– Спасибо. Если вам что-то нужно, вы не стесняйтесь, я сейчас попрошу, чтобы воду включили, – кивнула я и вышла, закрыв дверь и оставив мокрого Гатри сидеть на унитазе.
Не нравилось мне все это.
– Так зачем вы пришли? – крикнула я, вызывая бортпроводника. – Неужели просто извиниться? Добрый день, это снова каюта два-А, мне все починили, можете пускать воду. Это я не вам… простите, что? – Я разорвала связь и подбежала к двери в ванную. – Что вы сказали?
– Вы летите на Эос расследовать смерть профессора Макберти, – повторил Гатри из ванной. – Я тоже лечу на Эос расследовать смерть профессора Макберти.
– Как вышло, что я о вас ничего не знаю? Вы извините, что я стою прямо под дверью, просто мне ни черта не слышно, но если я вас смущаю, то я отойду.
– Вы должны были лететь регулярным рейсом с пересадкой, как и я. И это заняло бы на три дня дольше.
Он прав, билет на «Кассиопею» я купила сама, и дело не в том, что мое ведомство оплатило бы мне только третий класс, а в том, что чартер был быстрее.
Я напрягла слух. Каюсь, я прислушивалась к журчанию, но Гатри был тише воды, ниже травы, а экипаж «Кассиопеи» заливал в роботов тормозную жидкость, соображали они долго, вода в трубы не поступала.
– Я сказал, что мне лучше прибыть на место пораньше.
– Раньше меня?
– И это тоже, доктор Нейтан.
Я зашипела. В каюте запищало переговорное устройство.
– Доктор Нейтан? Доктор Нейтан, что у вас произошло? Вы заливаете две каюты третьего класса! – вопил бортпроводник. По голосу – человек, не робот, эмоции превалируют. – Доктор Нейтан, ответьте!
– Вы идиот? – кротко всхлипнула я. – Я два часа назад вам сказала, что у меня сорвало при старте кран! И вы перекрыли воду. Что вы теперь орете?
– Но воды стало меньше?
Я оценивающе посмотрела на пол.
– Воды стало меньше. Она вся слилась на этаж ниже. Кстати, мне все починили, можете пустить воду в моей каюте. До свидания. Лейтенант, простите, я вас не отвлекаю?
– Нет. Мне, конечно, никто не оплачивал каюту первого класса, так что я еду в компании матери и ее четверых отпрысков.
– Соболезную, – фыркнула я. – Надеюсь, вы не подо мной живете? А то там затопило все к чертям. Но неважно. Я ничего не знала о вас, а вы не знали обо мне? Или знали?
– Не знал. – Гатри завозился, мне стало неловко, я отлепилась от двери и прислонилась к шкафу, на этот раз так, чтобы ручка мне не мешала. – Профессор Макберти пропал три недели назад, – осторожно, пробуя на вкус каждое слово, произнес Гатри, а я понимающе закивала.
Три недели назад пропал профессор, тело его нашли четыре дня назад, а две недели назад изъяли контрабанду. Время вывоза с Эос артефактов вполне совпадало со временем пропажи профессора.
– И недели три назад, как предполагают, с Эос вывезли какие-то ничего не значащие артефакты, но сам факт: с Эос что-то вывезти нереально. Сами они не летают никуда, у них нет даже планетарных катеров, не говоря уже о межпланетных… Управление по борьбе с контрабандой обратилось в полицию. Есть подозрение, что смерть профессора и похищение артефактов связаны.
Зафыркала наконец вода, дверь распахнулась, и Гатри вылетел из ванной, сияя как начищенный медный кран в историческом отеле. Я подумала, что Гатри не упомянул еще и Управление собственной безопасности, а они наверняка примазались к Управлению по борьбе с контрабандой, раз уж не связались с нами или специальным агентом.
– Ничего не подтекает, доктор Нейтан! – провозгласил он.
– Да черт с ним, – махнула я рукой, но тут же поправилась: – То есть спасибо, конечно. То есть спасибо, вы очень помогли. В общем, вы поняли, я признательна, вернемся к профессору. Давайте сядем, если вы закончили все свои дела. Кресло здесь самое удобное, я как гостю вам уступлю. Да не мотайте вы головой, это дань вежливости, на самом деле у вас мокрые штаны.
Сконфуженный Гатри уселся, подобрал как мог длинные ноги, но кресло было рассчитано на вполне средний рост. Я утешила себя тем, что ему удобно. Удобнее, чем мне, потому что сидят на кровати вытянувшись только мужья, которых уличили в неверности.
– Как вы меня узнали, я не спрашиваю, наверное, книгу прочли внимательно, до самых последних страниц, плюс рюкзак, хотя с такими ездит на курорт даже патрульный. Начистоту? – предложила я и в правдивость своих намерений повернула руки ладонями вверх. Тоже жест очень старый, еще с тех времен, когда запросто могли пырнуть дорогого друга чем-то остреньким и обойтись за причинение умышленной смерти всего лишь зуботычиной от сюзерена. – Меня направили криминалисты, вас Управление по борьбе с контрабандой.
Гатри тяжело вздохнул. Я из него словно вытаскивала сокровенное, но нет, он был отличным актером, и еще ему явно доставляло удовольствие играть. Меня пока тоже забавляла игра кошки с мышью, но при этом я отдавала себе отчет: кто мышь, а кто кошка – неясно.
Если бы со мной говорил не заместитель начальника таможенной службы, а сам начальник, то я была бы лучше осведомлена, но, возможно, Шольц и сам не знал об отправке Гатри, а может, знал, но промолчал, зато кейс охотно отдал… Первый класс, это все объясняло. Больше норма ручной клади и никого постороннего.
– И что мне теперь с вами делать, лейтенант?..
Века шли, технологии развивались, а неповоротливые государственные структуры, алчные до великих свершений, при первой возможности стремились урвать себе кусок пирога послаще и побольше. В данном случае их амбиции простирались намного шире – выдрать этот кусок у товарища по госслужбе прямо изо рта. Смертями и несчастными случаями в миссиях, хоть археологических, хоть геологических, хоть каких, ведали специальные агенты Главного управления галактических исследований. Контрабандой испокон веков занимались таможенные органы, и мне казалось, что таможня – единственная служба, которая не претерпела сильных изменений с первого дня своего существования. Любыми служебными проступками интересовалось Управление собственной безопасности. Расследованиями, какими бы они ни были, занималась полиция, но вот инициировать расследование и выписать командировку полицейскому могло любое из ведомств.
Дело было не в личной конкуренции между мной и Гатри. Это Управление галактических исследований что-то не поделило с таможней, а может, и с УСБ, и я даже знала, что это что-то – увеличение бюджета на что-нибудь. Им сколько ни дай, все мало.
– Нам с вами делить совершенно нечего, – продолжала я абсолютно искренне. – Мы оба полицейские, хотя я криминалист и звания не имею. Мне выгодно иметь под рукой оперативника, вам – эксперта. Поэтому вы пришли?
Гатри сморщил нос и посмотрел на пол. Воды осталось совсем немного, а я вспомнила – он начал строить мне глазки, когда я еще стояла в очереди. Да, ко мне подошли Стэнли и Морено, оба были с рюкзаками «Гэл-Пол», но мой рюкзак Гатри видеть не мог, значит, узнал меня по фотографии и попробовал, как работают все те техники, о которых я писала со знанием дела. Да отлично они работают, приятель, веков двадцать почти не давали сбоев.
Но тебе-то кой черт понадобилось оттачивать их на мне?
– Скажу откровенно: я не знаю ничего кроме того, что профессор пропал из лагеря три недели назад, а четыре дня назад нашли его тело в состоянии, которое не напугает только судебного антрополога. Может, звери, а может, и кто еще постарался, на Эос никто, к счастью, не давал заключений и труп не трогал, – излагала я. Соглашаться на сотрудничество? Бесспорно да, я же не сумасшедшая, особенно если учесть, что Эос относилась к категории планет, где присутствие двоих сотрудников полиции не считалось непременным. – У вас еще какая-то информация есть?
Гатри помотал головой.
– Нет, доктор Нейтан, никакой информации кроме того, что я вам уже рассказал. И поэтому я предлагаю добывать ее вместе. Согласны?
Глава 5
– Дамы и господа, наш лайнер произвел посадку в космопорту Астры. Просьба не покидать маневровые места до полной остановки двигателей. Вас пригласят к выходу. Спасибо, что выбрали компанию «Космовионика» .
– Как будто этот выбор у кого-нибудь был, – проворчала я. Нареканий у меня не было разве что к пилотам, которые умудрились посадить эту герметично запаянную консервную банку в целости и сохранности.
Кормили отвратительно. Я была готова ко многому, но не к тому, что в первом классе мне принесут горсть недоваренных макарон, политых розовым соусом, и все. Может быть, это блюдо высокой кухни, но наесться им проблематично. Со слезами на глазах глядя на ничтожные сто грамм еды, я намекнула, что хорошо бы еще что-то добавить к ужину, и улыбающийся робот-бортпроводник принес мне половину давно зачерствевшего батона.
Руки у меня дрожали: хотелось заорать, но орать на робота бесполезно, с таким же успехом я могла отпинать маневровое кресло. Робот с батоном заученно улыбался и выглядел, как представитель Гайи или Теллуса, вручающий гуманитарную помощь да хоть жителям той же Эос. По крайней мере, члены миссии на фотографиях выглядели такими же счастливыми. Лица жителей планет «третьего мира» на этих фото благоразумно не показывали.
Я позвонила старшему бортпроводнику, тот выслушал меня с недоумением и обещал выяснить, что с питанием. После этого он пропал, и мне пришлось долго жать на все кнопки, пока кто-то очень обозленный на мою настойчивость не прислал старшего бортпроводника мне под дверь. Пинком, как я поняла, больно уж у него был расстроенный вид.
– Видите ли, доктор Нейтан, – бормотал бортпроводник, – у нас рассчитаны порции на завтрак, обед и ужин для первого класса, мы можем принести вам хоть все, что для вас загрузили на Гайе, на все время пути, но тогда вам нечего будет есть завтра?..
– Почему порции такие маленькие? – сверля его взглядом, напирала я, очень хорошо представляя себе состояние предков, о котором раньше только читала. Голод толкает на жуткие вещи. Вообразить себе это сложно, пока не столкнешься, можно принять за факт.
– Потому что все равно пассажиры берут с собой еду из дома… питание на борту – дань традиции…
Я хлопнула глазами. Наверное, я выглядела глупо. А может быть, просто голодно. Интересно, кто-то из коллег уже написал монографию «Еда в дороге: от римлян до наших дней»?
– Дань традиции как раз еда, взятая из дома, – сдерживаясь, выдавила я. – Может быть, если все остальные пассажиры сыты тем, что приволокли из своих холодильников, вы принесете мне объедки? Остатки? Все, что невостребовано? Видите ли, я с собой не взяла еду!
Мне показалось, что бортпроводник мне не поверил. На всякий случай отойдя на полметра, он вздохнул.
– Первый и второй класс – по две каюты, там все рассчитано, но есть излишки для третьего класса, соевая колбаса и суп быстрого приготовления…
– Несите суп. – Я оглянулась – с крышкой ли мусорная корзина, если вдруг что. – И колбасу тоже. Хлебом вы меня уже обеспечили…
Да, я не имею привычки таскать с собой то, что могу – в теории – без проблем купить на месте. Хотелось бы знать, Гатри тоже упаковал с собой сэндвичи, или в третьем классе порции адекватные?
– Вам придется доплатить.
– Да идите вы к черту! – взвыла я. – Принесите мне что угодно за какие угодно деньги, пока я не стала грызть стены вашей кастрюли!
В третьем классе порции были адекватные. Колбаса несъедобная, но это если к ней придираться. Суп оказался просто божественен, но меня за подобные выкрутасы возненавидел весь кабинный экипаж. После ужина стало все еще хуже, причем настолько, что я всерьез начала опасаться за свою жизнь.
«Кассиопея» по непонятным причинам с наступлением «темного времени суток» выключала верхнее освещение и мультимедийную систему, а вместе с ними вырубалась и звукоизоляция. Как только комиксы, которые я читала, стухли со словами «Доброй ночи», а верхний свет начал таять, «Кассиопея» наполнилась звуками человеческого муравейника. Орали дети, ругались мужья, жены и случайные попутчики, кто-то слишком азартно резался в «Древнего дурака», а из одной из затопленных мной кают доносились такие звуки, что на месте бортпроводников я бы зашла проверить: то ли они включили собственный планшет, что строго запрещалось, то ли занимаются производством нелегальной продукции прямо во время межпланетного перелета.
– Я клянусь, я получу лицензию, – стонала я в отчаянии, натягивая на голову подушку. Не помогало. – И куплю собственный межпланетник. Проклятые чартеры!
В половине второго ночи по времени корабля я не вынесла.
– Включите звукоизоляцию, вы что, обалдели? – просипела я в переговорное устройство. – Как вы думаете, возможно ли спать в такой обстановке?
– В вашем номере кто-то есть? – удивился робот, потому что неутомимая пара снизу издала стон такой громкий, что я и сама вздрогнула и оглянулась на кровать рядом с собой.
– Нет, это из каюты внизу, – я скрипнула зубами. – Впечатление, что я в ночлежке!
– Эти пассажиры первого класса такие нервные, – сообщил кто-то кому-то на фоне робких оправданий робота, что система звукоизоляции выключается вместе со всем основным питанием, и сделать с этим ничего нельзя.
– Мы еще и очень грамотные! Если это все не уймется сейчас же, Космотрансназдор вас похоронит!
– Что вы предлагаете нам сделать с пассажирами? – уточнил робот, и я с размаху влепила ладонь в лицо. Искусственный интеллект, какие бы надежды на него с незапамятных времен ни возлагали, все еще оставался искусственным интеллектом. Проще говоря, интеллектом он не блистал, и вопрос робота прозвучал на полном серьезе. Так, словно если бы я сказала вырубить кислород, он сделал это не задумываясь.
– Я предлагаю вам включить, а: освещение, б: звукоизоляцию, в: мультимедийную систему для тех, кто уже один черт все равно не заснет до самой посадки!
Я до утра читала комиксы, панически оглядываясь на дверь. Мне мерещились наемные убийцы.
«Кассиопея» надоела мне так, что я была готова к высадке с раннего утра, и не хотелось только получить нож в спину от кабинного экипажа. Бесславная это была бы смерть.
С Гатри мы условились встретиться в космопорту и вместе сесть на катер.
Затихли двигатели, прозвучал сигнал, разрешающий высадку, несчастный корабль затрясло: пассажиры, измученные дорогой, непрошеной компанией и развлекательной системой, ломились на свободу. В коридоре громогласно орала дама – судя по всему, из каюты один-А, второй каюты первого класса. На фоне ее ругани мне полегчало: я явно не была первым кандидатом в покойники.
Минут через десять, когда народ схлынул, я отстегнула ремни, взяла из шкафа рюкзак и кейс, открыла дверь и по пустым коридорам отправилась на выход. Меня провожали елейные улыбки бортпроводников, я остановилась и поблагодарила за перелет. Сделала я это совершенно искренне – что было, то было, но, кажется, мне ни черта не поверили.
На паспортном контроле творился апокалипсис. Я посмотрела на это печальное зрелище, посочувствовала Гатри и подошла к пустой стойке для пассажиров первого класса.
Было не очень понятно, как столько веков просуществовала эта процедура, но факт – она была. Не было виз, перемещение между планетами, по крайней мере, такими, как Астра, находящимися в аренде у Содружества, и Гайя, было свободным, деться с космического корабля, как, впрочем, и со старинных самолетов, пассажирам было некуда, но паспортный контроль ничем не отличался от того, который был в каком-нибудь двадцать первом веке. Я сунула браслет в считыватель, лицо сотрудника космопорта вытянулось – он увидел визу Эос, но ничего не сказал и открыл мне проход.
Я оказалась в низком металлопластиковом душном ангаре, забитом людьми и роботами. Кто-то улетал, кто-то прилетел и ждал трансфер, и все эти люди толкались, громко разговаривали и ругались на вездесущих бэбиситтеров.
Потолок был низкий, бэбиситтеры летали прямо над головой – я пригнулась. Я искала стойку, которую мы отметили с Гатри на плане – «пункт встречи», здраво рассудив, что на Астре он вряд ли кому-то пригодится, кроме нас: летели либо в одиночку, либо семьями.
Я ошиблась. Саму стойку не было видно из-за огромного количества представителей турфирм. Я посокрушалась, нашла безопасное местечко возле окна, включила телефон и написала Гатри, где буду ждать.
На борту любого космического судна распитие спиртного строго запрещено, и маршрут туристов я определила быстро: паспортный контроль – магазины и бары – стойка информации с трансферменами – посадка в планетарник. Минут через десять я начала угадывать отклонения от маршрута – вместо магазина и бара в туалет. Еще через десять минут мне это смертельно надоело, и я, повернувшись, уставилась в окно.
Астра была недорогим и популярным курортом, но, черт возьми, как же уныло она выглядела!
Как и большинство спутников, Астра изначально безжизненна. Несмотря на то, что она обладала пригодной для жизни атмосферой, пресной водой и в принципе недурным климатом – около двадцати семи градусов круглый год, – разнообразием растительности она не баловала, и ту насажали уже арендаторы. Везде вода, на экваторе небольшой клочок сейсмоустойчивой суши, подземные пресные источники, чистый воздух и мягкий песок с мелководьем, что и побудило Содружество положить на Астру глаз как на потенциальный семейный курорт.
Редкие пальмочки не выше моего роста, бледное, будто выцветшее небо, звезда, по размеру напоминающая Солнце и меньше нашего Гелиоса раза в два, еще одна звезда – соседняя, но видно ее отлично. Трава, которую постоянно – даже сейчас – обновляли, но приживалась она погано. У робота, раскладывающего дерн, было выражение лица человека, которому все в жизни осточертело. Другой робот встречал туристов у планетарного автобуса с художественно оформленной охапкой цветов, и мне захотелось написать в отзыве на космопорт, что в древние времена эти охапки имели иное предназначение. Туристы, впрочем, радовались и охотно фотографировались на фоне громадных венков, увитых лентами с надписями «Добро пожаловать на Астру!».
Между планетарников слонялся щуплый загорелый мужичок, с завидной быстротой сбывающий разомлевшим гостям свой товар: магниты с изображением космопорта и все того же невеселого венка.
Я прислонилась лбом к стеклу и застонала.
– Доктор Нейтан?
Я поймала себя на том, что рада слышать этот голос, повернулась и протянула Гатри руку. Он с готовностью ее потряс.
– У меня две новости, – без предисловий начал он. – Первая: катер за нами не прилетит. Нет-нет, я все уладил, – он поставил рядом с моим точно такой же рюкзак «Гэл-Пол» и после этого уверенно выставил вперед ладони. – В миссии катер один… на ходу… кхм, зато там что-то сломалось. Они просили нас купить деталь, я записал. Купим?
Я кивнула.
– Вторая новость: а, я уже сказал. Я все уладил, я взял в аренду универсал. Сгоняем за деталью, доберемся до Эос и сможем на этом же катере передвигаться там.
– Вы обговорили это с Управлением по борьбе с контрабандой? – с замирающим сердцем спросила я, очень надеясь, что да. Деваться им, конечно, будет некуда, они все равно оплатят или возместят Гатри затраты… Стоп, откуда у него деньги на аренду? – Так. Вам что, деньги нужны?
– А у вас есть?
Мы с доктором Сэнд долго отстаивали главу про мужчин, живущих за счет женщин где-то в двадцатом и двадцать первом веке. Издатель считал, что она лишняя, потому что «давала читателю усложненную картину». Я ничего сложного в этом не видела и попыталась рассказать, что самостоятельные заработки у женщин появились только с началом развития промышленности, что до середины девятнадцатого века обеспечивать себя могли единицы, а женские заработные платы с мужскими сравнялись лишь в середине двадцать первого века, и то не везде, и потому для общества считалось нормальным, что женщина живет за счет мужа и занимается домом и детьми, но не наоборот, и все это из-за разницы в доходах, и лишь когда… Доктор Сэнд меня остановила, и я поняла, что и издателю даю усложненную картину почем зря.
Что понятно историку и антропологу, не всегда ясно другим.
Так что я знала точно: Гатри сейчас не взялся за старое. Ему просто неоткуда было про это знать.
– Есть.
– Тогда здорово, а то у меня ничего не осталось. Мне все сбережения пришлось снять, – признался он и вытащил из кармана чип-ключ. – Тогда пошли?
При выходе из здания космопорта меня нагнал затерявшийся бэбиситтер и огрел по затылку люлькой. Я подпрыгнула, но в целом не пострадала.
– Это карма, – объяснила я перепугавшемуся Гатри и потерла затылок. – Я расскажу, поверьте, это куда увлекательнее, чем флирт. Жаль, что тема не так интересна широкой публике…
