Нина Лисова "Один из трёх"

А может я для кого-то тоже что-то вроде мухи?

Интересно, Паша решил, я совсем чокнутая?

Муха опустилась и вылетела в открытое окно через небольшую дырочку в сетке. Для насекомого она была слишком умна. А вот у меня и с когнитивными функциями видимо проблема, по мнению Паши. Он что, решил, что я какая-то рефлексирующая дура, которая, как он выразился фантазирует о великой любви? Я что, действительно произвожу такое впечатление?

Пофиг. Какая вообще разница, что думает какой-то мужик. Зачем я вообще ему позвонила. В окно опять залетела муха. Нет, это безобразие, у меня что, москитные сетки для красоты стоят?!

Завибрировал мой телефон, лежащий на комоде, и я с трудом преодолела лень чтобы встать и дойти до него. Звонил мой бывший одногруппник.

– Привет, Дань.

– Ничего себе! Какие люди решили наконец ответить! – удивился Даня.

– Я могу и трубку положить. – пошла я в наступление.

– Не-не! Что делаешь?

– Мух изучаю.

– Весело тебе, – заметил Даня, – выйдешь, поговорить нужно?

– Когда?

– Через пять минут буду.

– Ок.

Я посмотрела на себя в зеркало. Видок шикарный. Я замазала тональником прыщик и синяки под глазами, нанесла тушь, вроде выглядеть стала немного лучше.

Даня сидел в беседке во дворе и курил.

– Привет, отец, – сказала я, подойдя к нему, – можно тебя поздравить?

– Угу, – вздохнул Даня, убрал сигарету в карман, и мы обнялись.

– Ты чего это вздыхаешь, – удивилась я, – ты разве не хотел папочкой быть?

– Я хотел резинку каждый раз не натягивать, – со вздохом сказал Даня, – а она придумала себе хрен знает, что. Я вообще думал, что она таблетки пьет.

– Эээ…? А жениться ты тоже не предлагал?

– Да ничего я не предлагал! – взорвался Даня, – И вообще, это все бред какой-то! Летом ты пропала совсем, на звонки не отвечала, ну и Лизка мне стала названивать, типа: «Звонила ли тебе Катя, а ничего ли у нее не случилось, может ты что-то знаешь?» – пропищал Даня пытаясь подражать Лизке, – Достала она меня, треш. Ну и встретились мы несколько раз. Нормально все было, ничего серьезного! Ты ж знаешь, я с ней общался в универе только из-за тебя. А тут она придумала что-то, сначала спросила меня, встречаемся мы или нет. Ну я в шутку говорю: «Ну мы же видимся иногда, значит встречаемся». Я не виноват, что она уже нафантазировала что-то. Когда она новость мне свою сообщила, что беременна, ну я и сказал: «Теперь тебе в ЗАГС нужно, пока еще в платье влезешь». А она мне: «Давай сначала родителей познакомим». Я офигел, до меня дошло не сразу, я сначала просто подумал, что она от кого-то другого залетела! А про ЗАГС я вообще не себя имел в виду!

– Да от кого другого? У нее кроме тебя никого не было, ты не знал?

– А откуда я знал, что я один? Я думал, что у нее много таких как я, а оказалось, что у нее любовь. А мне теперь что делать?

Я смотрела на Даню, а он стоял красный и злой. Да уж, весело. Я вспомнила, какой счастливой выглядела вчера Лиза, и стало совсем печально. Она то сейчас думает, что у нее все хорошо, что она выходит замуж и ждет ребенка от любимого человека.

– Дань, ну ты же понимаешь, что это кринж? Лиза любит тебя, и ребенок…

– А я ее нет! И никогда такое не говорил! Кать, я понимаю, я в твоих глазах сейчас козлом выгляжу, но ты себя на мое место поставь? Мы просто спали вместе, понимаешь? И вообще… Я думал, ты одумаешься и…

– Перестань! – перебила я его. – Мне плевать какой ты пострадавший, что ты делать теперь будешь? Ты сам с отчимом вырос, сам мне на папочку жаловался, какая он мразь что бросил вас. А сейчас? Ты ребёнку того-же хочешь?

– Кать, да я вообще его не хочу! Какой ребенок! Ну какой! Сегодня, с утра пораньше, мама Лизки моей матери позвонила. Теперь вообще жопа! Дома скандал, отчим бешеный, мать в истерике. Говорит, не отдам тебя этой шлюхе! Да мне и не нужно. Я вообще хочу, чтобы она аборт сделала. Кать, помоги мне, пожалуйста, скажи ты ей, что аборт нужно делать, тебя она точно послушает.

– Ты совсем придурок, что ли? – спокойно спросила я Даню.

– Придурок! А что мне делать? Силком ее везти в больницу? Не хочу я на ней жениться! И вообще, какой ребенок? Мне всего двадцать один!

– Скажи ей все сам. Что там обычно говорят? Что поторопились. Скажи, что в армию забирают, ты же откосил? Вот и родине долг отдашь. Как раз призыв скоро. Ты же умненький, в конце концов, придумай что-то! – Даня смотрел на меня как побитая собака.

– Я боюсь. – коротко ответил он. Я вздохнула. Даню было жалко, но Лизу еще больше.

– Звони прямо сейчас, назначай встречу, и скажи ей. Если долго тянуть будешь, то чем позже срок, тем опаснее аборт делать. Имей совесть хоть в этом ей жизнь облегчить. – Даня тяжко вздохнул, достал телефон и набрал номер. Договорившись с Лизой о встрече, он посмотрел на меня.

– Может ты со мной? Для храбрости?

– Нет.

– Ясно. – раздраженно хмыкнул он. – это ведь ты во всем этом виновата, а теперь что? Бросаешь меня значит?

– Я виновата? Что за дичь ты несешь?

– Да иди ты на х… – зло сказал он и пошел к машине. Ну и шикарно. Я развернулась и пошла домой.

Моя муха преданно ждала меня на потолке. Меня трясло и накатила истерика. Я виновата? Что за бред? Я? Виновата в чем, в том, что боялась, что не хотела торопиться? Или что он решил с помощью Лизы утешиться? Я рыдала и не могла успокоится. Муха опустилась с потолка и села мне на руку начав потирать свои лапки. Может злорадствует, может жалеет. А может решила, что я просто вкусный кусочек того, что не тонет.

В комнате стало темно, а я лежала и смотрела в окно. Никогда больше не буду влюбляется. Это просто глупость, и я сама ее допустила. Вообще любовь – бред, придуманный ради фильмов и песенок, чтобы продать побольше. Одной лучше. И проще. И вообще одни плюсы.

Я не заметила, как уснула и спала, наверное, часов двенадцать. Просунулась ближе к шести. После вчерашних слез голова раскалывалась, а синяки на глазах стали такие красочные, что никакая маскировка не скрыла бы это творение природы на моем лице. Но нужно было вставать, и собираться в школу.

Как же не хочется туда идти! Вообще, никогда. Поступать в пед только из-за мамы, было не лучшей идеей. Причем, у мамы хотя бы были объективные причины, она боялась, что я больше никуда не пройду. Но, я же знала, что баллов хватит, почему пошла на поводу?

И вдруг мне стало так тоскливо, что волком вой. Как же так? Живём один раз, а в семнадцать должны делать выбор, который полностью определит твою жизнь. Разве это разумно? Да я в этом возрасте только и думала о том, чтобы читать книги и лопать чипсы. Хотя, я и сейчас только об этом и думаю. Ну что меня ждет дальше? Я ненавижу детей, ну просто терпеть не могу. И что мне остается? Кучу потраченных нервов, убитое время, и зарплату, которую хватает оплатить коммуналку и купить еды. Смогу я найти такие деньги, не гробя свою личность? Смогу. Так чего я вообще жду?

И тут я поняла, что мучало меня этим летом. И почему вставать по утрам не хотелось. И почему жизнь была не в радость.

Я вошла в школу и направилась к кабинету директрисы. На душе было легко, как никогда, и птички разве что не пели. Я пошла в приемную и взяла листик и ручку. Написала заявление, постучала в дверь кабинета:

– Входи, – сказала Лунева, когда я заглянула, – что хотела.

– Да, вот, – показала я бумажку, – заявление принесла.

– Какое заявление? – удивилась директорша.

– На увольнение. Подпишите?

– А чего это ты? – сказала Лунева с явным сарказмом. – Устала уже? Из-за маленького ребенка расстроилась?

– Ага, – не стала спорить я, – подпишите?

– Подпишу. Какое сегодня, одиннадцатое? Ты правильно дату поставила? – она прочитала заявление, поставила подпись и хмыкнула. – Все правильно, значит с двадцать пятого. Две недели отработаешь и иди куда хочешь.

– Хорошо, – согласилась я. – И на втором экземпляре.

– А что, ты не доверяешь?

– Доверяю конечно, мало ли, потеряется.

– Ну-ну, – Лунева поставила подпись на втором заявлении, и сказала с издевкой, – то что наше, ты у секретаря оставь.

Я вышла из школы, вдохнула чистый воздух и пошла к остановке. В голове звучало «Я свободен» и хотелось прыгать и кричать от радости.

Зазвонил телефон:

– Ты куда это ушла, – протянула директриса, – ты в курсе, что у тебя урок? Или ты дни перепутала?

– В курсе, Виолетта Ростиславовна, – закашляла я в трубку, – только вот простыла я что-то, а детей заражать не хочу. Я в поликлинику лучше поеду, больничный возьму, дома посижу где-то пару недель.

В телефоне раздались гудки, а на душе пели соловьи. Как-же хорошо, быть свободной.

Глава 7

С утра мы встали пораньше, чтобы успеть поймать Элю до того времени, как ее выставят за дверь, а та отправится на радостях искать себе новые приключения. Было около восьми, когда мы подъехали к больнице. Сначала с нами даже не хотели разговаривать, но купюра номиналом в двести рублей в руках дежурной медсестры изменила ее приоритеты. Медсестра ушла чтобы привести Элю, а мы остались около входа.

– Это вы мои благодетели? – хмыкнула Эля подойдя к нам. Лицо ее было бледным, по телу ссадины и царапины. Но для алкоголички после аварии выглядела она неплохо.

– Привет, – улыбнулась ей жена, – мы тебя домой отвезем.

– Это ты себе плюсики в карму копишь? Всегда сирых и убогих подбираешь?

– Прекрати, – рявкнул я на нее.

– Что за крики? – подошла к нам медсестра. – Мне тут скандалы не нужны!

– Мы уже уходим. – сказала Вика.

– Эй, а где моя сумка? – возмутилась Эля.

– Ничего не знаю, вчера другая смена была. – пошла в наступление медсестра.

– Вот воры, а! Куда кошелек дели? И телефон был!

– Зина! – громко позвала медсестра.

– Чего? – выглянула из-за двери тетечка неопределенного возраста и необхватного размера.

– Тут женщина вещи найти не может!

– Эта, что ли? Да вон сумка, в столе лежит. Алкашку эту к цыганкам положили, ну я и спрятала.

Зина отдала Эле сумку, та выхватила ее и развернулась в сторону выхода.

– Спасибо вам большое, – обратилась Вика к медработницам, – до свидания.

Мы спустились на первый этаж, и я повернулся к жене:

– Так, ты иди разбирайся со своими делами, а я тут сам.

– Может, мне с вами поехать… Ты справишься?

– Справлюсь? Иди давай.

– Хорошо. – согласилась жена и поцеловала меня в щеку.

– Позвони мне, как закончишь. – попросил я.

– Пока, – обратилась жена к Эле.

– Пока, – издевательски пропела та.

Жена вышла во двор больницы, и я посмотрел на Элю:

– Ты чего концерты устраиваешь?

– А что, нельзя? Вот хочется мне, душа поет, милый мой пришел. – засмеялась она.

– Так, слушай меня, – я зло посмотрел на нее, – хочешь, домой отвезу, хочешь сама топай. Идти тебе всего ничего, всего несколько километров.

– Тебе, сладкий мой, виднее. Ты же не забыл ко мне дорогу?

Я повернулся и пошел в сторону выхода. Эля постояла несколько секунд, а затем пошла за мной. Вот зараза! Меньше всего мне хотелось видеть эту суку, и уж тем более возиться с ней. Но придумать отговорку не забирать ее я не смог – Вика бы поехала сама. А это еще хуже.

– А ты стареешь, любовь моя, – сказала Эля идя вслед за мной, – память тебя видно подводит уже, даже с днем рождения меня не поздравил.

Я молчал и быстро шел вперед. Господи, да чего ж ее нормально-то машина не сбила! Или к кому там с подобными просьбами обращаться?

– Ладно, радость моя, я ментально чувствую твои поздравления и принимаю их. – хмыкнула Эля и спросила. – Тридцать уже, представляешь? А Вике тридцать два через месяц. Ты можешь в это поверить, любимый? Я вот до сих пор никак не привыкну. Иногда в зеркало смотрю и пугаюсь – неужели это я?

– Просто пить надо меньше. – не выдержал я.

– Да разве в этом дело? Ровесницы все старухами кажутся. До сих пор себя одергиваю, недавно встретила одноклассницу, не поверишь, несколько раз чуть не сорвалась, чтобы не выкнуть. А в голове все это время диссонанс какой-то – и это моя ровесница? А вчера проходила мимо пятой школы, стоят девочки кружком, по виду старшеклассницы. И щебечут о чем-то своем. И знаешь, сразу порыв такой, пойти к ним и просто постоять рядом. Проникнуться атмосферой… – Эля продолжала что-то щебетать, а у меня начала болеть голова. Такого потока на меня не вываливали уже давно. Хорошо, что Вика предпочитает думать, а потом говорить, иначе я бы давно спятил. Женские тараканы, как и женскую болтовню, могут переносить без вереда для психики только сами женщины.