.

Глава 6. Сара

Ночью в больнице было спокойно. Никто не беспокоил Сару. Она выспалась. Умылась. Позавтракала. Вышла из здания больницы прогуляться. За воротами, как будто поджидая, её схватил за рукав заведующий и отвёл в сторонку.

– Пани Свободова, я только что разговаривал с одним человеком, – и заведующий закатил глаза вверх, – и нас с тобой вызывают. В здании администрации мне уже высказали неудовольствие по поводу твоего имени.

– А что такого в моём имени? – удивилась Сара.

– Говорят, оно еврейское. И что женщина с таким именем не могла помогать раненому господину Гейдриху. Ну почему тебя не назвали Марта? – заведующий вопросительно уставился на Сару.

– А при чём тут Марта? Какая Марта? – не поняла Сара.

– Да ни при чём, – отмахнулся заведующий, – это я к примеру сказал.

Подошли к нужному кабинету. Заведующий робко постучал.

– Войдите, – раздалось из-за двери по-немецки.

Вошли. В комнате находились два офицера в форме гестапо. Заведующий не говорил по-немецки, поэтому Саре пришлось всё переводить.

– Большое вам спасибо за помощь господину рейхспротектору, – начал один из офицеров.

– Но в целях пропаганды и безопасности мы не можем афишировать ваш поступок, – продолжил второй, – поэтому вы должны забыть о том, что произошло. Вас не было на месте покушения господина рейхспротектора. Это понятно?

– Да, – ответила Сара.

Перевела разговор заведующему. Тот заверил, что он также обо всём немедленно забудет и весь его персонал также будет страдать амнезией.

Вернулись в отделение. Сару сразу же позвали в операционную. Рожала сорокалетняя женщина, которую муж привёз в роддом накануне. Вечером у неё начались схватки. Но когда женщина приехала в больницу, то они прекратились. Роженицу оставили переночевать. Она уснула. А утром вновь начались схватки.

– Вот все бы так рожали, – пошутила одна из сестричек, – с перерывом на сон.

– Да, ночь была спокойная, – согласилась с ней Сара, – но неизвестно, сколько сейчас времени займёт наша мамочка. Можем и до вечера провозиться. А меня дома дочка ждёт.

Но времени роды заняли всего два с половиной часа. Женщина уже рожала раньше, и поэтому всё прошло без сучка и задоринки.

Сара перерезала пуповину, соединяющую ребёнка и мать. Обтёрла новорожденную девочку полотенцем, удалив слизь и кровь. Ребёнок несколько раз хныкнул, но, уткнувшись в грудь матери, успокоился.

Сара подождала, когда у роженицы отойдёт плацента. Ещё раз проверила состояние женщины. Взяла на руки девочку. Полюбовалась на неё. Взвесила, измерила рост. Вернула обратно матери.

– Она не хочет брать грудь, – пожаловалась та Саре.

– Значит, не голодная, – ответила Сара. – Проголодается – будет требовать поесть. Она у вас спокойная очень. Это хорошо.

– У меня все такие, это третья, – гордо сказала роженица.

– Ну и слава богу, – улыбнулась ей Сара, – отдыхайте. Вы с дочкой молодцы. И я тоже поеду домой отдыхать. Если что понадобится, позовите дежурную сестру.

И Сара вышла из операционной. Зашла в сестринскую. Потом в раздевалку. Переоделась.

Усталость навалилась на неё, как обычно. Каждые роды она переживала так, будто рожала сама. Да и события вчерашнего дня дали о себе знать.

Но главное, было понятно, почему имя Сары нигде не упоминалось в будущем в связи с покушением на Рейнхарда Гейдриха. Её имя в самом начале расследования тщательно стёрли из дела. И никогда больше не вспоминали про неё.