Марианна Кисс "Неверная"

– А ты позвони ей, путь позовёт.

Он навязчиво предлагает мне развеяться без него. Это как-то обидно совсем. Пока он будет трахаться, я буду сидеть тут и мечтать о том, чтобы кто-то трахнул меня. Дожились.

– Я не пойму, ты так хочешь, чтобы я куда-нибудь выбралась, погуляла. А не боишься если я найду себе любовника?

– Не боюсь, – он снова глянул поверх экрана.

– Почему? Ты считаешь, что я недостаточно привлекательна?

– Ты очень привлекательная, но я думаю, не станешь обманывать меня. Это не в твоём стиле.

Я задержалась с тарелкой. Интересно получается, значит когда он изменяет мне с этой метёлкой, это в его стиле, а я изменять совсем не могу – это не в моём стиле.

– Странно ты, Паша, рассуждаешь.

– Что тут странного? Просто ты не умеешь обманывать. Это же будет сразу ясно.

– А ты обманывать умеешь?

Он глянул так, будто я спросила о чём-то совсем простом.

– Нет, я тоже не умею. Потому мы и вместе, никто из нас не умеет обманывать.

Он усмехнулся, и я попыталась улыбнуться. Если бы он знал, что я всё знаю, думаю так бы не улыбался, а вёл себя совсем по-другому.

Да, лицемер. Вот не думала.

Допоздна возилась на кухне и всё вспоминала его слова.

Как бы так сделать, чтобы он не поехал? Что я могу, почти ничего. Не лягу же на пороге.

Всё время крутилось на языке, что-то нехорошее. Но никак не могла заставить себя произнести. И молчала, молчала, молчала…

Утром в субботу он уехал.

Собрала малого и повезла к Пашиной маме, она всегда брала его по выходным. Потом я прошлась по магазинам. Ходила, смотрела на витрины, щупала вещи, примеряла. Это немного отвлекло от грустных мыслей.

Старалась не представлять, что там сейчас происходит.

Семинар на входных? Может и логично, ведь по будням все работают.

В любом случае я точно знала – он там с ней.

А порой между прочими мыслями пробивалась одна – а что если поехать туда и всё им испортить? Только вот куда ехать? Он же подробностями не сорил. Я даже не знаю, куда уехал мой муж, в какой из городов.

Это смешно. Муж уезжает, а я не знаю куда. Не хочу знать.

Домой я вернулась с покупками.

Пока то да сё, поела, посидела, встала, походила, закинула стирку, покопалась в интернете. Надоело, пошла в спальню, легла на кровать.

Посмотрела немного в потолок. И вот тут так мне стало плохо, скрутило что-то в животе. Ощущение странное, пустое, одинокое. Слёзы одна за другой набегают и капают на подушку. Сначала по одной, а потом уже целый поток слёз.

Я схватила подушку, прижала к лицу, а потом отбросила, оттолкнула ногой. Всё смешалось на кровати: одеяла, подушки. Я крутилась, извивалась и плакала, даже выла. В меня вселилось отчаянное, дурное безумие. Не понимала, что делаю, просто катаюсь по кровати, тяну, реву и кричу.

Не представляю, а вижу, как рушится мир вокруг меня. Всё теряется, уходит из-под ног земля. Уходит уверенность в завтрашнем дне, и всё, что до этого казалось нерушимым, стало разрушаться и сыпаться.

Получается, уже не будет как раньше. Мой муж не хочет меня, и сделать ничего нельзя.

Долго я лежала, до темноты. И потом, когда кромешная тьма сгустилась в комнате, я всё ещё не выказывала желания встать. Мне было всё равно. Всё равно…

В тишине квартиры я слышала, как где-то играет музыка. Откуда это? Раньше то ли не прислушивалась, то ли не бывало у нас в такое время тихо, как теперь.

И вот тут мне стало совсем тошно, одиноко и нехорошо.

Хотелось вырваться из этого страшного состояния, и по давней своей привычке я встала, пошла в прихожую, открыла дверь. Я спускалась по лестнице, через пару пролётов остановилась, села и опустила голову на руки.

Раньше я всегда делала так, когда родители ругались, а я не могла их слушать. Выбегала на лестницу и сидела час или два… это помогало.

Так я сидела, забыв обо всем. Даже не думала.

Слушала звуки дома, музыку, голоса, звуки поднимающегося и опускающегося лифта, и тут я не чувствовала себя одинокой.

Что-то звякнуло. Шаги. Подняла голову. В глазах ещё нет резкости.

Вижу человека.

Не знаю, почему в этот момент он показался мне чуть ли не спасителем мира.

Вот он поможет, точно поможет…

Глава 6

– Домой идёшь? – Анжелика заглянула в открытую дверь кабинета, изящно встала у косяка, чтобы показать плавный изгиб своего тела, в новом платье мышиного цвета.

Не люблю серый, с чего она взяла, что это может мне понравится? Бред.

– Нет, я ещё поработаю, – метнул быстрый взгляд, и он почему-то даже не зацепился ни за платье, ни за изгиб бёдер.

Её осторожные намёки на грани приличия и неприличия. Сегодня я всем видом показывал, что не понял. И снова уткнулся в компьютер.

Действительно, ещё была работа. Не хотелось отвлекаться. Решил закончить и ехать домой. Там тоже не ждало ничего особого, но всё-таки я люблю свою новую квартиру именно за то, что там никого нет, кроме меня, и можно спокойно отдохнуть. Настроение – не до Анжелики.

Она осторожно, но разочарованно улыбнулась.

– Тогда я пошла, – голос мягкий, уступчивый.

– Давай, пока.

Она конечно ничего, но за всё время нашей совместной работы, а это уже третий год пошел, я не проникся к ней ничем большим, как обычным человеческим доверием.

И да – её я тоже не представлял в роли моей жены. Что-то не то, а что, не могу объяснить.

Вроде и красивая, и сексуальная, и верная, и человек хороший, и секс вроде ничего, а вот не то, и всё…

Когда стук каблуков Анжелики затих, я откинулся на спинку кресла, посмотрел в сумрак ночи за окном. Сюда, на двадцать первый этаж, не добирались огни улиц, и всё, что я мог видеть – это темноту.

Но сегодня в той темноте что-то мелькало, какие-то мои призрачные мысли, о чём они, я сам не мог разобраться.

В субботу с утра поехал к маме за город.

Как любящий сын, я не забывал проведывать её пару раз в месяц, чтобы она не говорила, что я не внимательный. Визиты мои почти всегда были и смотринами, и обязанность эта начинала совсем мне не нравиться.

Каждый раз мама приглашала какую-нибудь свою знакомую, с дочерью. Или чью-то дочь. И непременно желала со мной познакомить. Порой я даже удивляюсь, где мама всех их находит, чтобы два раза в месяц, к моему приезду, приглашать.

Иногда даже закрадывалось такое подозрение, что она сама лично выискивает всех этих девушек на сайте знакомств, отбирает и потом представляет мне, как чью-то дочь.

Моя мама конечно удивительная женщина. В своём старании она часто не додумывает деталей и выдаёт себя. Но я делаю вид, что этого не замечаю. Маме простительно, ведь её цель – женить меня на хорошей девушке. Идея эта превратилась для неё в идею фикс. А что остаётся мне, так это сидеть улыбаться и делать приятный вид. Я не злюсь, но чем дальше, тем больше это меня раздражает.

Ни одна из этих девушек не зацепила моего искушенного взгляда.

Вот и сегодня сидим в просторной гостиной, чай пьём. Мама в платье с белым ажурным воротником, с волосами, собранными сзади, как посланница из прошлого, которое навсегда застыло в её строгих чертах.

Девушка, которую мама сегодня представила, явно только что из библиотеки. Белая блузка, строгая юбка, волосы в тугой косе. Мама подбирает по своему строгому вкусу.

Ничего не имею против, но она не учла, что я терпеть не могу поэтесс и этих восторженных, слегка перезрелых и немного серых девиц. Кажется и кожа у них становится серой, потому и зовут их серыми мышками. Словно они не видят солнца, сидят за своими книгами днём и ночью, и сереют в своей, совсем не милой, а даже немного глупой восторженности.

Короче, девица не по мне.

Еле-еле вечер отсидел, а мама всё не отпускает, всё рассказывает истории, девица стихи затянула.

Бред…

Потом, когда уходил, мама до калитки провожает, а сама вьётся, в глаза заглядывает.

– Ну как понравилась Светлана? Она учительница, русский язык и литература. Девушка образованная, скромная, и родители приличные люди.

– Кажется, я это тебе уже говорил и не раз, не приглашай никого, а то не приеду. Потом сама будешь недовольна. Я с тобой еду пообщаться, а не с какой-то девушкой. Я их за неделю сотнями вижу, а тебя только через субботу.

– Так приезжай чаще, что мешает?

– Эх, мама, ты неисправима. Поверь мне, если я у меня появится девушка, ты первая об этом узнаешь, – я обнял её.

Мама маленькая, на две головы меня ниже.

– Ох, Платоша, я уже не знаю, что думать. А ты совсем обо мне не тревожишься, вот умру и не увижу ни внуков, никого. Тебе тридцать три скоро…

– Мам, ну хватит, правда. Одно и то же каждый раз. Прошу же, не приглашай, не нужно мне, сам разберусь…

Мама тяжело выдыхала и отпускала меня.

Машина несётся по трассе, из динамика тихая музыка. Вон и огни города показались. На часах почти одиннадцать.

Спать хочу. Сейчас приду домой, лягу и высплюсь, а завтра буду валяться в кровати целый день. Никуда не пойду. Мишка звал к себе, что-то там у него за праздник, я так и не понял, годовщина что ли?

Не хочу. Я так решил… Завтра отдыхаю, к черту всё…

Дзинькнул лифт. Я вышел, прошел по коридору и остановился…

На лестнице сидит она…

Руки сложила на коленях, голову опустила, кажется, что спит… Странная, второй раз её тут вижу…

Что за привычка на лестнице сидеть?

Только хотел спросить что-то, она подняла голову. На лице выражение сонное, усталое.

Глянула на меня и спросила:

– У тебя есть что-нибудь выпить?

От такого вопроса я остолбенел.

– Что?

– Глухой? – в голосе отчаяние.

– Я нет, просто показалось, вы спросили, есть ли выпить?

– Так есть выпить?

Я повернулся в нерешительности, глянул на дверь своей квартиры, а потом в состоянии безоговорочного согласия, ответил:

– Есть, пойдёмте.