Евгений Гончаров "Охота на Ведмидя. И другие повести и рассказы"

– А я вас узнал – вы клоун! – сказал Хиргынтов, обращаясь к Геше.

При этом Захар сел за их столик и достал из кармана программку цирка-шапито лилипутов «Маленькие Звёздочки».

– Дайте мне, пожалуйста, автограф.

Геша поставил на программке свою размашистую подпись и спросил:

– Вам понравилось наше представление?

– Очень! – сказал Захар.

И он нисколько не покривил душой. До Чукотки со дня её присоединения к России ещё не доехал ни один цирк-шапито. А то, чего человек недополучил в детстве, будь то апельсины или цирк, став взрослым, он хочет всегда.

Они познакомились. Захар назвался своим настоящим именем – он всегда так поступал, чтобы не запутаться по пьяному делу. Гулливер представился Валерой, а Геша – Генрихом.

Видя, как его новые знакомые пересчитывают денежную мелочь, Захар сделал широкий жест:

– Девушка! Графинчик «Пшеничной», три котлеты по-киевски с картофельным гарниром и три салата «селёдка под шубой».

Когда официантка принесла заказ, Захар предложил выпить под тост «Чу!»

– А что это означает? – спросил Генрих.

– Так у нас на Чукотке кричит погонщик оленей – на русский язык это переводится: «Поехали!»

– Хороший тост, – одобрил Валера. – А то, пока грузинскую здравицу дослушаешь, слюной подавишься.

После того как краткий чукотский тост прозвучал три раза, они стали друзьями «не разлей вода».

Генрих пил водку наравне со всеми, но обратно пропорционально своему весу – в пять раз меньше.

«Хорошо иметь такого выгодного друга», – с белой завистью к Валере подумал Захар и спросил его: – Я видел, как тебя отчитывала за ночную отлучку мама – она тебе родная?

– Да, это моя родная мама. Тебя удивляет, что я такой большой? В молодости она была гимнасткой на трапеции, а сейчас руководит этим номером. Двадцать лет назад во время гастролей в одном из городов у неё был любовник – большой мужчина. Ростом я пошёл в папу, которого в глаза не видел. Я с пелёнок при цирке.

– Валера у нас на вес золота – он и водитель фуры, и грузчик, и охранник, – похвалил товарища Генрих.

Теперь Захару надо было выманить Генриха в туалет.

– Водка без пива – деньги на ветер, – сказал Захар и заказал семь бутылок «Невского»: по три себе и Валере и одну – Генриху.

У сыщика должен быть стальной мочевой пузырь. Операм часто приходится сидеть в засаде, а непромокаемых колготок, как часовым почётного караула у мавзолея Ленина, им не выдают.

Холодное «Невское» хорошо пошло под вяленую балтийскую корюшку, и Захар повторил заказ. Наконец мочегонное свойство пива дало о себе знать.

– Пойду отолью, – сказал Генрих, слезая с колен Валеры. – Только в питерских туалетах есть писсуары для маленьких людей. Не зря Санкт-Петербург – культурная столица России.

Захар и Валера пошли за ним.

Пол в туалете культурной столицы был давно не мыт, и подошвы всех сюда входящих чётко отпечатывались на грязном кафеле. Задержавшись у умывальника, Захар подождал, пока Валера и Генрих справят малую нужду и уйдут. Оставшись в туалете один, Хиргынтов сфотографировал следы клоуна фотоаппаратом-мыльницей. Потом он смочил голову холодной водой из-под крана, чтобы немного протрезветь.

Перед тем как выпить на посошок, Захар предложил новым друзьям запечатлеть на фото исторический момент их знакомства. Валера и Генрих позировали ему, он им, а потом Захар попросил официантку сфотографировать их всех троих.

Дело было в шляпе. Захар легко заполучил фотографии отпечатков подошв ботинок Генриха и портреты Валеры в анфас, в профиль и в полоборота. Испытывал ли он какие-то угрызения совести, когда вот так хитростью получал оперативную информацию? Нет, не испытывал – он был сыщиком и шёл по следам преступников, как охотник идёт по следам зверей.

Неожиданно для Захара ход событий сделал головокружительный кульбит. Расставшись с циркачами, он вышел из ресторана. Подле него притормозил чёрный «Ауди» премиум-класса. Из машины вышел мужчина в штатском и сказал:

– Товарищ Хиргынтов, вас хочет видеть военный атташе посольства России в (он назвал одну европейскую страну) адмирал Иванов. Проедемте со мной.

Захар не стал просить гэрэушника предъявить удостоверение. Разведчиков видно за версту по военной выправке, что их всегда и выдаёт. Через полчаса Захар и его сопровождающий пришли на конспиративную квартиру.

Адмирал был в смокинге, он пах французским парфюмом, его ухоженные руки были с бесцветным маникюром ногтей.

От Иванова Захар узнал, что в ту ночь в «Гансе» был обворован ещё и номер 205.

– Молодожёнов Сидоровых из Урюпинска, что ли, обокрали? – удивился Захар. – Почему от них не было заявления? Поводом для возбуждения уголовного дела по факту кражи является заявление от пострадавшего.

– Заявления не будет, – ответил адмирал. – Этот случай не умещается в прокрустово ложе закона. Речь идёт о государственной безопасности.

– Что было украдено?

– Бумажник, портативная видеокассета и бриллиантовое колье.

– Откуда у молодожёнов из Урюпинска бриллиантовое колье?!

– Это не твоё дело, лейтенант.

– Товарищ адмирал, на юридическом языке это называется утаиванием вещественных доказательств и сокрытием преступления.

– Это не твоя забота, – сказал Иванов строго, а потом вдруг перешёл на простой человеческий язык: – Лейтенант, найди и верни мне похищенное. За мной не заржавеет – слово морского офицера. Бумажник с долларами вор может оставить себе, а кассету и колье пусть вернёт.

– А сколько долларов было в бумажнике?

– Не считал. Тысяч двадцать, наверно.

– Товарищ адмирал, а как выглядит эта самая портативная видеокассета? – поинтересовался Захар.

Адмирал достал из атташе-кейса крокодиловой кожи маленькую видеокамеру и извлёк из неё кассету размерами с пачку папирос «Беломор – канал».

– Вот, смотри.

– Ух ты, какая маленькая, – восхитился Захар. – Шпионская.

По недовольной мине на лице адмирала он понял, что ляпнул что-то не то.

Итак, перед Захаром стояла задача – найти портативную видеокассету и бриллиантовое колье и вернуть адмиралу, не поставив при этом в известность следователя, ведущего дело.

Сразу после конспиративной квартиры Хиргынтов снова направился к табору циркачей. Вызвав Генриха и Валеру, он показал им своё служебное удостоверение. Те сразу приуныли.

– Пойдёмте в «Ржавый якорь» – продолжим наш разговор, – пригласил оперуполномоченный.

Друзья сели за тот же столик, ещё не убранный официанткой после их ухода. Захар щёлкнул пальцами и громко сказал:

– Нам полкило водочки и чего-нибудь из лёгкого на закуску!

Чтобы как-то взбодрить Валеру и Генриха в ожидании заказа, он спел им куплет из студенческого гимна:

Что вы, черти, приуныли?
Пейте, дьявола сыны.
Или я за рюмку водки
Не закладывал штаны.

Официантка принесла водку и три тарелки чего-то мясного с гарниром из гречки.

– Что это? – показал пальцем Захар на тарелку.

– Гуляш из говяжьего лёгкого, как вы и просили.

Выпили по первой, закусили. И Захар перешёл к делу:

– Ну, голуби сизокрылые, рассказывайте.

– Что тебе рассказать? – фальшиво удивился Генрих.

– От тебя, Генрих, я для начала хотел бы услышать вот что. Тебе, взрослому человеку, не стыдно, что ты подбил на воровство своего молодого друга?

– Ты это о чём? – продолжал прикидываться веником клоун.

– Я – о кражах в гостинице «Ганс».

– А у тебя доказательства есть? – поинтересовался Генрих.

– Вы просите песен? Их есть у меня. Начнём с нашего юного друга. Валера, ты не против?

Валера потупил очи долу.

– Итак, Валера, при поселении в гостиницу «Ганс» ты предъявил ворованный паспорт на имя Ферапонтова с переклеенной фотографией. В большом чемодане ты пронёс в номер своего подельника.

– Паспорта я не крал, Ферапонтов потерял его, когда был на представлении нашего цирка в Ярославле, – внёс ремарку Валера.

– А теперь, Генрих, о тебе. На подоконнике одного из обворованных номеров гостиницы «Ганс» ты оставил следы своих ботинок. Точно такие же следы ты оставил и час назад в туалете предприятия общепита, в котором мы сейчас находимся.

Допив свои фронтовые двадцать грамм, Генрих пошёл в контратаку:

– Что, поймал воров? Радуйся, сверли дырки на погонах под новые звёздочки. А нас, злодеев, сажай за решётку. В тюрьме хоть кормят три раза в день. Да, мы воровали, но почему? Наш дырявый шатёр протекает во время дождя, нашим обезьянкам хоть изредка нужны фрукты, а наши собачки не могут долго без «Чаппи».

– У нас и артисты голодают, – поддакнул ему Валера. – Представь, что будет, если у гимнастки под куполом случится голодный обморок. А силач, ломающий подковы и рвущий цепи, – как ему без мяса?

Не найдя, что возразить на всё это, Захар сказал:

– Да бросайте вы свой цирк. Маленьким, я слышал, пенсия по инвалидности полагается.

– Да, мы можем получить первую группу инвалидности и сидеть по домам. Но цирк для нас не просто работа, а сама жизнь, – с патетикой сказал Генрих.

– Пенсии той в Украине им хватит лишь на оплату коммунальных услуг для квартиры, – прозаически заметил Валера.

Доводы бедных циркачей и выпитая водка подействовали на Захара расслабляюще, и он пообещал:

– Я отправлю это дело в архив как нераскрытое.

Здесь Хиргынтов, конечно, приврал – оперуполномоченный не может открывать и закрывать расследование – это прерогатива следователя.

– А тебя не выгонят со службы? – спросил Генрих.

Захар махнул рукой.

– И пусть выгоняют. В вашем цирке мне найдётся какая-нибудь работа?

– У нас второй водитель фуры увольняется – пойдёшь ко мне напарником? – предложил Валера.

– Пойду, только пересдам на категорию «С».

Решив вопрос о своём дальнейшем трудоустройстве, Захар вспомнил о главном:

– Но у меня к вам большая просьба – верните видеокассету и колье из номера 205. Бумажник с деньгами оставьте себе. Вы даже не представляете, в какую прескверную историю вляпались.

Валера и Генрих переглянулись.

– Говорил же я тебе, что из-за этих брюликов у нас будет одна головная боль, – сказал Валера, обращаясь к Генриху.

– А видеокассеты у нас нет, – добавил он, повернувшись уже к Захару.

– А где же она?

– Я сходил в видеосалон и посмотрел, что на ней записано?

– И что ты там увидел?

– Порнушка какая-то. Я и выбросил её от греха подальше – мама заругает, если увидит.

– Куда выбросил?