Угрозы выбросить в интернет мои обнажённые фото? Не знаю, зачем он пытался напугать меня этими снимками без лица. Я выложила их в общий доступ первая.
На каждый его отбитый шаг мне приходилось вымучивать не менее отбитый свой.
Но когда Алан припёрся ко мне в офис и начал размахивать пистолетом, угрожая застрелиться, мне пришлось вызывать полицию. Чудом, лишь чудом меня не уволили, понимая, насколько я ценный сотрудник, но коллеги до сих пор слегка шугаются, когда я выхожу из своего кабинета, а начальство в шутку обещает призвать Цечоева в наказание на чей-то прокол.
Из полиции он отмазался тут же, при его-то связях. Но лезть ко мне перестал на целых шесть месяцев.
Одно хорошо. Своими выходками Цечоев выбил из меня любые воспоминания о влюблённости к нему. Теперь я могу думать о бывшем, лишь содрогаясь.
«Отвали, чёртов сталкер!» Пишу и блокирую номер.
И всё-таки, сообщение поселяет небольшое сомнение. У Алана есть свои, наверняка не очень легальные источники информации.
Можно пойти и спросить у Лешего самого, но придётся объяснять, откуда я это взяла, а я слегка стесняюсь того, что не смогла совладать с мужиком. Если Машка умеет всех вымораживать, то я растаптываю эго так, что мало кто остаётся живым после этого.
Времени – час ночи. В щели под дверью уже нет света, значит, мой сосед ушёл к себе.
Подсвечивая экраном телефона, чтобы не включать освещение, я на цыпочках пробираюсь к двери гостевой комнаты. Там тоже темно, ничего не слышно. На секунду задумываюсь, а как спит Леший? Надевает фланелевую пижамку или дрыхнет голышом? Встряхиваю головой, отгоняя непрошеные мысли.
Внутри меня – борьба. Если я сомневаюсь, значит, Алан победил? Хочу развернуться к себе, но, сделав пару шагов, замираю. Иду к шкафу в холле. Разворачиваю куртку от Монклер и просовываю руку в нагрудный карман.
Двадцатилетний Леший на фото – дитя дитём, ей богу. С интересом разглядываю его безбородого, с короткими волосами. День рождения в июне, на неделю раньше маминого. Листаю до нужных страниц. Они пустые.
Как-то наивно, Цечоев. Стоило бы потратить больше фантазии. Запихиваю документ обратно и спешу в свою спальню. Обняв подушку, засыпаю сном младенца.
Помните, я считала Алана умным? Забудьте.
Утром, выходя из подъезда к такси, я вижу стоящую неподалёку одну из его машин.
Глава 13
Леший – очень милый, пусть и самостоятельно навязавшийся мне сосед. Уходит на свои тренировки, когда я ещё сплю, когда возвращается, сам готовит нам вкусный ужин, либо заказывает из доставки.
В моём холодильнике, вместо вечного стаканчика с испорченным йогуртом и заплесневелого сыра (который положено было съесть ещё без плесени) появились, наконец, продукты, какие-то фрукты, зелень.
По утрам меня ждёт приготовленная к моему пробуждению кружка удивительно ароматного кофе и даже сливки! Я пыталась вызнать, в каких пропорциях Лёша смешивает зёрна, но он бережёт рецепт похлеще входа в «Форт-Нокс».
Двадцать шестого декабря, без предупреждения ко мне заявляется Марина. Я всполошилась от тревожного сигнала своего дверного замка и вспомнила, что так и не сообщила ей новый код, когда она начала звонить мне на телефон.
Сестра, как всегда, явилась с дарами: по сумке в каждой руке, да ещё полный рюкзак.
Войдя в холл, первым делом она уставилась на гигантские ботинки на обувной полке.
– Это тот хоккеист, что ли? – Светясь от любопытства, вместо приветствия спрашивает сестра.
– А ты накануне Нового года от семьи сбежала?
– У меня сегодня посиделки с однокурсницами. Ты не поверишь, хотели собраться ещё с сентября. Пятница, у тебя заночую. Не помешаю?
До этого я никогда не разрешала мужчинам у себя не то, что оставлять вещи, даже просто ночевать, выпинывая их по домам под предлогом того, что мне рано вставать или в командировку. Только с Лешим случилась какая-то осечка.
– Я тебе в зале постелю.
– А что же в гостевой?
Там у Марины практически своя комната, в которой она иногда прячется от многочисленного семейства. Мне пришлось забрать её вещи из шкафа, когда там расположился рыжий амбал.
Закатываю глаза и рассказываю сестре всю историю, начиная с того, что проснулась в одной комнате с наглой рыжей мордой и заканчивая тем, что от Алана удалось пока избавиться только под предлогом, что у меня новые отношения.
– Но мы не спим вместе, ты не думай, – заканчиваю я.
– Что-то совершенно новое, Викуль, – улыбается Марина, раскладывая на кухонном столе банки с солёными огурцами, грибами, какое-то варенье и большой контейнер с квашеной капустой.
Снова пищит звонок, возвещая о том, что явился мой постоялец.
– Дорогая, я дома! – возмещает хриплый голос, и Марина давится хихиканьем, восторженно подняв брови.
– Мы на кухне, – мрачно сообщаю я и вскоре в проёме появляется Леший.
Сестра с отвисшей челюстью медленно прослеживает его гигантскую фигуру от ног до лохматой головы.
– Моя старшая сестра, Марина. Это Леший, эээ, Лёша!
– Ваш будущий зять, – прочувственно сообщает Леший и идёт к Марине с протянутой для рукопожатия рукой. Та на секунду зависает, наблюдая за тем, как её маленькая ладонь исчезает в гигантской лапе.
– Ну-ну, удачи, – с отвисшей челюстью бормочет сестра.
– Это домашние? – амбал кивает в сторону разносолов.
Через полчаса мы с Маринкой поедаем приготовленные Лешим на скорую руку спагетти болоньезе так, что за ушами трещит.
– Уммм, я ведь на ужин собираюсь, – жалуется сестра с полным ртом.
Леший не отстаёт от нас, пожирая с космической скоростью принесённые Маринкой припасы.
– Как же вкусно, господи, – с чувством говорит он, хрустя маринованным огурчиком. – В маринад аспирин закладывали или уксус?
Марина вытаращивает глаза.
– Уксус, аспирин не люблю. А вы что, закатки умеете делать?
– Да пока в Канаде жил, так скучал по нашей еде, пришлось освоить, – Леший вздыхает над солёным груздём так, будто ему жалко его есть, а потом закидывает гриб в пасть целиком и стонет от восхищения, прикрыв глаза.
Марина пинает меня под столом и кивает в сторону Лешего, молча поднимая брови.
Я вытаращиваю глаза и корчу угрожающую морду. Любовь человека к вкусно пожрать ещё повод бежать за него замуж.
– А на Новый год у вас какие планы? – невинно спрашивает сестра у Лёши.
– Поеду к маме в Омск тридцатого и пробуду там недельку, – сообщает Леший. – Потом выездная игра, там заночуем и обратно в Москву.
– Ой, жалко, могли бы вместе с нами праздник отметить, – вздыхает Маринка. – У нас папа гуся запекает, своего, фирменного.
– Гусь – это хорошо! – Лицо Лешего освещается от восторга. – У меня мама раньше пирог с гусём готовила по татарскому рецепту.
И они с Мариной зацепляются за кулинарную тему, со всех сторон обдумывая, какое тесто должно быть у подобного пирога, класть ли в него яйца и при какой температуре выпекать.
Я слегка подрёмываю под журчание голосов, поставив локти на стол, когда на спину опускается тёплая рука и начинает легонько выводить по ней круги. Замерев, я практически мурлычу от удовольствия.
– Там ещё обязательно в крышке надо сделать ровное отверстие с трубой из теста для наливания воды и выхода пара, – доверительно сообщает Лёша, мягко проникая ладонью мне под топ и скользя шершавой рукой по коже. – Раньше эту миссию всегда поручали мне.
– А на каком этапе воду заливать? Кипяток или сырую? – уточняет сестра. У меня слипаются глаза от скучной темы и мягких круговых движений по спине.
***
Я лежу на воде, она мягко плещется вокруг моего тела. Рядом со мной фигура. Мамочка. Словно в детстве, она снова учит меня плавать, мягко приговаривая:
– Не бойся, милая, вода сама будет тебя держать. Расслабь тело и ничего страшного, если в ушки попадёт.
Я протягиваю руку – свою обычную, уже взрослую, большую руку с кроваво-красным маникюром и хочу схватить маму за ладонь.
– Ну нет, доча, ты должна сама научиться держаться на воде, – резко возражает мама, отшатываясь от меня.
Я переворачиваюсь, не чувствуя дна под ногами. Хочу подплыть к матери, обнять её, снова вдохнуть её запах, но она отдаляется от меня всё быстрее, пока не рассеивается, как туман.
Открываю глаза в темноту. Мне давно не снилась мама. Раньше, сразу после её пропажи – почти каждую ночь.
Я шмыгаю, вытираю щеку и понимаю, что рядом со мной кто-то есть. Леший крепко спит, обнимая меня со спины. Мы оба одеты в домашнюю одежду, в комнате тепло, но мои руки всё равно покрыты мурашками от озноба. Тянусь за сбитым вниз одеялом и накрываю нас обоих. Потом беру с талии огромную ладонь и подкладываю себе её тыльной стороной под щеку.
Утром Лешего уже нет рядом со мной.
Тридцатого числа мы с ним тепло обнимаемся перед дверью, обещая позвонить друг другу первого января, и поздравить и по омскому, и по московскому времени. Леший вдруг подхватывает меня за талию и поднимает к себе, заглядывая в глаза.
– Хочу запомнить оттенок, Викец.
Поставив на ноги, проводит носом за моим ухом, щекоча шею бородой. Смеюсь и отпихиваю его.
Я не купила Лёше подарок, поэтому облегчённо вздыхаю, когда он не извлекает ничего сюрпризом из своего баула. Может быть, свожу его куда-нибудь после Нового года. Мы опять обнимаемся, и Леший уходит, тихонько тарахтя колёсами баула по кафельному полу прихожей.
Вечером заезжаю к Семёну, лично доставляя ему новогодний подарок. За те годы, что он на меня работает, парень стал практически моим другом, знающим обо мне вещи, незнакомые никому. Я делилась с ним такими подробностями своей жизни, надеясь, что они помогут в поисках, что ему впору продавать на меня компромат. Уверена, у него много чего на нас, своих нанимателей, накопано. Потерянных, мятущихся.
Семён прикладывает к себе мягчайший кашемировый свитер и одобрительно кивает.
– Уже пятый, а, Вик?
Пятый Новый год, что мы встречаем в своих статусах клиента и исполнителя. Пятый раз, когда я прихожу с маленькой надеждой на новогоднее чудо. Но Семён качает головой.
– Я бы позвонил.
Когда я выхожу из каморки, и натягиваю кожаные перчатки, мне кажется, что кто-то наблюдает за мной. Опять Алан, я почти уверена. Подняв повыше оттопыренный средний палец и помахав им во все стороны, усаживаюсь в своё такси.
Глава 14
В квартире папы на праздник, как всегда, балаган.
Дети орут, бесятся, дерутся, таскают со стола продукты и вообще они везде.
Папа привычно отпихивает ногой хватающегося за его штанины любимца, четырёхлетнего Вовку.
– Иди-ка ты в зал, Вован, я сейчас гуся буду опаливать.
Конечно, мелкий теперь лезет на стул, поближе к стоящей на столе паяльной лампе.
Маришка хватает его под мышку и выпихивает к старшим.
Я тоже на кухне, создаю суету, то бросаясь со всеми на поиски открывалки для закруток, то пытаясь найти в банке маринованный зубок чеснока.
Сестра усаживает меня на стул и поручает чистить варёные овощи.
– Только я тебя умоляю, не отрежь себе палец, как в прошлом году.
– Я тебе именно для этого подарила специальный комбайн, который рубит овощи кубиками.
– Ты хоть видела, как им пользоваться? Да я быстрее сама всё нашинкую, чем его собрать, а потом разобрать и помыть!
– Да ты просто консерватор, которой проще упарываться, всё делая вручную, чем попробовать прогресс в действии!
– Ох, сейчас будет прогресс! – Зловеще предупреждает папа, щёлкая паяльной лампой и принимаясь опаливать от остатков перьев тушку гуся.
Мы с Маринкой на всякий случай отодвигаемся подальше. Отец вертит тушку во все стороны, летят искры, сладковато пахнет жиром.
– Может, и хорошо, что он не придёт, при его-то аппетите два таких гуся нужно будет, – задумчиво продолжает какую-то свою мысль Маринка и я пинаю её ногой под столом. Но поздно.
– Это ты про кого, Мариш? Антоха вроде только за майонезом метнулся. – Отец прикручивает огонь и убирает адский агрегат на верх подвесного шкафчика.
