Боюсь, мои навыки общения с Евой и благие намерения не могут гарантировать, что все пойдет так, как бы мне хотелось. Однако причинять ей боль я точно не собираюсь, особенно после всего, что между нами было. К тому же я не планирую вступать в конфликт с ее другом, да и… теперь моим тоже, судя по всему.
– Не волнуйся. Я тебя понял и не сделаю ничего, что бы навредило ей.
– Супер. Тогда лови адрес. Когда планируешь доехать?
Я слышу входящее сообщение и невольно улыбаюсь, осознав, что от Евы меня отделяют всего несколько сотен километров и скорость, с которой я получу разрешение на выезд из города.
– Спасибо. Завтра утром подам запрос на отпуск. Думаю, через три-четыре дня буду.
– Круто, будем ждать. Вернее, я буду ждать. И молчать. Да, буду молчать. Так что ты уж постарайся там. – Нейт опять хлопает дверью, и до меня доносятся звуки улицы. – И для протокола: если Ева попытается меня потом убить, я буду все отрицать.
Из моей груди вырывается очередной смешок, и следом приходит долгожданная легкость, будто мы попрощались не месяц назад, а вчера, и я не мучил себя вопросами, захотят ли они с Евой вновь разговаривать со мной. Впрочем, насчет Евы пока не уверен.
Я уже собираюсь сказать, чтобы перед моим приездом он спрятал от нее оружие (так, на всякий случай), но слышу звуковой сигнал на линии.
– Это Ева, мне надо ответить, – говорит Нейт. – Давай там решай свои дела и приезжай. Мы будем тебе рады. Мы ОБА будем тебе рады.
На секунду я перестаю дышать, будто услышу Еву прямо сейчас, к чему я не готов. Чтобы не рисковать, прощаюсь с Нейтом и снова остаюсь один в тишине квартиры.
Какое-то время просто стою посреди комнаты и смотрю на фотографию Лоры. Она была единственной женщиной, которая остудила мой тяжелый характер и ради которой я шел на все, чтобы добиться внимания, ведь поначалу она не особо впечатлилась молодым самовлюбленным спасателем, находящимся на пике своей популярности. Спокойная и уверенная в себе врач скорой помощи, Лора воспринимала мои подкаты как временное несерьезное увлечение. Но в итоге все закончилось свадьбой и лучшими пятью годами в моей жизни.
Не помню, чтобы испытывал нечто подобное как до знакомства с Лорой, так и после ее смерти. Когда ее не стало, я не сомневался, что и сам скоро уйду из жизни, и понятия не имел, что вскоре вновь буду готов пойти на все, чтобы увидеть дорогого мне человека.
Теперь у меня есть адрес Евы, и через несколько дней мы наконец встретимся.
Через пару минут ступор проходит и во мне появляется столько сил, что я готов свернуть горы. Ну или, как минимум, снять пальто и пойти в душ. Вряд ли моя просьба порадует Гилмора, но уверен, что неделю на эту поездку мне удастся получить. В конце концов, за два года работы Инспектором я ни разу не был в отпуске.
Несмотря на жуткую усталость, в эту ночь опять не сплю и проигрываю в голове наш разговор с Нейтом, а еще представляю встречу с Евой.
Как она отреагирует?
Что мне сказать? О чем спросить?
Как она сейчас выглядит? Все так же или что-нибудь изменила?
Как пройдет наша встреча? И стоит ли мне надеть бронежилет?
Я усмехаюсь. Главное, чтобы не было как в тот день на площади, когда Ева попыталась ударить меня ножом в горло, намереваясь отомстить за брата.
Я представляю сотни разных картин, вплоть до того, как обставлена квартира Евы. Уверен, там очень уютно – не то что у меня. Наверняка у нее больше мебели и любопытных мелочей, основная часть которых вполне может полететь мне в голову при встрече. Не удивлюсь, если Ева обзавелась новым дробовиком – так, на всякий случай. Лишь бы он не пришелся на мой бедный нос.
Поток околобредовых мыслей останавливается только под утро на одном внезапном трезвом решении: как бы все ни повернулось, я не должен облажаться. Уроки ораторского искусства я так и не взял (если не считать успешное прохождение допросов у людей Гилмора), значит, буду импровизировать.
На этом осознании наконец отключаюсь, но просыпаюсь уже через пару часов.
Помятый и сонный еду на базу и до начала занятий направляюсь к полковнику с заявлением на отпуск и дополнительным аргументом, что с начала работы Инспектором я никуда не отлучался и ни разу не позволил усомниться в своих действиях. Но разговор длится раздражающе долго, прежде чем Гилмор не дает свое согласие и отправляет мое заявление дальше по инстанциям.
Я иду по коридорам к тренировочному корпусу и думаю только о том, чтобы чертовы бюрократы не нашли, за что меня можно было бы задержать на базе. Терпеть этого не могу: когда тебе очень важен результат, а ты не можешь на него повлиять. Однако, если какая-то заминка и произойдет, у меня есть связи, чтобы ускорить процесс.
Когда прихожу на занятия, Рэйчел ждет меня в зале, улыбается, но смотрит как-то… с грустью, что ли. До нее уже наверняка долетели слухи о моих планах на ближайшую неделю. Но не уверен, что могу воспринимать сейчас других людей и их эмоции, ведь все мои мысли занимает будущая встреча с Евой.
– Выглядишь воодушевленным, – замечает Рэйчел во время обеда. – Случилось что-то хорошее?
– Собираюсь в небольшой отпуск, – отвечаю без лишних подробностей, но все же прошу: – Можешь прикрыть меня на неделю?
– Отпуск? Вау. – Не сказать, что Рэйчел впечатлена. Скорее, расстроена, но пытается не подавать виду. – Это никак не связано с моим… вчерашним предложением?
– Нет, это… другое.
Но ее реакция меня озадачивает: Рэйчел словно все понимает – причину и моего отъезда, и моего настроения.
– Хорошо, я… прикрою тебя. Никаких проблем. – Она сдержанно улыбается, но до конца обеда смотрит на меня с нескрываемым интересом.
В течение дня, в перерывах между тренировками, я обрисовываю ей ситуацию по некоторым новобранцам, передаю электронные журналы учебных групп и прочие документы. На остальные занятия тоже нахожу замену: Тома Уокера, бывшего Инспектора. Три года назад он получил серьезное ранение, так и не смог восстановиться, и его направили в тренировочный корпус. Именно Том обучал меня при поступлении на службу, но мы почти не общались, разве что во время занятий. А сейчас вполне неплохо ладим. Еще один несравненный плюс моей новой жизни.
Теперь все зависит от того, насколько быстро сработает бюрократическая машина бесконечных согласований. Но, как я и говорил Нейту, это не должно занять больше трех-четырех дней. Остается только ждать.
Когда я отправляюсь перекусить во время короткого перерыва между тренировками, в моем кармане оживает телефон.
Нейт.
В голове сразу проносятся не самые приятные новости от «Что-то случилось с Евой» до «Она все узнала» (и теперь ему срочно нужно политическое убежище на Марсе).
А еще… это может звонить Ева, пусть и с телефона друга.
Еще секунды три я смотрю на жужжащий телефон и наконец принимаю вызов.
– Привет, что…
– У нас проблема, – перебивает меня Нейт. – Забудь про три-четыре дня. Ты должен приехать сегодня.
Глава 3. Ева
Когда твой бывший становится мэром города, в который ты переезжаешь жить, это все равно что выиграть в антилотерее. Вроде и повезло, но лучше бы нет.
Я поправляю толстовку с дурацкой надписью «Завтра будет лучше» и смотрю на выпавшее из кармана смятое приглашение, которое впопыхах убрала в карман, пока спешила на работу после случайной встречи с Брайаном на улице. Хотя, зная этого человека, который живет в соответствии со строго выверенными планами на все случаи жизни, не сомневаюсь, что эта встреча произошла с его персональной подачи. Вот только зачем?
Я поднимаю приглашение с пола и, развернув, пробегаюсь взглядом по золотистым буквам.
В эпоху, когда вовсю развиваются технологии самого разного формата, использовать бумагу для приглашений кажется чем-то почти кинематографичным, но мимо кассы. Это как достать рыцарский реквизит для картины семнадцатого века и включить его в постановку о битвах роботов.
«Мисс Мартин, Мэр Мёрфи будет рад видеть вас на вечере, посвященном запуску проекта биометрического мониторинга эпидемиологических рисков».
Я бесшумно усмехаюсь. Как красиво нынче закручивают простые понятия.
Биометрический мониторинг эпидемиологических рисков – или чипирование населения Дарвена и, по совместительству, детище двоюродной сестры Брайана, которая решила, что это шикарный способ отслеживать протекание болезни, что в теории сократит риски проявления критичной стадии до нуля. Смело, самонадеянно и, как по мне, ничуть не оправданно. Но Эбигейл, сколько ее помню, всегда славилась завышенным чувством собственной важности, которое подарило неплохую почву для довольно стервозного характера на грани социопатии. Конечно, это моя точка зрения, но кто сказал, что я не могу быть права? Ровно настолько, насколько бывает права бывшая такого «выдающегося двоюродного брата», как Брайан Мёрфи, который активно поддерживает все начинания своей дорогой кузины.
Я закатываю глаза и кладу приглашение на журнальный столик – рядом с испорченными обрывками телефонного номера Роуза. Секунду спустя замираю, глядя на это странное соседство двух вещей, связанных с непохожими друг на друга мужчинами, которые так или иначе оставили своей след в моем прошлом.
Они оба должны остаться именно там – но по какой-то причине не дают забыть о себе, пусть каждый по-своему. Брайан – это история отживших себя отношений (причем не самых долгих – но опять же по моей инициативе). Аарон – случайность, исключение из правил, которых я никогда не задавала, но которые существовали сами по себе, просто потому что так… правильно, что ли. А я все перечеркнула одним внезапным поцелуем и спустя четыре недели не могу забыть об этом.
С раздражением выдохнув, надеваю солнечные очки, разворачиваюсь и иду к выходу. К черту эти личные драмы. Мне давно пора отправляться на работу.
Но прежде чем сесть в купленный за бесценок пикап, оставшийся после смерти своего владельца, захожу в небольшую кофейню в паре минут от дома. Каюсь, но даже после начала пандемии не смогла истребить в себе тягу к кофеину. А в этом заведении латте готовят на редкость хорошо.
– Привет! – встречает меня радостный оклик у кассы, стоит мне перешагнуть порог кафе.
– Привет-привет! – Я улыбаюсь кудрявому парнишке, слишком заметно светящемуся от радости. Прямо-таки не восемнадцатилетний подросток, а лабрадор в человеческом облике.
– Тебе как обычно?
– Ага.
Я оставляю несколько долларов рядом с кассой и наблюдаю отстраненным взглядом за суетой парня у кофемашины. Мне бы запал как у этого юного дарования по имени Кайл. Но меня хватает только на ленивое созерцание его активного поведения и периодических поглядываний в мою сторону.
– Утро не задалось? – интересуется Кайл между делом.
– Почему? – Я припускаю очки на кончик носа и еще внимательнее смотрю на парня.
– Выглядишь… расстроенной. – Он улыбается и краснеет, но, увы, я не могу разделить его лучезарный оптимизм.
– Мало спала. – Впрочем, как и последние четыре недели.
– Тогда я не зря сделал чуть крепче.
Кайл ставит передо мной стакан с латте, продолжая улыбаться, – но странным образом его не сползающая с лица улыбка не раздражает. Скорее умиляет, что ли. Не знаю, всегда ли он такой позитивный (что однозначно выделяет его на общем фоне глобальной пандемии) или эта радость как-то связана со мной, – но о последнем никогда бы не задумалась всерьез. В конце концов, я ему гожусь разве что в старшие сестры. В сильно старшие.
Я возвращаю очки на переносицу, прощаюсь с Кайлом и оставляю пару долларов в коробке для чаевых.
– Х… хорошего дня! – бросает он мне в спину, и я не вижу, как улыбка медленно исчезает с его лица.
Отпив латте, сажусь в пикап, ставлю кофе в кривоватый подстаканник и выезжаю на дорогу.
Мы могли бы жить как в «Ходячих мертвецах» – в полнейшей разрухе и более заметном постапокалипсисе, одеваясь в потрепанные шмотки и питаясь консервами. Но в нашем случае правительству удалось сохранить значительную часть инфраструктуры – в основном, конечно, за счет сокращения жилых территорий и расхода ресурсов. Но без жертв не выжить ни в одной войне – даже если она ведется против смертоносного вируса. Поэтому сейчас в уцелевших городах сохранились прежние условия, а некоторые даже улучшились – в конце концов, развитие технологий не остановилось с началом пандемии.
Постучав пальцами по рулю, тихо подпеваю песне в радиоприемнике.
На первом светофоре, как и на всех последующих, меня встречает баннер, посвященный чипированию населения Дарвена.
Насколько мне известно, этот процесс затронет всех неиммунов, кто проживает на территории города, и провести процедуру планируют в течение ближайшего месяца, а всех несогласных попросят покинуть Дарвен. Как ни крути, но у социальных бонусов есть своя цена. Нейт не сильно обрадовался перспективе быть носителем наночипа, но и переезжать в очередной раз не горит желанием. А я… так и не рассказала никому о том, что являюсь иммуном (а теперь еще и незарегистрированным). Наверное, я поступаю неправильно и моя кровь могла бы помочь в разработке лекарства. Но этих четырех недель было недостаточно, чтобы я успела собрать воедино все здравые мысли и оценить риски. Мне бы не помешал хороший совет или хотя бы разговор, но единственные люди, которые знают мой секрет, – это Нейт и Аарон. Первый не особо годится в специалисты в данной сфере, а второй…
Я вздыхаю и сворачиваю к небольшому зданию радиостанции, где, помимо нас с Нейтом, трудятся еще несколько человек, благодаря чему мы работаем не двадцать четыре на семь (вот только меня не особо радует возможность переключаться с дел на личные мысли).
Есть еще один вариант – обратиться к Брайану, но не уверена, что могу доверить ему такую тайну, а просить об отсрочке чипирования будет уже чересчур. Он и так помог нам после переезда: нашел человека, который подыскал квартиры для проживания, а также подергал за нужные ниточки, чтобы устроить нас с Нейтом на радиостанцию. И обращаться к Брайану за чем-нибудь еще – все равно что отправить себя в яму неоплатного долга, который я смогу покрыть разве что чем-то таким, чем вряд ли можно будет гордиться.
Первая половина дня пролетает незаметно, и отчасти это хорошая новость. По крайней мере, я больше не думаю о всяких глупостях, но знаю заранее, что продлится это затишье недолго, – тут к гадалке не ходи. Так устроен женский мозг, и о покое можно только мечтать.
Я откладываю в сторону листок с новостями и кручусь на стуле туда-сюда, пока наконец не останавливаю взгляд на Нейте, пытающемся удержать карандаш на кончике носа. Кто бы мог подумать, что месяц назад этот человек пожертвовал собой ради жителей Форт-Коллинса.
Я улыбаюсь, но с легкой грустью, и встаю со стула.
– Пойду за кофе. Тебе взять?
– Возьми, ага, – отвечает Нейт, не отвлекаясь от своего архиважного дела. – А то я скоро вырублюсь.
– С карандашом на носу? – усмехаюсь я.
– Ты недооцениваешь мои возможности, Ева Мартин, – отзывается друг деловитым тоном, но через пару секунд роняет карандаш.
– Точно, – киваю я. – И как я могла?
Подмигнув Нейту, отправляюсь на поиски более-менее внятного кофе, но в этом районе нет еще одного Кайла Эванса, который не только приготовит вкусный напиток, но и облучит его счастливой улыбкой с переизбытком забавной наивности.
На самом деле я вышла подышать свежим воздухом, а кофе – это так, приятный бонус. Но вот я бреду по тротуару, кутаюсь в куртку под октябрьским ветром, а подходящего заведения все нет и нет. В отличие от полунаселенного Форт-Коллинса (а теперь и стертого с лица земли), здесь гораздо активнее кипит жизнь, больше различных заведений и меньше напоминаний о том, что мы живем на грани между разрушительной пандемией и спокойным существованием.
Вскоре я останавливаюсь – но рядом не с кофейней, а с магазином вечерних платьев, и одно из них, клянусь, просто смотрит мне в душу. Я окидываю любопытным взглядом длинное красное платье до пола и задумчиво покусываю губу.
Говорят, шопинг – лучшая терапия. Не думаю, что это про меня, но сейчас я готова на любые способы, лишь бы выбить из головы все, что отвлекает от нормальной жизни.
Тихий звон колокольчика над дверью – я вхожу в магазин и откликаюсь на приветствие консультанта – непомерно стильно одетой леди за сорок с ярко красной помадой и идеально уложенными волосами, щедро покрытыми лаком с фиксацией уровня «строительная пена». Того и гляди, разрежет своей головой стекла и стены.
Пока я для вида вышагиваю мимо разношерстных нарядов, продавец ходит за мной по пятам, что невольно наталкивает на не совсем лестные мысли: неужели она думает, что я схвачу одно из платьев и унесусь с ним в закат, не заплатив?
Нет, это смешно. Брось, Ева, не весь мир настроен против тебя.
Я незаметно качаю головой и продолжаю прогулку, которая спустя несколько минут заканчивается возле красного платья на витрине.
– Я бы померила это.
– Отличный выбор! – расцветает женщина, на бейдже которой написано витиеватым шрифтом «Продавец-консультант Изабелла». Неужели такими именами еще называют кого-то? Звучит либо как сорт винограда, либо как никнейм проститутки.
Боже мой, в кого я превратилась? Думать так про людей уже нечто сродни диагнозу. Надо возвращать себя к жизни, а то теперь и мысли напоминают поток сознания одинокой великовозрастной женщины, возненавидевшей весь мир только потому, что она не получила желаемое.
Желаемое?.. Серьезно?
Я отмахиваюсь от назойливого внутреннего голоса и прохожу в кабинку, где оперативно скидываю куртку, футболку и джинсы с кроссовками, а затем поднимаю взгляд на свое отражение в зеркале.
Вот что терпеть не могу, так это освещение в раздевалках. Порой кажется, будто некоторые магазины работают на стороне противников здоровой самооценки и словно специально устанавливают в кабинках такой свет, который превращает даже самую подтянутую фигуру в человеческое подобие картофельного мешка с неровным слоем целлюлита. Не скажу, что я образец идеального телосложения, но и мне порой становится неловко в таких местах.
