Без чувств
Екатерина Рыбкина
Окончание школы – это не только завершение детства, но еще и выбор дальнейшего пути, по которому предстоит двигаться человеку. Кем быть и чем заниматься? – на эти вопросы надо ответить после получения аттестата, а в 17 лет это ох как непросто. Алисе – девчонке из самой обычной семьи – тоже предстояло сделать этот нелегкий выбор, пока однажды она не нашла таинственный амулет своей бабушки…
Екатерина Рыбкина
Без чувств
Глава 1
От яркого света резало глаза… «Где я?» – возникла мысль. Небольшое помещение, усыпанное множеством ярких лампочек, всевозможных деталей. Стены плавно переходили в потолок. В этом месте вообще не наблюдалось никаких углов, даже мебель и приборы имели гладкие закругленные очертания. Воздух здесь казался каким-то необычным: слишком чистый, резкий, искрящийся, но дышать я могла спокойно и легко. Впереди комната переходила в углубление с окном и панелью сенсорного управления, в правой ее части тоже имелось окно… «Это же иллюминатор», – осенило меня. За стеклом простиралась ночь, и только яркие звезды сверкали и казались живыми в этом необъятном пространстве пустоты. Какое-то движение, что-то круглое, черное, похожее на мыльный пузырь, проскользнуло мимо окна, обогнув корабль, двинулось вперед, затем резко остановилось и закружилось вокруг своей оси, набирая обороты все больше и больше. Поверхность этого шара засверкала еще ярче, начала испускать искры, и прямо на нас полетели светящиеся стрелы.
Высокий светловолосый мужчина уже был в носовой части корабля, и его руки неуловимо быстро скользили по панели управления. Я почувствовала легкую вибрацию, корабль будто зажужжал и напрягся, приготовившись к защите. Я кинула взгляд в окно и увидела, как свет, исходивший от корабля и окружавший его, начал расширять свою площадь, становясь плотнее. Огненные искры-стрелы, долетев до световой защиты, звякнули и рассыпались на миллион ярких частиц. Стреляющий шар, замедляя обороты, заметно уплотнился, теперь его поверхность стала гладко-глянцевой на вид, и казалось, он был наполнен злобой и агрессией. Резко остановившись на секунду, шар мгновенно удалился, не оставив даже точки следа за собой.
Мужчина выдохнул, опустил плечи и, расслабляясь, сбоку посмотрел на меня. Его глаза были ярко-голубыми и будто улыбались мне. Этот взгляд манил к себе безграничной любовью и умиротворением. Внешность незнакомца казалась идеальной: прямой нос, высокие, словно выточенные, скулы, четко очерченный рот. Одежда его была в серебристых тонах и подчеркивала его подтянутую фигуру и широкие плечи. Легкая улыбка коснулась губ мужчины:
– Уже все хорошо. Это проделки Крохана, его разведчик. Меня, милая леди, зовут Аштар. А теперь возвращайся, еще не время.
Открыв глаза, я осмотрелась. Моя комната, постель, за окном кромешная тьма, часы… 04:10. «О, еще три часа до будильника. Ну и сон. И кто же этот голубоглазый Аштар? А Крохан? Где я была? Сегодня еще контрольная работа по алгебре, о нет, надо поспать», – пронеслось в голове.
* * *
Всю дорогу до школы меня не покидали мысли о пережитом сне. Взгляд Аштара… он что-то мне напоминал, что-то далекое и забытое… Мне было шесть лет, когда мы с родителями переехали в Новороссийск, портовый город. Папа мой – моряк, он на полгода уходил в море, бывал в разных странах и всегда нам с мамой привозил сувениры и украшения. В день его возвращения мы обычно варили его любимый борщ и готовили различные вкусняшки.
Однажды, проходя с мамой мимо парка, я увидела ребят, катающихся на роликах, и так загорелась ими! Мне захотелось иметь свои ролики и научиться на них кататься! Но мама сказала, что пока у нас нет на них денег и нужно ждать возвращения папы. А я продолжала канючить и приводить свои, как мне казалось тогда, веские аргументы о необходимости роликов. За этим разговором мы дошли до остановки, там стояли девушка с парнем и сидел седой дедушка. А я тем временем разглагольствовала, что мне нужно разрабатывать ноги, при этом не переставала дергать маму за рукав. Тогда дедуля подошел ко мне, присел на корточки и заглянул в мои глаза. Вот что-то похожее я тогда заметила и в его взгляде. Он улыбнулся и тихо сказал:
– Ангелочек, зачем тебе ролики? Наступит время, и ты будешь летать как птица. – Он приблизил свое лицо и почти прошептал: – При этом тебе даже не понадобятся крылья.
Тем временем подошел наш автобус, и мама, потянув меня за руку, впихнула в салон и поднялась сама. А я стояла и думала: «Как же смогу летать, если даже на роликах еще не умею».
– Ну что, Алис, ты готовилась? – подлетела ко мне Верка, цепляясь за руку.
Вера была моей одноклассницей и лучшей подругой. Хотя мне всегда казалось, что я одиночка по жизни, со своими тараканами в голове, Веру я все равно любила. С ней легко, она добрая, веселая, творческая личность. У нее милое лицо, обрамленное рыжими кудряшками, зеленые большие глаза и светлая кожа в канапушках.
– Да пару примеров разобрала, а последний – не знаю, надеюсь, не попадется.
– Лишь бы не валила, я тоже последний не решила. И не только мы с тобой… Можно, конечно, у Вовчика спросить, но не факт, что даст, этот чебурашка жмот еще тот! И надо ж было с такими ушами родиться!
– Зато умный, учителя вон любят, а уши и поправить можно. Сейчас все что хочешь тебе поправят, были б деньги.
Вера зашлась в хохоте:
– О-оо! Я б тоже себе что-нибудь поправила. Мозги, например! – Теперь мы обе смеялись.
– Кстати, я кое-что тебе покажу после занятий.
– Заметано, – сказала я, спрыгнув с подоконника школьной галереи. Тут мы обычно проводили длинную перемену, а теперь пора было идти.
После уроков мы с Верой обычно не спешили домой, а заходили в скверик рядом со школой, предварительно купив сладкую воду, орешки или шоколадку. Аккуратный парк со множеством лавочек навевал спокойствие, абстрагируя от реальности и суеты, тут можно было мечтать, строить планы или просто наслаждаться пением птиц и тишиной. А еще тут нам в головы всегда приходят гениальные идеи. Мы сели на нашу любимую лавочку и, открыв по пакетику с орешками, стали хрустеть. Вера первая нарушила тишину:
– Три месяца до выпускного.
– Ага.
– Мы уже отдали ткань на платье в ателье, я сама нарисовала модель, смотри! – Она достала из сумки листок с изображением наряда, нарисованного простым карандашом. – Ну как?
– Класс! Особенно спинка мне нравится, такой вырез… Тебе мама по этому поводу ничего не сказала?
– Ну как, сказала: хорошо, что такой вырез сзади, а не спереди! – Мы снова рассмеялись. – А если серьезно, то в мои дизайнерские способности она не верит. А мне так нравится придумывать разные прикиды! Вот скажи, у меня есть талант?
– Есть, определенно! И вкус хороший.
Вера сглотнула и прищурила один глаз:
– Вот, а она меня в медицинский хочет отдать. Раз сама медик, то и я, что ли, должна?!
– Конечно нет. А я на психолога хочу, не знаю даже почему, просто хочу.
– Правильно, мне кажется, из тебя получится отличный психолог! Вон, Сережку уже влюбила в себя. – Вера расплылась в ироничной улыбочке.
– Чего? Никого я в себя не влюбляла! – попыталась я сделать серьезный вид и даже сдвинула брови. Вера звонко засмеялась, убирая при этом непослушные рыжие кудряшки со лба.
– Ну видно же, что нравишься ему, глаз с тебя не сводит.
– Да пусть не сводит… Ладно, пошли уже, я еще маме обещала помочь.
* * *
Раскатав на столе кусок теста, мама стаканом ловко вырезала кружочки, они, подпрыгивая, отлетали и, как будто зная свое место, приземлялись точно в цель. А в мою часть работы входило наполнять эти кружочки фаршем и лепить пельмени.
– Ну что, надумала, куда хочешь поступать после школы? – Закончив с первой порцией, мама отщипнула новый кусок теста.
– Я на психолога хочу.
– На психолога?! И что ты будешь делать потом? Где работать? Вон на стоматолога надо, они все бешеные деньги заколачивают! Спроси у папы, во сколько ему зубы обошлись, можно было на эти деньги новую кухню в дом купить!
Папа тут же отозвался:
– В налоговую надо – вот где гребут. – Он зашел к нам на кухню, проверяя, как идет процесс приготовления пельменей.
– И что? – Мама положила скалку и повернулась к нему. – Чтоб там грести, нужно сначала туда втиснуться и пройти по головам. Пройдет не один год… И то, там иметь надо знакомства. А вот стоматолог – это профессия, востребованная всегда и везде.
– Но я хочу быть психологом…
* * *
Этой ночью мне снова снилось что-то страшное, но этот сон значительно отличался от предыдущего. В нем не было насыщенных красок, а я не испытывала ярких эмоций. Страх сковывал мое тело, оно казалось парализованным, а сознание металось из стороны в сторону, и словно какие-то невидимые щупальца пытались его ухватить. Паника усиливалась, а ощущение реальности покидало меня, я была не в силах сконцентрироваться. Мне казалось, я чувствую его где-то рядом – этот шар – он наблюдает и пугает. В голову пришла мысль, что нужно помолиться, но расплывшееся сознание не могло даже вспомнить начало молитвы. Тогда будто машинально мой внутренний голос произнес: «Бог». Вспышка света. «Бог» – это единственное, на чем я смогла сконцентрироваться. «Бог» – оковы стали отпускать меня, а невидимые щупальца расползаться по углам. Я открыла глаза, пошевелила пальцами на руках, на ногах – вроде бы все нормально, капелька пота стекла по шее. Молитву «Отче Наш…» я еще с детства выучила, и перед сном или когда мне было страшно я ее читала. Поэтому я помолилась и закрыла глаза.
* * *
Подготовка к выпускному была в разгаре. Оставалась неделя до долгожданного вручения аттестата. Я даже умудрилась окончить школу без троек, хотя были натяжки по химии и физики. Но меня это не волновало, так как я знала, что эти предметы мне, собственно, ни к чему. Верка все жужжала про платье, туфли, прическу – я утвердительно кивала и говорила: «Здорово». Меня саму не особо волновал этот день и то, насколько шикарно я должна выглядеть. Платье мы купили в магазине. Оно было из белого шелка и расшито голубыми ленточками. Мама сказала, что этот наряд очень подходит к моим голубым глазам и светло-пшеничным волосам. Туфли тоже были белые, лакированные, на высоком каблуке. Что-что, а вот высокие каблуки я всегда любила, хоть и надевала их очень редко, как раз повод будет.
Мы сидели с Верой на лавочке около школы и обсуждали собрание, посвященное выпускному балу, которое только что закончилось.
– Привет, девчонки! – К нам подошел Сережка, одноклассник. Парень как парень, темно-русые волосы, карие глаза, рост чуть выше среднего. Ничего особенного в нем не было, но в классе каждый знал, что я ему нравлюсь, а он этого не скрывал. И только я делала вид, что не понимаю намеков.
– Привет, Сереж! – сказала Вера, убирая свою сумку с лавочки и освобождая ему место. Но он не собирался садиться – остановился перед нами и заглянул мне в глаза.
– Привет, – как можно беззаботней сказала я.
– Значит, нам надо разделиться по четверке на каждый стол. Предлагаю: вы обе и я с Ромычем. – Он продолжал настойчиво смотреть мне в лицо, иногда переводя взгляд на Веру. Мне даже показалось, он задержал дыхание и в какой-то момент совсем не дышал.
– Я не против, – брякнула я первое, что пришло мне в голову. И это была правда. Во-первых, я действительно хорошо относилась и к нему, и к его другу Ромычу, а во-вторых, повторюсь, меня не особо волновал этот праздник, чтоб еще забивать голову, с кем сидеть.
В нашем классе двадцать четыре человека и двадцать – в параллельном. И нашей классной пришла в голову мысль поставить в зале большой стол для учителей и одиннадцать парт для выпускников, посадив по четыре человека за каждую.
– Я тоже, – сказала Вера. – Только с условием, что вы не будете выбегать из-за стола и побухивать где-то в туалете.
Сережка от удивления выкатил глаза, а потом расплылся в улыбке:
– Так вот как вы о нас думаете! – Он снова перевел взгляд на меня, будто я тоже могу думать подобным образом.
Говоря, что Сережа ничем не примечателен, я не учла его улыбку, красиво очерченные губы и ровные белые зубы. Так вот когда он улыбался, то превращался в другого человека – обаятельного и лучезарного с ямочками на щеках. Никогда не могла понять такую трансформацию и в тот момент словила себя на мысли, что сама пялюсь на него.
– Ну все, определились и договорились, нам пора. – Я взяла Веру за руку и потянула, поднимая с лавки.
– Пока, Сереж! И передай другу наше условие! – напоследок успела прокричать Вера, и мы скрылись за деревьями.
Подруга жила ближе к школе, и, проводив ее домой, я пошла к себе, глядя на вечернее небо, на облака, на солнце… Я думала о том, насколько необъятен космос с его вселенными и галактиками, и сколько же может существовать различных форм жизни на планетах, видимых и невидимых, маленьких и огромных… И это только в нашей реальности, а если еще прибавить параллельные миры, измерения…
Первое, что бросилось мне в глаза, – земля, кругом сплошная земля, коричневая, рыхлая, не ровная поверхность, а бугристая, как будто маленький ребенок тут в «пасочки» поиграл. Рядом ползали существа, подобные толстеньким червякам, такого же коричневого однородного цвета. Это была странная планета, на которой не было абсолютно никакой растительности. Там не было ничего, кроме этих существ: они рождались из земли, ползли в неизвестном направлении, затем превращались в кучку земли. И я была таким же червяком, все видела вокруг и ощущала землю под собой. Сложно сказать, о чем я думала в тот момент, но точно знала, что нужно ползти вперед. И я ползла, ползла, иногда поднимая голову вверх и видя серое небо. Чувствовалась какая-то беспомощность, ограниченность, предопределенность. А еще я знала, что скоро конец, и с этим ничего нельзя поделать. Силы меня покидали, ползти было все труднее, но я не останавливалась, смотрела вперед и ползла. Затем начался процесс разложения. Сложно описать эти ощущения, но могу сказать точно – они не из приятных. Я умирала, превращаясь в кучку земли, и не было ни боли, ни слез.
Открыв глаза, в окно я увидела звездное небо. Я не испытывала страха. Я понимала, что снова это не просто сон – кажется, я побывала на другой планете и прожила чью-то жизнь, пусть и низшую в своем эволюционном развитии, но все же получила опыт.
Утро обещало быть чудесным. Во-первых, была суббота, во-вторых, в окно ласково светило весеннее солнце, а в-третьих, я чувствовала вкусные запахи блинчиков, доносившиеся с кухни. Валяться дальше не хотелось, я встала, накинула халат и вышла из комнаты. Конечно, я не ошиблась – блины скворчали сразу на двух сковородах. Мама с лопаткой в руках колдовала возле плиты.
– Доброе утро, мамуль. – Я поцеловала ее в щеку и отщипнула кусочек блина, уже лежавшего в готовой стопке, и с наслаждением стала жевать.
– Какие планы на сегодня? – Мама, прищурившись, смотрела на меня. Ее непослушная челка выбилась из-за уха и теперь все время норовила сползти ей на глаз.
– Говори прямо, что ты задумала? – Я уже не могла сдерживать улыбку, потому что уж очень хорошо знала это выражение лица – она явно что-то от меня хотела.
На лице мамы тоже заиграла улыбка, только по-детски виноватая, как будто ее только что застукали за проделкой. Она сразу переключилась на сковородки и стала переворачивать блины:
– Все-то ты знаешь! Да хотела кладовую пойти разобрать, подумала, вдруг ты мне поможешь.
– Без проблем, конечно. Сегодня выходной, и у меня ничего не запланировано.
– Вот и замечательно, иди тогда умывайся, сейчас кушать будем. – Мама удовлетворенно кивнула и разлила оставшееся тесто по сковородам.
После сытного завтрака все разошлись по своим делам, а я принялась убирать со стола. Самым довольным остался Тишка – дымчатый котяра породы британская короткошерстная, который чем старше становился, тем больше его одолевала лень. Иногда мне даже кажется, что ему лень дойти до своей миски, и он хотел бы, чтобы ему подносили еду туда, где он лежит и отдыхает. Но даже в тот момент он, наевшись корма и сметаны, сидел и довольно облизывался.
Затем мы с мамой пошли разбирать кладовую. Чего там только не было! Помимо старых вещей, коньков, лыж, надувной лодки и велика, тут стоял старинный самовар, который еще раздувался сапогом. На самом деле мне не стоит доверять подобное занятие, тут же начну отвлекаться. Нужно все рассмотреть, пощупать, повертеть, а уж если попадется альбом с фотографиями – пиши пропало, зависну еще на полчаса как минимум.
Взгляд остановился на шкатулке. Покрытая толстым слоем пыли, она все равно умудрялась сверкать и казалась необыкновенной. Обернувшись назад, я ничуть не удивилась, увидев такую картину: мама стояла в пол-оборота ко мне, ноги на ширине плеч, а руки механическими движениями в заданном ритме четко выполняли свою работу – правая брала с полки какую-то вещь и отправляла на пол, в кучу подобных ей, а левая следом протирала все тряпкой. Она так всегда: когда берется за что-то, то с энтузиазмом включается по полной, мне в этом плане до нее далеко. Мама уже заканчивала свою половину кладовой, тогда как я еще не дошла и до середины своей половины.
– Мам, что это за шкатулка? Я ее не видела никогда.
Не переставая работать руками, она повернулась в мою сторону:
– Это шкатулка твоей бабушки. Я ее забрала после похорон. – Она подошла ко мне и бережно погладила крышку. – Там ее кулон или амулет, точно не знаю, но она никогда с ним не расставалась, носила на шее. А сама я не надевала его ни разу.
Открыв крышку, я и правда увидела кулон на шнурке. Шнурок был вполне обычным, вощеным и черным, а вот сам кулон показался мне весьма загадочным. Он был круглым и плоским, лицевая сторона разделена на восемь сегментов, и в каждом выгравированы разные символы. Кажется, он был выполнен из серебра, которое потемнело от времени, тем самым придавая ему старинный мистический вид.
