– Прошу меня извинить, Я вас покину. Хочу, не теряя времени, посетить Деловой центр.
Урхо подсказал:
– Он тут недалеко, Василий. Чувствуется, к нам приехал настоящий бизнесмен! Если в дальнейшем понадобится организационная помощь, обращайтесь прямо ко мне. Вот мои телефоны и почта.
И Урхо протянул Васе свою визитную карточку.
– Большое спасибо, Урхо! Барон, я приду прямо в дом, если не возражаешь. Подкреплюсь там же, в Деловом центре.
– Хорошо, Василий. Мы будем дома часа через три. Не заблудись! Дом я отметил на твоей карте.
– Да-да, мы уже шли по твоему ориентиру, не волнуйся. Счастливо и приятного аппетита!..
Первый, кто обрадовался отсутствию за обедом Василия, это – Ольмер. Он чувствовал, что тот неравнодушен к Ольге, и барон его раздражает. Второй была сама Ольга. Года два назад у нее с Васей был роман, даже с близостью, чему Оля была потом совсем не рада, ибо Василий вёл себя нетонко, нахраписто, как бывший спецназовец. В спецназе он служил в армии, очень этим гордился и бравировал. Его супербоевые заслуги сыграли для его характера, как думала Ольга, вредную службу. Не помогало даже его стихотворство, кстати, неплохое. Например, из посвященного ей:
У майских гроз пронзительные крики.
Одним ударом гром сломает грусть.
На яблоню с дыханьем Эвридики
Мальчишкою влюблённым засмотрюсь…
Оля даже любила его повторять вслух.
Однако дальше дело не пошло, вскоре она почувствовала равнодушие к автору на его беду. Он даже на коленях стоял. Сейчас его отношение к Ольге было менее пылким, но остались нежность и готовность воспылать вновь.
Они вчетвером сидели за столиком в обстановке палубы старинного парусного корабля. Теперь барон чувствовал, что Урхо смущён, и дело тут в Тане. Урхо был женат, но у них как-то не ладилось. Детей не было, и за два с лишним года контакт у них с женой постепенно исчез, и они разошлись. Урхо в свои тридцать лет весь ушел в чиновную круговерть. И сейчас, глядя на очень симпатичную брюнетку, которая поглядывала на него с явным интересом, он испытывал давно забытое чувство влечения к женщине.
Таня вдруг сказала полушепотом:
– Мы с вами, Урхо, оказывается, коллеги…
Сразу возник Ольмер:
– Господа! Так не годится! Мы за одним столом и только половина – на «ты»!.. Может быть – брудершафт?
Урхо и Таня одновременно воскликнули: «Не возражаю!» И все рассмеялись.
– Наливаю! – сказал Ольмер и налил всем вина. Мужчины взяли свои бокалы, встали и подошли к девушкам. Они тоже встали с бокалами. Пригубив вино, все поцеловались. Нежные улыбки говорили об удовольствии. Когда вернулись за стол, всеми почему-то овладело смущение. Его нарушила Таня:
– Урхо, ты как историк, конечно, знаешь, что мы относимся к одной культурной группе – финно-угорской? Тем более что у нас с Олей, как кинешемок, мерянское происхождение.
Урхо проявил некоторую осведомленность:
– Насчет финно-угорской группы языков, это мы немного проходили в Университете Хельсинки. А что такое «мерянское»?
– Какой у тебя приятный акцент! – почти прошептала Таня. – Меря – это дославянская народность. Она, эта народность, растворилась в славянах, подчёркиваю – абсолютно мирным путём. И далее жила у них в генах. У мерян был даже свой язык, «Кинешма» на нём – «Глубокая вода». И всё это вместе с вами – финно-угорская группа!
– Вот почему мне так легко с тобой разговаривать, Таня! Мы с тобой одной национальной группы.
– А можно поесть? – весело спросил барон. – Надеюсь, это не противоречит финно-угорской культуре?
– Нисколько! – в тон ему воскликнула Ольга. Все рассмеялись и принялись за еду…
Наступил вечер.
На «старинную палубу» пришли пианист, скрипач и саксофонист. Они заиграли «Серенаду» Шуберта.
Барон предложил:
– А не потанцевать ли нам, господа?
Урхо ответил:
– Вижу, ты вылечился! Как вы, девушки?
Девушки ответили дружно:
– Мы с удовольствием!
Молодые люди встали и парами отошли на центр палубы…
Урхо был высокий блондин, а Ольмер – шатен выше среднего роста. Таким образом, составились две идеальные пары, как по заказу. Музыканты улыбнулись дружно и разыгрались вовсю. Особенно разошёлся саксофон, как и полагается для такой мелодии. Девушки от выпитого вина и волшебной музыки разомлели в мужских руках. Обе давным-давно не испытывали такого. Скорее даже – никогда! Впрочем, мужчины тоже. Урхо прошептал на ухо Тане:
– Ты сказочная!..
На что девушка возразила:
– Абсолютно реальная!
И улыбнулась Урхо своими вишнёвыми глазами. И добавила:
– Ты, кажется, тоже!.. Коллега!..
Урхо осторожно погладил Таню по теплому-теплому плечу. Она ещё больше приблизилась к нему, почти прижалась. Прошептала под музыку:
– «В рощу лёгкими стопами ты приди, мой друг…» Это две строчки русского перевода «Серенады» Шуберта. Я обожаю эту вещь!
– Я тоже… – в ответ прошептал Урхо. – И я тоже сейчас чувствую себя чуть-чуть меря с тобой.
Таня крепче обняла финна и снова прошептала:
– А ты будь не чуть-чуть, а много! Ты же финн?
– Чистокровный.
– Ну вот, видишь! Мы с тобой очень близки по происхождению. Это я тебе говорю как историк историку.
– Милая моя… историк!.. Я никогда не испытывал ничего похожего!
– Я тоже!..
На этом музыка закончилась. Молодые люди так и замерли в объятиях друг друга посреди палубы. И барон с Олей тоже. Первым очнулся Ольмер:
– Кажется, у нас остывает.
– А ты что заказал? – спросил через плечо Тани Урхо.
– Я забыл! Но что-то горячее… Предлагаю сделать перерыв на обед.
Таня решила тоже на всякий случай отвлечься на еду:
– Я, кажется, тоже проголодалась.
Ольга вдруг пошутила:
– В каком смысле, Танюша?
– Сама не знаю! Кажется, в прямом… И спросила Урхо неуверенным шёпотом:
– Пошли за стол?
– К сожалению! – ответил Урхо. И уже всем громко: – Надо всё-таки вспомнить, что заказал барон!
Молодые люди, смеясь, вернулись за столик…
…После развода Урхо жил на служебной квартире недалеко от мэрии. Странные чувства овладевали им после того, как российская группа, погостив неделю, уехала к себе в Кинешму. Официально считается, что русских живёт в Финляндии один и три десятых процента. Он поэтому, как сотрудник мэрии, изучает русский язык, чтобы не возникало недоразумений. Правда, раньше с русскими ему не приходилось встречаться. Урхо не понимал, почему это Европа и Америка ополчились на русских. Правда, это правительство. А народ – нет! Военная операция русских на Украине ведётся против фашизма. Там, судя по русским сводкам, жуткие его проявления: ненависть к русским, запрет русского языка, который является родным для большинства украинцев, факельные шествия. В Финляндии запретили русские СМИ. Из русских делают врагов. Когда Урхо пытался возражать, мэр просил «не лезть!» И тут приехала русская группа. Не просто симпатичная. Урхо впервые в жизни почувствовал, что влюбился в Таню. Какая тут может быть русофобия! Особенно после их разговоров о мерянском происхождении и об общей финно-угорской группе! Тут речь скорее может идти о русофилии.
Они встретились с Ольмером спустя неделю после отъезда русских. Решили попить пива у них в кафе, рядом с мэрией. Здесь всегда было настоящее баварское. Прямо как в прекрасном советском фильме «Семнадцать мгновений весны», который Урхо очень нравился. К пиву подавались и баварские же сосиски, а так же великолепная вяленая рыба.
После первой кружки Ольмер спросил:
– Тебе не кажется, что наша с тобой поездка в отпуск в Майами… отменяется?
Урхо улыбнулся:
– Уже даже почти не кажется. А ты?
– Я твёрдо решил ехать в Кинешму! – сказал барон. – Мы уже с Ольгой договорились. Через месяц, в отпуск!
– А что же ты молчал?! Мы же решили – в Майами! Я готовился уже.
Ольмер помолчал, отпил из кружки.
– Я подумал, что если ты не захочешь, один поеду!.. Понимаешь, Урхо, – сказал Ольмер вдруг по-русски, – со мной это впервые! Урхо посмотрел ему прямо в глаза и проговорил:
– Со мной тоже!..
Ольмер снова отпил из кружки, помолчал и неожиданно рассмеялся:
– А как же санкции против России, господин Ярвинен?! США сказали, что из-за России у Финляндии нет выхода в Арктику!
И Урхо без тени улыбки проговорил:
– А вот мы возьмём и нарушим… Не нужна нам никакая Арктика! Там слишком холодно! И пошли они все к чёрту!
А Ольмер добавил с улыбкой:
– …А нам нужны тёплые прекрасные русские женщины! Выпьем за Олю и Таню!
И они чокнулись кружками с пивом…
Глава четвертая. Кинешма – глубокая вода
Ольга и Татьяна вернулись в Кинешму словно перерожденные. Это заметил Василий ещё в поезде Хельсинки-Москва. Девушки в купе не спали, а всю ночь перешептывались. Василий ещё в Вантаа понял, что девушек он потерял сразу после их обеда в ресторане с Урхо и бароном. Последние несколько дней их пребывания в Финляндии они не просто игнорировали Васю, они его вообще перестали замечать и смотрели как бы сквозь него, возвращаясь в дом поздно вечером в сопровождении барона. У Василия, впрочем, времени было мало: он вёл очень насыщенные переговоры по открытию производства специальных пластин в помещении заброшенной текстильной фабрики в Кинешме. Фирма была южно-корейская, а пластины предназначались для изготовления чипов для айфонов. Вася все оставшиеся дни пропадал в Деловом центре, где был офис этой фирмы. Василий был обаятельным человеком с очень неплохим английским, и корейцы его полюбили. Даже расставаться не хотели, а предлагали работать и жить здесь, в Вантаа. Вася обещал подумать. Так что в принципе ему было не до девушек. Впрочем, он им рассказал о своих деловых контактах, и девушки порадовались за Васю, правда, как-то рассеянно.
Дома родители перемен с Ольгой не заметили. Она пропадала на работе – в музее обновлялась экспозиция, и организовывался новый филиал – Музей валенок. Правда, мама поглядывала на Олю более пристально, словно чувствовала перемену в дочери.
А Таня сильно изменилась. Это отметил в первую очередь отец – профессор Кинешемского филиала Московского гуманитарного университета Синергия. Он шефствовал над дочерью-аспиранткой и заметил некоторую рассеянность в её поведении. Таня работала в Музее – усадьбе Островского в Щелыково, в 19-ти километрах от города и когда возвращалась вечером на служебном автобусе, перестала общаться с отцом как аспирант, а погружалась в свой айфон, явно ведя с кем-то переписку и переглядку. Лицо у дочери при этом необычно светилось радостью. Разговор о деле с папой-профессором как-то не получался. А ведь приближались сроки защиты диссертации, и отца волновало рассеянное легкомыслие дочери. Он сказал об этом жене – школьному учителю химии, но та как-то не отреагировала, сказав мужу своё любимое «не ворчи!» Она считала, что Таня в свои двадцать пять лет – вполне самостоятельная и самодостаточная взрослая девушка и приставать к ней не следует. Хотя, конечно, её беспокоила судьба дочери. Жили они в просторной квартире в старом доме, и у Тани была своя большая комната. Родителям нравилось глубокое увлечение дочери мерянской культурой, это была и тема её будущей диссертации. Важную роль в этом деле играла старшая подруга Тани и коллега – сотрудница музея-усадьбы Щелыково Инга Ивановна, которая говорила о них: «Мы – мерянки!» Особенно они с Таней любили беседовать на эту тему на берегу щелыковской речки Куекши. Чудесное название, кстати, тоже мерянское!
Отчасти из этих разговоров у Тани возникла тема диссертации «Откуда появились Русские?» Отец-профессор это направление одобрил сразу, попросив дочь немного сузить тему, которая, на его взгляд, по объёму будет скорее темой докторской диссертации в будущем. А пока достаточно финно-угорского происхождения.
Когда Таня собиралась в Финляндию, папа ей советовал познакомиться там с финнами поближе. И Таня ему первому сообщила о своём знакомстве с Урхо и Ольмером, с акцентом, конечно, на Урхо. Отец обрадовался как ученый такому контакту. А когда Таня сказала, что финны собираются к ним в Кинешму, папа был просто в восторге. Ему очень нравилась финно-угорская тема диссертации Тани. Он был настоящий учёный до мозга костей и невольно своей любовью привил дочке эту любовь.
Щелыковская мерянка Инга Ивановна тоже очень радовалась Таниному финскому знакомству. Она как женщина при этом почувствовала любовную доминанту этого контакта. Так что у неё в голове соединились два восторга – мерянский и любовный. Собственно, в Таниной голове, наверное, произошло то же. Хотя об Урхо она думала больше как о мужчине, чем финне. И это ей самой очень нравилось. Как будущий учёный-культуролог Таня тоже радовалась своему знакомству.
Последние дни она состояла в переписке с Урхо, намекая на свой научный интерес к нему. Впрочем, больше в шутливом плане. Чтобы Урхо как-нибудь не обиделся.
В общем, был намечен красивый и важный визит финнов в Кинешму. Волновались все!
Глава пятая. Опасный визит
За три дня до отпуска Урхо мэр Вантаа вызвал его к себе. Он вручил ему традиционный «золотой парашют». Так у них было принято: каждый чиновник перед отпуском получает сумму полуторного оклада помимо отпускных. Урхо поблагодарил мэра и уже думал откланяться, но мэр его остановил:
– Господин Ярвинен, я слышал, что вы в отпуск собираетесь в Россию?
– Да, господин мэр, в старинный приволжский небольшой город Кинешма, который является побратимом нашего Вантаа.
– Это как-то связано?
– Конечно! Думаю, что наша поездка с бароном фон Тессин укрепит нашу дружбу!
– А что, действительно, красивый город?
